ахиёри ями-Ёсирёга: История "Зазеркалья", рассказанная его участниками. Часть 2
Олег Гапонов: - В этих альбомах в основном Толика песни, его главный хит «Мы летим к звезде Альдебаран», научно-фантастическая тема. Две мои песни, я их сам пою, одна из них «Савраска» тоже был хит в то время, про униженных и обездоленных. Там есть Сашина песня, он тоже сам ее поет. Песня Тимофеева из «Пекин Роу Роу», которую он нам в подарок написал.
Еще с нами тогда сотрудничал такой обаятельный сумасшедший - Кобызев. Он откуда-то из деревни приехал, учился в Культпросвет училище. По ростовским меркам он абсолютный лох, но лох такой очень душевный и музыкальный. Он писал стихи и сюрреалистические пьесы. Представь себе Есенина раздутого до гипертрофированных размеров. Кобызев постоянно пил и страдал хроническим триппером - результат его ежедневного общения с бомжами. На одном из альбомов он тоже спел. - Можно спеть? Нам стало его жалко. - Ну, на, спой. Он сыграл на электрооргане и спел песню про граммофончики, такая жалостливая, красивая, она совершенно выпадала из альбома, там остальное жесткое рубилово. Все, короче, спели кто, что хотел.
Александр Скрынников: - Кобызев одно время у меня жил. У меня все жили - Дима Неподоба, Оля басистка жила, Олег жил.
Олег Гапонов: - Вот, мы записали альбомы, и нужно было эти бобины кому-то поставить, показать. Нам всем нравилась московская группа «ДК». Толик ее очень любил, мне нравилась, Срапионову. Так сложилось, что я со своей компанией никогда не ездил отдыхать в университетский «Лиманчик» и прочую подобную байду. Мы всегда ездили отдыхать в Крым. Есть там такой поселок Рыбачий. В нем был студенческий лагерь всесоюзного значения, студенты из ГДР, Польши, москвичи отдыхают. И там мы познакомились с Василием Бояринцевым, продюсером группы «ДК». Через него мы передали наши альбомы лидеру «ДК» Сергею Жарикову. Но, почти сразу после записей альбомов Толик Чеботарев отвалил из группы. Там была странная история, сначала несчастная любовь, потом он уверовал в Бога. Я после его ухода из группы с ним работал, мы строили Иверский монастырь с моим крестным отцом Сергием. В «Зазеркалье» было так - поет Толик, он лидер группы, а я пою на сцене мало. Это как в театре - один актер подменяет, пока другой перекуривает. А тут Толик решил все-таки уйти окончательно. Мы думаем, кто ж станет теперь петь? Толик спросил у меня - У тебя же есть еще песни, вот вы их и делайте, а ты пой. Я не певец. У Саши хороший голос, думали, может он станет петь? В итоге все-таки решили, что проще развалиться и группа снова развалилась.
Солдатская совесть.
Александр Скрынников: - После ухода Чеботарева, мы с Олегом решили возродить «Зазеркалье». Мы долго над этим думали. Олег был не против, но Олег не хотел петь. Петь согласился я. Решили собрать состав. Наступил уже 1991 год. Мы с Олегом снова дернули Эдика Срапионова. На бас вернулся Боря Продоненко. Я нашел себе замену - одного барабанщика-калмыка. Он, правда, с нами не долго был жилец. Съехали из ПТУ, где репетировали. Решили снять нормальную базу. По этому поводу пришли в Радиотехнический техникум.
Олег Гапонов: - В Радиотехническом техникуме художественным руководителем тогда заступил работать молодой человек по имени Алексей Горис. Я с его старшим братом учился в школе. Мы пришли. Леша к нам вышел бароном - А, пацаны, вы музыканты? Че, играете? - Да вот, так и так.
Мы решили плотно преступить к созданию нового альбома, уже с моими песнями. Новая программа и что бы Саша пел. Мне Сашин вокал нравился. Он песням подходил идеально. Название группы решили сохранить. Спрашивали у Чеботарева разрешение оставить название, все уже к нему привыкли.
Александр Скрынников: - Я готовился к записи, выучил песни, репетировал. Было начало мая 1991 года. Все вроде уже было готово для записи, но мне не хватало денег. Была половина суммы заплатить за студию. Другую половину должен был дать наш приятель, известный человек Деменюк «Дема». Мы когда репетировали программу, всем нравилось, как я пою. Люди специально приходили слушать, даже отсидевшие приходили. Ну, шансон и шансон, кабацкий у меня голос. Всех он устраивал. Пришел Деменюк, послушал, спрашивает
- Песни все гапоновские?
- Да.
- Вот пусть он их и поет, тогда денег дам.
Думаем мать его так, три дня до записи, деваться некуда. Альбом то надо писать, ну пусть Олег поет. Олег согласился, а что еще делать? Так Олег стал вокалистом «Зазеркалья». Он еще играл на своей суперкрутой гитаре. Борис на басу, Срапионов на гитаре, Посиделов на гитаре и еще использовалась драм машина. Крава обложки нарисовал. Известные эти, черно-белые с силуэтом солдата и свастикой. В альбоме были использованы музыкальные заставки из произведений Рихарда Штрауса.
