Борис Бергер о Гоше и Дмитровском
Львовско-берлинско-московский человек Борис Бергер masson сам себя определяет: "Художник, режиссёр, сентиментальный нигилист". Выступив в жизни с множеством разных инициатив, сегодня Борис в основном является главредом московского издательства "Запасный выход" и куратором спецлагеря для арт-лит-тусовки в Веретьево.
Борис Бергер, фото с сайта "Проза ру"
Кто он был в львовском прошлом лучше знают Ксения и Ольга. Лет пять назад Бергер вместе с ними выпустил в своем издательстве первые, и пока последние, книги Сергея Дмитровского ("С.А.Д.", 2006) и Гоши Буренина ("Луна луна", 2005).
О них обоих Борис написал несколько текстов. Случай с Гошей происходит в Ростове-на-Дону. А к одному из текстов о Дмитровском прилагается прекрасное фото Сережи в последние дни его жизни в иерусалимском хосписе.
Гоша Буренин
однажды в Ростове
таня осталась сидеть с родителями
а я пошёл в гости к Тимофееву в мастерскую
туда же пришёл Гоша Буренин
ну пили говорили гуляляли и пели
и в какой то момент я утратил бдительности
и когда очнунлся, то осознал что все разошлись
кто куда
и пизда
и я остался с Гошей
а Гоша невменяемый и почему-то босой
ну я думаю - нельзя бросать товарища на улице
поймал такси и повёз Гошу в дом к Таниным родителям
в корейский дом
Гоша босиком и в очках
посидели на кухне с гитарой
Гоша был в ударе
потом сразу вырубились
а утром Гоша просыпается
и ахуевает - а пачиму вокруг корейцы?
где я?
но похмелившись был прекрасен и интеллигентен
и всех очаровал.
Дмитровский
Для меня Гамбург это не город а человек.
Огромный, красивый, бородатый в очках.
И зовут его Саша.
А тот кто читал Флореского знают, что это за имя
И к чему оно обязывает.
Так вот:
Саша Гамбург завязывал шёлковый платок стоя перед зеркалом в коридоре старой львовской квартиры и говорил громким низким голосом мягко грассируя:
Я иду встречаться и гулять с красивым мужчиной!
С кем это - кричала из кухни Дина Девятова сашина жена и дочь главврача львовской психиатрической больницы знаменитой Кульпарковской
С Дмитровским - ответил Гамбург - Дмитровский приехал.
Это было сказано с той безупречной интонацией,
Которая звучит в тексте Маркеса о полковнике которому....
Который....
И Дина не нашла что возразить.
Но речь не о полковнике.
Гамбург шел встречаться с Дмитровским.
Гора шла к Магомеду.
Потому что человек - гора - Гамбург был композитор философ и хиппи
по словам Марика Когана.
А Марик Коган
был известный авторитет,
потому что, как говорят,
однажды сьел бефстроган
и был ужасно этим растроган.
Про Дмитровского ,
который был Магомедом в сложившейся ситуации
Коган говорил с уважением:
Сергей Дмитровский - поэт жыдовский.
Да и ваабще...
О Дмитровском ходили легенды.
Он писал невероятные стихи
Падал в метафору
До бесконечности
Силой беспечности
До безупречности
Выкалывал татуировки глаголов
На коже существительных
покорял женские сердца,
дрался на дуэлях,
уходил жить в Карпаты,
по образованию дирижёр.
Мог заговорить и развести банду уличных гопников.
Мог играть на гитаре и петь сочиняя слова на ходу.
Потому что много ходил.
Он Мог бы всю жизнь с гитарой и шпагой бродить по городам и дорогам...
Мне кажется он и сейчас
Где то бродит
по тропинкам
своего С.А.Д.а.
Плетет венки сонетов...
Только он теперь спокойный
Не шумит
Не пьёт...
Только пишет
Может быть
Ему дано найти букву и написать слово
И явиться еще раз в этот мир
Воскреснуть и дописать всё
Но уже в другой форме
А пока он гуляет в саду
В зелёных лабиринтах своих цветов-слов и образов-пейзажей...
