Стихи Юрия Казарновского, ростовского репрессированного поэта, (1904 - 1956?).
http://www.solovki.info/?action=archive&id=397
СЕВЕРНОЕ ЛЕТО
Сначала было чуть морозно,
Но вот и лето, как всегда,
По принципу: уж лучше поздно,
Чем никогда!
В июне шла метель, играя,
И на снегу дробился свет.
- «Люблю грозу в начале мая» -
Читал рассеянный поэт.
Но это было и уплыло
Со льдами, с рокотами вьюг.
И солнце - умное светило -
Уже работает под юг.
Доставлен летнею волною
Обветрен, важен и безус,
Рыбак торгует камбалою
Одностороннею, как флюс.
И мой сосед ушел гулять,
Но ненадежны солнца выси.
Я лучше буду загорать
От приходящих с юга писем.
Но непоседства мил мне бес,
И вот иду в лесную просинь,
Где ставят тот же хвойный «Лес»
В нехитрой постановке сосен.
Как быстро развернулось лето, -
Вот старый гриб украсил бор…
Разочаровываюсь: это
Гуляет бывший прокурор.
1931
ТРАМВАЙ
Он везет
одиннадцать свиданий,
Две разлуки,
сумочку в руке,
Семь портфелей,
восемь опозданий.
И жука
на чьем-то пиджаке.
Он спешит.
И множит громыханье,
Режет вечер,
молод и жесток.
Он звонит -
и тотчас расстоянье
Без оглядки
мчится на звонок.
Он везет
закутанное пенье,
В серых брюках
едущий доклад.
Пьяный нос
(в обратном направлении),
Женских глаз
лукавый виноград.
Он везет
намотанное время
Всех часов -
карманных и ручных,
Он спешит
в гудящей теореме
Доказать
величие прямых.
Наступили летчику на ногу,
Как обидно
другу облаков.
Пролагая
торную дорогу,
Прется танком
шар семи пудов.
А трамвай
быстрее режет вечер.
Хорошо
и мчаться и звенеть, -
И углы,
и улицы навстречу
Подбегают
ближе посмотреть.
Он везет
толстовку на собранье,
Двух влюбленных -
в марево луны.
Мне влезает
на ноги, как зданье,
Существо
трехспальной ширины.
За подножку
уцепилось лето
И роняет
звезды от толчков...
- Дайте мне, кондуктор,
два билета:
Для меня
и для моих стихов.
1932
ШАХМАТЫ
Саперы, штабы
и повозки,
И провианты
для полков -
Все это скрыто
под прической
Двух худощавых
игроков.
Неслышен
пушечный огонь.
И бомбовозы
не нависли,
Но падает
сраженный конь,
Убитый
вражескою мыслью.
С линкоров
Не было огня,
Никто не слышал
мины пенья,
Но волей замысла
ладья
Идет
на дно исчезновенья.
Уходит
пешка в лазарет,
И офицеру
не подняться,
Но он убит
не пулей - нет, -
А тонким током
комбинаций.
(Так верно
представлял Вольтер
Войну
грядущих поколений:
Пойдут, как конница,
в карьер
Полки острот
и изречений.
И остроумец -
генерал
Шепнет врагу,
склоняя шею:
- Какое mot -
я проиграл,
Берите крепость:
вы умнее.)
Но новый ход
решил войну.
Король, начав
предсмертный танец,
Клянется
пешке и слону,
Что он
давно республиканец,
Что он
почти социалист.
И не заслуживает
гнева:
Его точил
специалист
Ударной фабрики
Мосдрева.
И примет все
свой прежний вид...
Все живы...
Нет кровопролитья...
Король с конями
побежит
В их общий
ящик-общежитье.
Все будет,
Как мечтал Вольтер,
С одной
поправкой основною:
Войну
Всемирный СССР
Заменит
шахматной доскою.
И боен
дикое убранство
Забудет
просветленный мир.
С веселой песней
новобранцы
Пойдут
на шахматный турнир.