Олег Гапонов: - Нас после этого альбома сильно невзлюбили. В альбоме было много чисто народного некроромантизма, кресты, гробы в полный рост. Причем это такие народные песни, никакого декаданса. Новая народная культура. «Солдатскую совесть» я сразу отправил в Москву Васе Бояринцеву. Бояринцев отдал альбом на «Радио России» в программу «Тихий парад». С тех пор в эфире всесоюзного радио, каждую пятницу стала звучать наша «Песня о хорошем человеке».
Как только жизни ветхие страницы
Приходит время с корнем вырывать.
Ангел смерти в черной колеснице
Людишек блядских едет убивать.
Любил ты человечек игры, танцы,
Покой и подлость рабскую любил.
Сентиментальным зонтиком мещанства
Солдатской совести химеру ты убил.
В такое время - все кругом собаки.
Из тысячи затылков лиц и спин,
Из мусора людского, из клоаки,
Хороший человек всегда один!
Он любит жизнь, он смерти не товарищ.
Солдат и друг любви покорной сын.
Он прошагает сквозь кошмар пожарищ
И в Новый мир войдет как господин!
Еще нас где-то крутили по радио, я не помню. В общем, донская тема была в России заявлена.
Александр Скрынников: - Я повез «Солдатскую совесть» в Питер, в рок клуб. Там люди переписывали. Нас потом несколько раз звали играть в Питер, но мы так и не собрались. В Ростове дел было много. В Ростове мы продолжали регулярно давать концерты.
Эдуард Срапионов: - Лично я в «Солдатской совести» никакого фашизма никогда не замечал, откуда там фашизм? Бог с тобой! Там нормальные ростовские песни, такие и нужно петь под соленых чебаков и шамайку. Знаешь, как правильно солить маленькую несчастную шамаку? Если не знаешь, послушай альбом.
Бугорки безымянных могил.
Александр Скрынников: - Новый альбом писали совершенно спонтанно, в авральном порядке. Подвернулось радио «Дон Тл. Писались с какого-то перепугу. Спешили. Я так и не понял, почему такая спешка. Все это перед Новым Годом. Под самые праздники все захотели новую запись. Всех на этой теме повело. Кроме меня, новым барабанщиком в группе стал Андрей Иващенко, мой родственник. Он на «томах» играл.
Олег Гапонов: - Бес попутал с этой записью. Надо было подготовиться и сделать все нормально. Денег особо не было, а альбом был нужен. И буквально перед Новым Годом Губатов, наш известный ростовский режиссер, который тогда на «Дон Тл работал, и хотел левых заработков, говорит - есть три лишние смены. У нас тогда менялся состав. Саша Скрынников, наш изначальный барабанщик, он должен был петь еще в «Солдатской совести», мы так планировали, он конечно, остался, но появился еще один барабанщик. Эдик перешел с гитары на бас гитару. И в коллектив пришел Леша Горис. Он стал ритм гитаристом. Я стал играть соло. Ритмические партии я на гитаре продолжал играть, но меньше. Такие аккорды снизу вверх, как написал потом журнал «КонтрКультУр,А» - «ростовское «Зазеркалье» - играло музыку серф».
КЛАССИЧЕСКИЙ СОСТАВ «ЗАЗЕРКАЛЬЯ»: (СЛЕВА НАПРАВО СИДЯТ): АЛЕКСЕЙ «АЛИСА» СКРЫННИКОВ, ОЛЕГ ГАПОНОВ, АЛЕКСЕЙ ГОРИС. (СТОЯТ): ЭДИК «ПАПА СРАПА» СРАПИОНОВ, АНДРЕЙ «ГАШЕК» ИВАНЧЕНКО. 1992 ГОД. ФОТО АНДРЕЯ КРАВЦОВА.
Алексей Горис: - Я после службы в армии устроился работать художественным руководителем эстрадного ансамбля в Радио техникуме. Окна репетиционной базы были как раз напротив окон твоего дома на ул. Тельмана. «Зазеркалье» пришли ко мне сами. Базу искали под репетиции, они тогда «Солдатскую совесть» готовили. Мы все бухали по черному. Совершенно беспросветно. Были какие-то бабы, бесконечно они приходили, уходили. Район то Нахаловка. Я же все ямы в Нахаловке знал. Через кого бухло брать? Через меня все брали. В одной комнате репетировали, в другую бутылки кидали. Бутылки постоянно сдавались, с целью пополнения денег. Но, все равно, к концу месяца бутылок в соседней комнате набиралось столько, что двери открыть было нельзя, приходилось сдавать. И брали новые.