Я вспоминаю наши встречи
В разных квартирах
В разных городах
Смешные и добрые
Их было много
Я напишу о последней
Мы полетели в Израиль всем издательством
Провести литературный вечер и наладить торговые связи
И конечно же встретиться с Дмитровским
Книжка Дмитровского была уже сверстана
Редактировала и составляла Оксаночка
Она же и сказала, что прилетать надо срочно
А то можно не успеть застать автора в живых
По рассказам Дмитровский был плох
Требовалась пересадка печени
Вроде
бы
он
одно
время
был
чуть
ли
не
в
коме
Но
Сейчас
вышел
и
ему
лучше
и его
можно
повидать
У меня была тихая истерика
с редкими но яркими манифестациями
доза 1-2 бутылки коньяка в день
Я собрал в кулак свою опухшую печень
И мы полетели в Израиль
Иерусалим - град небесный
Встретил меня жёлтой жарой и морем алкоголя
Горячий ветер тысячелетий дохнул мне в лицо
И я валялся в слезах на могиле царя Давида
Стена плача рыдала
Облепленная евреями как муравьями
Она была -тире- существовала
Истекала божественной энергией
Светилась и вибрировала
Ворота и тупик одновременно
Вход выход и стена
Стена стена стена
Плача плача плача
Возникла и навсегда осталась в моём сознании!
Мгновение остановилось.
И всё повторилось.
В Иерусалиме
Меня окружали старые львовские друзья
Гамбурга я встретил как обычно
На центральной аллее
Он сидел с гитарой
Рядом как всегда красивая девушка
В этот раз со скрипкой
-Я еду к Дмитровскому .
Сказал ему я
- Встречаться и гулять с красивым мужчиной.
Гамбург не вспомнил
Но сказал
Что если мне не с кем ехать к Дмитровскому
То он поедет со мной
добираться нужно было примерно час
Хоспис находился за городом
Но поехал я с Олей
С женой Серёжи Дмитровского
С утра я выпил коньяка
.........................................
И дорога мне напомнила.....
................................................
Когда мы пришли....
............................................
Серёжа был на процедурах....
.....................................
Что то откачивали....
.................................
Он стонал....
.....................................
Потом везли в палату....
........................................
Потом одевали....
......................................
Он почти не двигается....
............................................
Высохший почерневший с пятнами с животом......
..........................................
Вокруг вата таблетки вода.....
.......................................................
Пить нельзя.....
.............................................
У меня отнялась речь...
..............................................
Мы молчали минут 15....
.......................................
Он спросил
А почему Бергер молчит?
................
я спросил..........
осталось ли у него чувство юмора............
он сказал что осталось..............
я дал ему распечатки книги..............
до которой он не доживет.....
он любовно стал перелистывать..................
негнущимися руками................
перелистывать что то перечитывать...............
вспоминать и улыбаться.................
.......................................
потом
почти парализованной рукой
он подписал договор
сказал:
ты всё сделаешь как надо
я знаю
я тебя люблю
.............
потом мы с Олей его красиво одели
посадили в кресло
и покатили гулять на балкон
где огромное синее небо
по которому плывут белые пушистые облака
там мы фотографировались
курили тайком
шутили
Дмитровсикй предлагал мне больничный метадон
Он был красив замотанный в какой то старинный башлык
Который капюшоном возвышался над ним
В очках
В шапочке
В кресле на колесиках
В больших больничных тапочках с вышитой монограммой
Он всегда любил фотографироваться
Жаль осталось мало фотографий
Сергей Дмитровский
Мне восемнадцатый год.
Говорить не умею.
Может, сегодня еще мы не будем убиты.
И темнота подойдет.
Вырасти дудкой зеленой
- И я подарю тебя брату,
Заговоришь, залопочешь, закатишься снова,
Вытерпишь, будем опять и дурны и богаты...
Я говорю, повторяя три слова, два слова...
Сергей Дмитровский
Я ведь не знаю, что там такое,
может, уснули, может, сгорели,
может, на крыше Оле-Лукойе
зонтики вертит вдвое быстрее.
глубже заваришь, круче обманет -
я ведь не знаю, сон или солнце,
ветер ли в небе спицы ломает,
ходит ли тихий в маске японца,
или не гнётся ночь эта вовсе,
может, светлее не было сроду,
может, за дудкой синие овцы
сходят в низину к мелкому броду,
камни катают по небу с треском -
я ведь не знаю, что под рукою:
может быть, дудка, может быть, леска,
может быть зонтик Оле-Лукойе.