1933
Казарновский Ю.А. Стихи. М., 1936.
СЕВЕРНОЕ ЛЕТО
Сначала было чуть морозно,
Но вот и лето, как всегда,
По принципу: уж лучше поздно,
Чем никогда!
В июне шла метель, играя,
И на снегу дробился свет.
- «Люблю грозу в начале мая» -
Читал рассеянный поэт.
Но это было и уплыло
Со льдами, с рокотами вьюг.
И солнце - умное светило -
Уже работает под юг.
Доставлен летнею волною
Обветрен, важен и безус,
Рыбак торгует камбалою
Одностороннею, как флюс.
И мой сосед ушел гулять,
Но ненадежны солнца выси.
Я лучше буду загорать
От приходящих с юга писем.
Но непоседства мил мне бес,
И вот иду в лесную просинь,
Где ставят тот же хвойный «Лес»
В нехитрой постановке сосен.
Как быстро развернулось лето, -
Вот старый гриб украсил бор…
Разочаровываюсь: это
Гуляет бывший прокурор.
1931
ТРАМВАЙ
Он везет
одиннадцать свиданий,
Две разлуки,
сумочку в руке,
Семь портфелей,
восемь опозданий.
И жука
на чьем-то пиджаке.
Он спешит.
И множит громыханье,
Режет вечер,
молод и жесток.
Он звонит -
и тотчас расстоянье
Без оглядки
мчится на звонок.
Он везет
закутанное пенье,
В серых брюках
едущий доклад.
Пьяный нос
(в обратном направлении),
Женских глаз
лукавый виноград.
Он везет
намотанное время
Всех часов -
карманных и ручных,
Он спешит
в гудящей теореме
Доказать
величие прямых.
Наступили летчику на ногу,
Как обидно
другу облаков.
Пролагая
торную дорогу,
Прется танком
шар семи пудов.
А трамвай
быстрее режет вечер.
Хорошо
и мчаться и звенеть, -
И углы,
и улицы навстречу
Подбегают
ближе посмотреть.
Он везет
толстовку на собранье,
Двух влюбленных -
в марево луны.
Мне влезает
на ноги, как зданье,
Существо
трехспальной ширины.
За подножку
уцепилось лето
И роняет
звезды от толчков...
- Дайте мне, кондуктор,
два билета:
Для меня
и для моих стихов.
1932
ШАХМАТЫ
Саперы, штабы
и повозки,
И провианты
для полков -
Все это скрыто
под прической
Двух худощавых
игроков.
Неслышен
пушечный огонь.
И бомбовозы
не нависли,
Но падает
сраженный конь,
Убитый
вражескою мыслью.
С линкоров
Не было огня,
Никто не слышал
мины пенья,
Но волей замысла
ладья
Идет
на дно исчезновенья.
Уходит
пешка в лазарет,
И офицеру
не подняться,
Но он убит
не пулей - нет, -
А тонким током
комбинаций.
(Так верно
представлял Вольтер
Войну
грядущих поколений:
Пойдут, как конница,
в карьер
Полки острот
и изречений.
И остроумец -
генерал
Шепнет врагу,
склоняя шею:
- Какое mot -
я проиграл,
Берите крепость:
вы умнее.)
Но новый ход
решил войну.
Король, начав
предсмертный танец,
Клянется
пешке и слону,
Что он
давно республиканец,
Что он
почти социалист.
И не заслуживает
гнева:
Его точил
специалист
Ударной фабрики
Мосдрева.
И примет все
свой прежний вид...
Все живы...
Нет кровопролитья...
Король с конями
побежит
В их общий
ящик-общежитье.
Все будет,
Как мечтал Вольтер,
С одной
поправкой основною:
Войну
Всемирный СССР
Заменит
шахматной доскою.
И боен
дикое убранство
Забудет
просветленный мир.
С веселой песней
новобранцы
Пойдут
на шахматный турнир.
1933
Казарновский Ю.А. Стихи. М., 1936.