«Зазеркалье» репетировало. Я сначала только пил и слушал. Олег предложил поиграть. Мне очень понравились песни. Я своих песен тогда еще не пел. Я Кузьмина пел. Мы с друзьями ходили на группу «Динамик», у нас были все записи Кузьмина. А тут впервые другие песни понравились. Время такое было. Я работал на Железнодорожном вокзале. На лохотроне. Мы там все были при бабках. Все, как сейчас говорят, «состояли в ОПГ». На хороших машинах. Забирали машины за долги и на них на стрелки ездили. Под сидением всегда обрез. Это не понт, просто иначе нельзя было. На Левбердоне тогда не только отдыхали, но и встречались по делу. Казачью тему в городе только начинали подымать. Песни «Зазеркалья» абсолютно соответствовали времени. Соответствовали тому раскладу, который нужно было держать. Никто, кстати, больше ему не соответствовал. Это судьба. Я бы в другой группе просто не стал бы играть. И иначе бы жизнь повернулась. В «Зазеркалье» песни и поступки были одним целым. И я тогда сделал свой выбор. Я оружием выбрал гитару. Выходишь на улицу и видишь какое-то чмо, которое хочется буцкануть. Я долго работал над собой, что бы вот так держаться, не бить человека сразу по лицу. Я же музыкант. Мое оружие - гитара и песни. Я отвечаю за расклад своими словами и своей музыкой. Это тяжело - только песней отвечать и стараться держать себя в руках. Мои старые знакомые это понимают. Уважением большим, чем просто уважение к человеку слова - может быть только уважение к человеку со словом.
Александр Скрынников: - «Бугорки безымянных могил» самый растиражированный альбом, несмотря ни на что. Несмотря на статейки в прессе, у народа к нам отношение было нормальное.
Эдуард Срапионов: - После «Бугорков» все вокруг наконец-то поняли, что мы не стебемся, что это все не игрушки.
Александр Скрынников: - У меня тогда формулировка в заявлении о разводе со стороны жены была - «играет в рок группе». Этого было достаточно. Старая бабушка адвокатесса написала «играет в рок оркестре». Суд прочитал. В чем у вас дело? А? Что?? Развести! Олег Гапонов: - Тогда же шоу бизнеса еще не было. Людьми двигала идея, и был чистый интерес к поэзии. Тогда харизма в поэзии ценилась.
Мы презентовали «Бугорки» в Ростове, в «Дунькином клубе». Знатная была презентация. «Бугорки» презентовались афишами по всему городу. Абсолютно наглая вещь, на самом деле. Этот плакат гласил, на черном фоне так: «Центр Стаса Намина представляет. Потом цитата Державина:
«- Я царь
- Я раб
- Я червь
- Я бог».
Потом надпись «Зазеркалье», и ниже
«Некролог».
А в центре этого плаката А2 зияла огромная свастика. Она занимала большую часть плаката. Как мы их расклеивали - это вообще песня. Ночные вылазки. Вначале в переходе на Большой Садовой повесили и ушли. На следующий день смотрим, почти все афиши сорваны, а на тех, что сорвать не смогли маркером везде - «Фашизм не пройдет!». Это было забавно и в следующую ночь, за три дня до концерта, на всех заборах от проспекта Буденовского до Кировского, километра полтора все уже было заклеено нашими афишами. Тысяча с чем-то штук. Ездили ночью на мотоцикле вдвоем и клеили. Естественно, они висели еще года полтора потом. В Ростове уже все забыли, что это было.
Александр Скрынников: - Афиша у нас планировалась как универсальная. Не для концерта в «Дунькином клубе». Для Ростова вообще. Теперь эта афиша висит в центре Стаса Намина, в его офисе. Была какая-то передача про Сукачева. Интервью со Стасом Наминым, а сзади за его спиной наш огромный плакат со свастикой. До сих пор там весит. Конечно, Намину - внуку Микояна, есть чем гордиться!
Тюменская гастроль.
Олег Гапонов: - Ник Рок -н- Ролл позвал на концерт в Тюмень. Он тогда там жил и играл с группой «Чертовы куклы». «Песня о хорошем человеке» с альбома «Солдатская совесть» крутилась по «Радио России» в программе Романа Никитина «Тихий парад». Крутилась каждую неделю, занимала там какое-то место в хит-параде. Вот Коля нас там и услышал. Нас многие там услышали впервые. ФМ радиостанций почти не было, а на кухне радио тогда у всех работало. Колю тогда не отпугнуло, что мы как бы «единственная в России фашистская группа». Так нас Роман Никитин в своем хит-параде представлял.
Эдуард Срапионов: - Нас многие в Ростове воспринимали тогда, как каких-то подонков, а потом когда по радио крутить стали, стали возмущаться - «Что они там на «Радио России» совсем ебанулись? Зачем они этих то крутят? У нас в городе есть нормальные рок группы.
Олег Гапонов: - Ночью у меня в квартире раздается телефонный звонок. «Здравствуйте, это Ник Рок-н-ролл, я хочу пригласить вас с концертами в Тюмень». Хорошо. Благая весть. Решили ехать. Из Ростова прямых поездов нет. Ехали через Москву. До Москвы доехали нормально, люди нормальные, деньги, конечно, иногда все оседают в вагоне-ресторане.