Борис Бергер, фото с сайта "Проза ру"
Кто он был в львовском прошлом лучше знают Ксения и Ольга. Лет пять назад Бергер вместе с ними выпустил в своем издательстве первые, и пока последние, книги Сергея Дмитровского ("С.А.Д.", 2006) и Гоши Буренина ("Луна луна", 2005).
О них обоих Борис написал несколько текстов. Случай с Гошей происходит в Ростове-на-Дону. А к одному из текстов о Дмитровском прилагается прекрасное фото Сережи в последние дни его жизни в иерусалимском хосписе.
Гоша Буренин
однажды в Ростове
таня осталась сидеть с родителями
а я пошёл в гости к Тимофееву в мастерскую
туда же пришёл Гоша Буренин
ну пили говорили гуляляли и пели
и в какой то момент я утратил бдительности
и когда очнунлся, то осознал что все разошлись
кто куда
и пизда
и я остался с Гошей
а Гоша невменяемый и почему-то босой
ну я думаю - нельзя бросать товарища на улице
поймал такси и повёз Гошу в дом к Таниным родителям
в корейский дом
Гоша босиком и в очках
посидели на кухне с гитарой
Гоша был в ударе
потом сразу вырубились
а утром Гоша просыпается
и ахуевает - а пачиму вокруг корейцы?
где я?
но похмелившись был прекрасен и интеллигентен
и всех очаровал.
Дмитровский
Для меня Гамбург это не город а человек.
Огромный, красивый, бородатый в очках.
И зовут его Саша.
А тот кто читал Флореского знают, что это за имя
И к чему оно обязывает.
Так вот:
Саша Гамбург завязывал шёлковый платок стоя перед зеркалом в коридоре старой львовской квартиры и говорил громким низким голосом мягко грассируя:
Я иду встречаться и гулять с красивым мужчиной!
С кем это - кричала из кухни Дина Девятова сашина жена и дочь главврача львовской психиатрической больницы знаменитой Кульпарковской
С Дмитровским - ответил Гамбург - Дмитровский приехал.
Это было сказано с той безупречной интонацией,
Которая звучит в тексте Маркеса о полковнике которому....
Который....
И Дина не нашла что возразить.
Но речь не о полковнике.
Гамбург шел встречаться с Дмитровским.
Гора шла к Магомеду.
Потому что человек - гора - Гамбург был композитор философ и хиппи
по словам Марика Когана.
А Марик Коган
был известный авторитет,
потому что, как говорят,
однажды сьел бефстроган
и был ужасно этим растроган.
Про Дмитровского ,
который был Магомедом в сложившейся ситуации
Коган говорил с уважением:
Сергей Дмитровский - поэт жыдовский.
Да и ваабще...
О Дмитровском ходили легенды.
Он писал невероятные стихи
Падал в метафору
До бесконечности
Силой беспечности
До безупречности
Выкалывал татуировки глаголов
На коже существительных
покорял женские сердца,
дрался на дуэлях,
уходил жить в Карпаты,
по образованию дирижёр.
Мог заговорить и развести банду уличных гопников.
Мог играть на гитаре и петь сочиняя слова на ходу.
Потому что много ходил.
Он Мог бы всю жизнь с гитарой и шпагой бродить по городам и дорогам...
Мне кажется он и сейчас
Где то бродит
по тропинкам
своего С.А.Д.а.
Плетет венки сонетов...
Только он теперь спокойный
Не шумит
Не пьёт...
Только пишет
Может быть
Ему дано найти букву и написать слово
И явиться еще раз в этот мир
Воскреснуть и дописать всё
Но уже в другой форме
А пока он гуляет в саду
В зелёных лабиринтах своих цветов-слов и образов-пейзажей...