Из Москвы сели в Тюменский поезд. Все совсем другое. По пассажирам видно, в какую сторону едешь. Все синегривые, все в наколках. Публика та еще. Мы там стебались с них. Всю дорогу пели, что б не скучно было. Баба одна подошла, вся расписная. Такая старая вориха - «Че, - мол, - поете? Музыканты? Хуйню небось поете такую же как и все». Эдик ей - «На, тексты почитай». У нас тексты были распечатаны машинописные. Она ушла с текстом, вернулась такая довольная - «Вот, - говорит, вот это песня очень хорошая, на концерт ваш приду обязательно»:
«Блять, лопнула струна. Отгремели фанфары
Роняет листву, наполняясь кошмарами лагерный сад
Заводы шумят как аккорды хуевой гитары
На славянских просторах последний погас маскарад»
Эдуард Срапионов: - У Олега штаны были концертные, такие маскарадные. Типа балетное трико, только на матне солдатские пуговицы! Представляешь? Пиздец какой-то, а не штаны. Он их так ни разу и не одел. Мы всегда прилично одевались на концертах. Во всем чистом, мы же не вонючие блюзмены, не оборванцы какие ни будь. Олег, как и многие казаки, ходил в военной форме. Назло всем этим проамериканским пидарасам из ростовского рок-клуба, которые нас ненавидели за наши убеждения и песни. А тут он сделал себе такие штаны - такое особое сочетание клоунады и солдатчины. Ну, просто простебаться хотел. Собирался одеть их специально на концертах в Тюмени. Потом посмотрел на всю тюменскую публику в поезде и решил не экспериментировать. Могли неправильно понять, а непонятки нормальным людям не нужны.
Олег Гапонов: - В Тюмень прибыли в 9 утра. Выгружаемся похмельные. Стоит толпа. В центре «Аль Пачино», лицо со шрамом. Железные зубы. Подвыпивший Коля стоит. Секунды две осматривает хитро с прищуром. Он же нас в лицо не видел. И к Леше обниматься - «Олежка!» Леша под два метра, в широких белоснежных парусиновых штанах. В гавайской рубахе, с куфией на шее. Фронтмен. Коля рок-н-ролл меня красивым и высоким представлял. Я говорю ему - «Олежка, это я». «А! Ну, привет братан!» А за спиной у него микроавтобус стоит, погрузились, сразу по стакану за встречу. Поехали кататься по Тюмени. Нас к гостинице из автобуса уже выносили. И весь этот газ-квас до самого концерта. Ник нас хлебосольно встретил. База у него была кайфовая с выходом на крышу. Там можно было не только репетировать, там жить было можно. Мы в Ростове к такому не привыкли. Мы у него на базе по отвисали немного. Отдохнули, выпили. Подъехали к ДК, в котором выступать должны. Увидели афишу. Огромная цирковая, в ручную нарисованная - «Зазеркалье»!
Дальше играли подряд два дня - два концерта. Звук человеческий, все нормально отстроено. Играл Коля со своей командой, и мы. Принимали на концерте хорошо. Это у нас в области до каждого города пятьдесят-сто километров, а в Сибири там между городами сотни, и тысячи километров. А люди все равно приезжали из других городов. На наши концерты люди специально приехали из Сургута, Тобольска. Поэтому мы старались, очень хорошо отыграли. Я, правда, сами концерты не помню. Запоминаются ведь люди, а не публика. С тюменским гитаристом Гуляевым мы подружились. Он у Ника играл, потом еще в других тюменских группах. (Последней группой, умершего несколько лет назад замечательного сибирского гитариста Игоря Гуляева был тюменский ансамбль «Чернозем»). Гуляев был по жизни растаман. Реггей любил слушать, траву покурить. Вообще, лично для меня сибирская тусовка воспринималась как своя. Как для пацанов, не знаю. Игорь потом в Ростов приезжал с летовским «Русским Прорывом».
Александр Скрынников: - Концерты по звуку были очень приличными. Барабаны мощно звучали, что для нашей музыки очень важно. У нас маршевая музыка, героическая. Я считаю, что это были одни из самых удачных концертов, и публика хорошо нас встречала.
Алексей Горис: - Мы хотели людям устроить праздник. Они там хмурые все. Сидят на лавочках во дворах. Пьют какое-то палево галимое. Они же там синячат тоже, но синячат по другому. В Ростове пьют, как Коля Константинов, весело. От избытка чувств, когда прет. У них в Сибири, наоборот, синячат от тоски. Синегривая тема совсем другая. Зашли в какой-то двор. Сели. Стакан один на всех. Самогон. Рукавом занюхивают. И все сидят и молчат. Чамор переваривают. Я думаю - надо пацанам поднять настроение чем-то. Пошел в магазин, купил кремовый торт, такой огромный, что б на всех. С розочками, орехами. Они так проснулись. Смотрят непонимающе, потом один из тусни говорит - «Лучше бы ты хлеба купил, нечем закусить, или колбасы». Они не врубились совершенно. Я от души хотел подарок сделать, сладкого взять, что бы все раскайфовались. Я спрашиваю - «Вы че пацаны? Вы торт не хотите?» Они молчат. Я расстроился, беру торт, подкидываю в воздух высоко. И бью по нему ногой. Хуяк. Торт во все стороны. У всех так выдох - «А -а-а-а». Потом говорили - так у них в Ростове едят торты.
Мне Тюмень понравилась. Природа другая совершенно. Но, сибиряки то же другие, на нас не похожи. Ник Рок-н-Ролл - нормальный человек, умный, адекватный абсолютно, все понимающий. Игорь Гуляев - с ним можно было любую тему замутить. Москва сибиряков хавает на раз. Они же голодные. Это у нас все есть, на Дону. Фрукты, шмаль, арбузы, тепло, празднично. У них там этого нет. Ко мне после армии друг приезжал гостить из Сибири. Я ему все - хочешь бабу? Вот тебе баба. Хочешь в кабак? Пошли в кабак. А он ходил перевернутый, охуевший от всего, а потом кроссовки у меня насунул. Кроссовок он не видел. Сибирь - волшебный край, замечательные люди. Но, сознание у них более сумеречное. С ними нужно просто общаться больше, всем полезнее будет. И нам и им. Мы свою тему держим - донскую. Они свою - сибирскую. Темы разные, методы работы у нас разные, но цели и задачи у нас общие.
Александр Скрынников: - Шмаль у цыган Горис забирал. Спросил у тусовки - «У вас тут шмаль курят? Где взять?» Ему говорят - у цыган. Поехали прямо к их барону. В дом к нему пришли, а там сходняк свой. Полный дом. Развели их на стакан шмали. Бесплатно. Мне вообще тюменская поездка понравилась. Серьезных проблем не было вообще, а они везде могут быть.
Олег Гапонов: - Обратно ехали очень круто. Мы то вели себя везде по-ростовски. В Сибири ростовчан называют «ростовцами». Вели себя соответственно. Как у себя дома, то есть без хамства. Просто мужской героизм. В Москву ехали. В Казани садятся две торпеды. Один такой шестерной, а другой - бык. Вазелин у него накачен в кулак. Он идет по вагону и во все перегородки бьет кулаком - до всех доебывается. Зашугал весь вагон. Проходят мимо нас. «О, гитара, музыканты. А есть папиросы, пацаны?» А у нас на столе папиросы. Горис берет и в рожу ему жмень папирос - «На кури». И все. Сразу стали шелковые. «Да, мы не то имели в виду, пацаны простите». Потом ночью они бухнули. Стали за проводницей гоняться. Леша, лежал-лежал, не выдержал. Встал. Взял их за шкирник как щенков - «Спать!» Проводница ему потом одеяло принесла. Герой. Героизм покатил. С Тюмени покатила тема героизма.
Эдуард Срапионов: - Возвращались через Москву. Денег не было совсем. На вокзале в Тюмени взяли двенадцать пирожков с щукой. Там у них пирожки домашние на вокзале были, большие такие, с щукой, с морковкой. В Москву приехали. Я уже на работу там собирался устраиваться. Потому, что денег до Ростова не было. Из Москвы в Ростов добирались по трое. Заходим в какой-то музыкальный магазин, в центре. На счет работы спросить. Мы вот музыканты, уехать не можем. Смотрим - там кассеты «Зазеркалья» стоят. Я говорю продавцам - «Это наша музыка. Вы ее продаете, так займите нам денег, мы приедем, из Ростова вам вышлем». Мне продавец говорит - «Зачем занимать? Вот ваши деньги за кассеты». И достает из какой-то коробки стопку денег. И денег что-то очень много. Мы билеты взяли до Ростова, еще на жратву в поезд хватило и на постельное белье. Из Москвы уже доехали нормально.
Олег Гапонов: - Могу сказать, что поездка в Тюмень была очень показательной. Тема героизма, тема борьбы - это все Тюмень подчеркнула. Довела до совершенства. Поэтому последовавшие сразу по приезду события, приведшие фактически к распаду группы, по крайней мере, в том виде, в котором группа существовала, эти события явились прямым ответом враждебных нам сил. За любой расклад нужно отвечать. За героический - вдвойне. Все то, что произошло с нами потом - все было закономерно. Нас уже в стране слушали. Все закрутилось очень быстро. Мы были неудобны шоу - бизнесу. Неудобны богеме. Неудобны власти. Мы заявили себя геройски, и Враг нам ответил.