Я вспоминаю наши встречи
В разных квартирах
В разных городах
Смешные и добрые
Их было много
Я напишу о последней
Мы полетели в Израиль всем издательством
Провести литературный вечер и наладить торговые связи
И конечно же встретиться с Дмитровским
Книжка Дмитровского была уже сверстана
Редактировала и составляла Оксаночка
Она же и сказала, что прилетать надо срочно
А то можно не успеть застать автора в живых
По рассказам Дмитровский был плох
Требовалась пересадка печени
Вроде
бы
он
одно
время
был
чуть
ли
не
в
коме
Но
Сейчас
вышел
и
ему
лучше
и его
можно
повидать
У меня была тихая истерика
с редкими но яркими манифестациями
доза 1-2 бутылки коньяка в день
Я собрал в кулак свою опухшую печень
И мы полетели в Израиль
Иерусалим - град небесный
Встретил меня жёлтой жарой и морем алкоголя
Горячий ветер тысячелетий дохнул мне в лицо
И я валялся в слезах на могиле царя Давида
Стена плача рыдала
Облепленная евреями как муравьями
Она была -тире- существовала
Истекала божественной энергией
Светилась и вибрировала
Ворота и тупик одновременно
Вход выход и стена
Стена стена стена
Плача плача плача
Возникла и навсегда осталась в моём сознании!
Мгновение остановилось.
И всё повторилось.
В Иерусалиме
Меня окружали старые львовские друзья
Гамбурга я встретил как обычно
На центральной аллее
Он сидел с гитарой
Рядом как всегда красивая девушка
В этот раз со скрипкой
-Я еду к Дмитровскому .
Сказал ему я
- Встречаться и гулять с красивым мужчиной.
Гамбург не вспомнил
Но сказал
Что если мне не с кем ехать к Дмитровскому
То он поедет со мной
добираться нужно было примерно час
Хоспис находился за городом
Но поехал я с Олей
С женой Серёжи Дмитровского
С утра я выпил коньяка
.........................................
И дорога мне напомнила.....
................................................
Когда мы пришли....
............................................
Серёжа был на процедурах....
.....................................
Что то откачивали....
.................................
Он стонал....
.....................................
Потом везли в палату....
........................................
Потом одевали....
......................................
Он почти не двигается....
............................................
Высохший почерневший с пятнами с животом......
..........................................
Вокруг вата таблетки вода.....
.......................................................
Пить нельзя.....
.............................................
У меня отнялась речь...
..............................................
Мы молчали минут 15....
.......................................
Он спросил
А почему Бергер молчит?
................
я спросил..........
осталось ли у него чувство юмора............
он сказал что осталось..............
я дал ему распечатки книги..............
до которой он не доживет.....
он любовно стал перелистывать..................
негнущимися руками................
перелистывать что то перечитывать...............
вспоминать и улыбаться.................
.......................................
потом
почти парализованной рукой
он подписал договор
сказал:
ты всё сделаешь как надо
я знаю
я тебя люблю
.............
потом мы с Олей его красиво одели
посадили в кресло
и покатили гулять на балкон
где огромное синее небо
по которому плывут белые пушистые облака
там мы фотографировались
курили тайком
шутили
Дмитровсикй предлагал мне больничный метадон
Он был красив замотанный в какой то старинный башлык
Который капюшоном возвышался над ним
В очках
В шапочке
В кресле на колесиках
В больших больничных тапочках с вышитой монограммой
Он всегда любил фотографироваться
Жаль осталось мало фотографий
Сергей Дмитровский
Мне восемнадцатый год.
Говорить не умею.
Может, сегодня еще мы не будем убиты.
И темнота подойдет.
Вырасти дудкой зеленой
- И я подарю тебя брату,
Заговоришь, залопочешь, закатишься снова,
Вытерпишь, будем опять и дурны и богаты...
Я говорю, повторяя три слова, два слова...
Сергей Дмитровский
Я ведь не знаю, что там такое,
может, уснули, может, сгорели,
может, на крыше Оле-Лукойе
зонтики вертит вдвое быстрее.
глубже заваришь, круче обманет -
я ведь не знаю, сон или солнце,
ветер ли в небе спицы ломает,
ходит ли тихий в маске японца,
или не гнётся ночь эта вовсе,
может, светлее не было сроду,
может, за дудкой синие овцы
сходят в низину к мелкому броду,
камни катают по небу с треском -
я ведь не знаю, что под рукою:
может быть, дудка, может быть, леска,
может быть зонтик Оле-Лукойе.