Денис Третьяков
Из уничтоженного журнала http://community.livejournal.com/zazerkalie_comm/
Еще с нами тогда сотрудничал такой обаятельный сумасшедший - Кобызев. Он откуда-то из деревни приехал, учился в Культпросвет училище. По ростовским меркам он абсолютный лох, но лох такой очень душевный и музыкальный. Он писал стихи и сюрреалистические пьесы. Представь себе Есенина раздутого до гипертрофированных размеров. Кобызев постоянно пил и страдал хроническим триппером - результат его ежедневного общения с бомжами. На одном из альбомов он тоже спел. - Можно спеть? Нам стало его жалко. - Ну, на, спой. Он сыграл на электрооргане и спел песню про граммофончики, такая жалостливая, красивая, она совершенно выпадала из альбома, там остальное жесткое рубилово. Все, короче, спели кто, что хотел.
Александр Скрынников: - Кобызев одно время у меня жил. У меня все жили - Дима Неподоба, Оля басистка жила, Олег жил.
Олег Гапонов: - Вот, мы записали альбомы, и нужно было эти бобины кому-то поставить, показать. Нам всем нравилась московская группа «ДК». Толик ее очень любил, мне нравилась, Срапионову. Так сложилось, что я со своей компанией никогда не ездил отдыхать в университетский «Лиманчик» и прочую подобную байду. Мы всегда ездили отдыхать в Крым. Есть там такой поселок Рыбачий. В нем был студенческий лагерь всесоюзного значения, студенты из ГДР, Польши, москвичи отдыхают. И там мы познакомились с Василием Бояринцевым, продюсером группы «ДК». Через него мы передали наши альбомы лидеру «ДК» Сергею Жарикову. Но, почти сразу после записей альбомов Толик Чеботарев отвалил из группы. Там была странная история, сначала несчастная любовь, потом он уверовал в Бога. Я после его ухода из группы с ним работал, мы строили Иверский монастырь с моим крестным отцом Сергием. В «Зазеркалье» было так - поет Толик, он лидер группы, а я пою на сцене мало. Это как в театре - один актер подменяет, пока другой перекуривает. А тут Толик решил все-таки уйти окончательно. Мы думаем, кто ж станет теперь петь? Толик спросил у меня - У тебя же есть еще песни, вот вы их и делайте, а ты пой. Я не певец. У Саши хороший голос, думали, может он станет петь? В итоге все-таки решили, что проще развалиться и группа снова развалилась.
Солдатская совесть.
Александр Скрынников: - После ухода Чеботарева, мы с Олегом решили возродить «Зазеркалье». Мы долго над этим думали. Олег был не против, но Олег не хотел петь. Петь согласился я. Решили собрать состав. Наступил уже 1991 год. Мы с Олегом снова дернули Эдика Срапионова. На бас вернулся Боря Продоненко. Я нашел себе замену - одного барабанщика-калмыка. Он, правда, с нами не долго был жилец. Съехали из ПТУ, где репетировали. Решили снять нормальную базу. По этому поводу пришли в Радиотехнический техникум.
Олег Гапонов: - В Радиотехническом техникуме художественным руководителем тогда заступил работать молодой человек по имени Алексей Горис. Я с его старшим братом учился в школе. Мы пришли. Леша к нам вышел бароном - А, пацаны, вы музыканты? Че, играете? - Да вот, так и так.
Мы решили плотно преступить к созданию нового альбома, уже с моими песнями. Новая программа и что бы Саша пел. Мне Сашин вокал нравился. Он песням подходил идеально. Название группы решили сохранить. Спрашивали у Чеботарева разрешение оставить название, все уже к нему привыкли.
Александр Скрынников: - Я готовился к записи, выучил песни, репетировал. Было начало мая 1991 года. Все вроде уже было готово для записи, но мне не хватало денег. Была половина суммы заплатить за студию. Другую половину должен был дать наш приятель, известный человек Деменюк «Дема». Мы когда репетировали программу, всем нравилось, как я пою. Люди специально приходили слушать, даже отсидевшие приходили. Ну, шансон и шансон, кабацкий у меня голос. Всех он устраивал. Пришел Деменюк, послушал, спрашивает
- Песни все гапоновские?
- Да.
- Вот пусть он их и поет, тогда денег дам.
Думаем мать его так, три дня до записи, деваться некуда. Альбом то надо писать, ну пусть Олег поет. Олег согласился, а что еще делать? Так Олег стал вокалистом «Зазеркалья». Он еще играл на своей суперкрутой гитаре. Борис на басу, Срапионов на гитаре, Посиделов на гитаре и еще использовалась драм машина. Крава обложки нарисовал. Известные эти, черно-белые с силуэтом солдата и свастикой. В альбоме были использованы музыкальные заставки из произведений Рихарда Штрауса.
Олег Гапонов: - Нас после этого альбома сильно невзлюбили. В альбоме было много чисто народного некроромантизма, кресты, гробы в полный рост. Причем это такие народные песни, никакого декаданса. Новая народная культура. «Солдатскую совесть» я сразу отправил в Москву Васе Бояринцеву. Бояринцев отдал альбом на «Радио России» в программу «Тихий парад». С тех пор в эфире всесоюзного радио, каждую пятницу стала звучать наша «Песня о хорошем человеке».
Как только жизни ветхие страницы
Приходит время с корнем вырывать.
Ангел смерти в черной колеснице
Людишек блядских едет убивать.
Любил ты человечек игры, танцы,
Покой и подлость рабскую любил.
Сентиментальным зонтиком мещанства
Солдатской совести химеру ты убил.
В такое время - все кругом собаки.
Из тысячи затылков лиц и спин,
Из мусора людского, из клоаки,
Хороший человек всегда один!
Он любит жизнь, он смерти не товарищ.
Солдат и друг любви покорной сын.
Он прошагает сквозь кошмар пожарищ
И в Новый мир войдет как господин!
Еще нас где-то крутили по радио, я не помню. В общем, донская тема была в России заявлена.
Александр Скрынников: - Я повез «Солдатскую совесть» в Питер, в рок клуб. Там люди переписывали. Нас потом несколько раз звали играть в Питер, но мы так и не собрались. В Ростове дел было много. В Ростове мы продолжали регулярно давать концерты.
Эдуард Срапионов: - Лично я в «Солдатской совести» никакого фашизма никогда не замечал, откуда там фашизм? Бог с тобой! Там нормальные ростовские песни, такие и нужно петь под соленых чебаков и шамайку. Знаешь, как правильно солить маленькую несчастную шамаку? Если не знаешь, послушай альбом.
Бугорки безымянных могил.
Александр Скрынников: - Новый альбом писали совершенно спонтанно, в авральном порядке. Подвернулось радио «Дон Тл. Писались с какого-то перепугу. Спешили. Я так и не понял, почему такая спешка. Все это перед Новым Годом. Под самые праздники все захотели новую запись. Всех на этой теме повело. Кроме меня, новым барабанщиком в группе стал Андрей Иващенко, мой родственник. Он на «томах» играл.
Олег Гапонов: - Бес попутал с этой записью. Надо было подготовиться и сделать все нормально. Денег особо не было, а альбом был нужен. И буквально перед Новым Годом Губатов, наш известный ростовский режиссер, который тогда на «Дон Тл работал, и хотел левых заработков, говорит - есть три лишние смены. У нас тогда менялся состав. Саша Скрынников, наш изначальный барабанщик, он должен был петь еще в «Солдатской совести», мы так планировали, он конечно, остался, но появился еще один барабанщик. Эдик перешел с гитары на бас гитару. И в коллектив пришел Леша Горис. Он стал ритм гитаристом. Я стал играть соло. Ритмические партии я на гитаре продолжал играть, но меньше. Такие аккорды снизу вверх, как написал потом журнал «КонтрКультУр,А» - «ростовское «Зазеркалье» - играло музыку серф».
КЛАССИЧЕСКИЙ СОСТАВ «ЗАЗЕРКАЛЬЯ»: (СЛЕВА НАПРАВО СИДЯТ): АЛЕКСЕЙ «АЛИСА» СКРЫННИКОВ, ОЛЕГ ГАПОНОВ, АЛЕКСЕЙ ГОРИС. (СТОЯТ): ЭДИК «ПАПА СРАПА» СРАПИОНОВ, АНДРЕЙ «ГАШЕК» ИВАНЧЕНКО. 1992 ГОД. ФОТО АНДРЕЯ КРАВЦОВА.
Алексей Горис: - Я после службы в армии устроился работать художественным руководителем эстрадного ансамбля в Радио техникуме. Окна репетиционной базы были как раз напротив окон твоего дома на ул. Тельмана. «Зазеркалье» пришли ко мне сами. Базу искали под репетиции, они тогда «Солдатскую совесть» готовили. Мы все бухали по черному. Совершенно беспросветно. Были какие-то бабы, бесконечно они приходили, уходили. Район то Нахаловка. Я же все ямы в Нахаловке знал. Через кого бухло брать? Через меня все брали. В одной комнате репетировали, в другую бутылки кидали. Бутылки постоянно сдавались, с целью пополнения денег. Но, все равно, к концу месяца бутылок в соседней комнате набиралось столько, что двери открыть было нельзя, приходилось сдавать. И брали новые.
«Зазеркалье» репетировало. Я сначала только пил и слушал. Олег предложил поиграть. Мне очень понравились песни. Я своих песен тогда еще не пел. Я Кузьмина пел. Мы с друзьями ходили на группу «Динамик», у нас были все записи Кузьмина. А тут впервые другие песни понравились. Время такое было. Я работал на Железнодорожном вокзале. На лохотроне. Мы там все были при бабках. Все, как сейчас говорят, «состояли в ОПГ». На хороших машинах. Забирали машины за долги и на них на стрелки ездили. Под сидением всегда обрез. Это не понт, просто иначе нельзя было. На Левбердоне тогда не только отдыхали, но и встречались по делу. Казачью тему в городе только начинали подымать. Песни «Зазеркалья» абсолютно соответствовали времени. Соответствовали тому раскладу, который нужно было держать. Никто, кстати, больше ему не соответствовал. Это судьба. Я бы в другой группе просто не стал бы играть. И иначе бы жизнь повернулась. В «Зазеркалье» песни и поступки были одним целым. И я тогда сделал свой выбор. Я оружием выбрал гитару. Выходишь на улицу и видишь какое-то чмо, которое хочется буцкануть. Я долго работал над собой, что бы вот так держаться, не бить человека сразу по лицу. Я же музыкант. Мое оружие - гитара и песни. Я отвечаю за расклад своими словами и своей музыкой. Это тяжело - только песней отвечать и стараться держать себя в руках. Мои старые знакомые это понимают. Уважением большим, чем просто уважение к человеку слова - может быть только уважение к человеку со словом.
Александр Скрынников: - «Бугорки безымянных могил» самый растиражированный альбом, несмотря ни на что. Несмотря на статейки в прессе, у народа к нам отношение было нормальное.
Эдуард Срапионов: - После «Бугорков» все вокруг наконец-то поняли, что мы не стебемся, что это все не игрушки.
Александр Скрынников: - У меня тогда формулировка в заявлении о разводе со стороны жены была - «играет в рок группе». Этого было достаточно. Старая бабушка адвокатесса написала «играет в рок оркестре». Суд прочитал. В чем у вас дело? А? Что?? Развести! Олег Гапонов: - Тогда же шоу бизнеса еще не было. Людьми двигала идея, и был чистый интерес к поэзии. Тогда харизма в поэзии ценилась.
Мы презентовали «Бугорки» в Ростове, в «Дунькином клубе». Знатная была презентация. «Бугорки» презентовались афишами по всему городу. Абсолютно наглая вещь, на самом деле. Этот плакат гласил, на черном фоне так: «Центр Стаса Намина представляет. Потом цитата Державина:
«- Я царь
- Я раб
- Я червь
- Я бог».
Потом надпись «Зазеркалье», и ниже
«Некролог».
А в центре этого плаката А2 зияла огромная свастика. Она занимала большую часть плаката. Как мы их расклеивали - это вообще песня. Ночные вылазки. Вначале в переходе на Большой Садовой повесили и ушли. На следующий день смотрим, почти все афиши сорваны, а на тех, что сорвать не смогли маркером везде - «Фашизм не пройдет!». Это было забавно и в следующую ночь, за три дня до концерта, на всех заборах от проспекта Буденовского до Кировского, километра полтора все уже было заклеено нашими афишами. Тысяча с чем-то штук. Ездили ночью на мотоцикле вдвоем и клеили. Естественно, они висели еще года полтора потом. В Ростове уже все забыли, что это было.
Александр Скрынников: - Афиша у нас планировалась как универсальная. Не для концерта в «Дунькином клубе». Для Ростова вообще. Теперь эта афиша висит в центре Стаса Намина, в его офисе. Была какая-то передача про Сукачева. Интервью со Стасом Наминым, а сзади за его спиной наш огромный плакат со свастикой. До сих пор там весит. Конечно, Намину - внуку Микояна, есть чем гордиться!
Тюменская гастроль.
Олег Гапонов: - Ник Рок -н- Ролл позвал на концерт в Тюмень. Он тогда там жил и играл с группой «Чертовы куклы». «Песня о хорошем человеке» с альбома «Солдатская совесть» крутилась по «Радио России» в программе Романа Никитина «Тихий парад». Крутилась каждую неделю, занимала там какое-то место в хит-параде. Вот Коля нас там и услышал. Нас многие там услышали впервые. ФМ радиостанций почти не было, а на кухне радио тогда у всех работало. Колю тогда не отпугнуло, что мы как бы «единственная в России фашистская группа». Так нас Роман Никитин в своем хит-параде представлял.
Эдуард Срапионов: - Нас многие в Ростове воспринимали тогда, как каких-то подонков, а потом когда по радио крутить стали, стали возмущаться - «Что они там на «Радио России» совсем ебанулись? Зачем они этих то крутят? У нас в городе есть нормальные рок группы.
Олег Гапонов: - Ночью у меня в квартире раздается телефонный звонок. «Здравствуйте, это Ник Рок-н-ролл, я хочу пригласить вас с концертами в Тюмень». Хорошо. Благая весть. Решили ехать. Из Ростова прямых поездов нет. Ехали через Москву. До Москвы доехали нормально, люди нормальные, деньги, конечно, иногда все оседают в вагоне-ресторане.
Из Москвы сели в Тюменский поезд. Все совсем другое. По пассажирам видно, в какую сторону едешь. Все синегривые, все в наколках. Публика та еще. Мы там стебались с них. Всю дорогу пели, что б не скучно было. Баба одна подошла, вся расписная. Такая старая вориха - «Че, - мол, - поете? Музыканты? Хуйню небось поете такую же как и все». Эдик ей - «На, тексты почитай». У нас тексты были распечатаны машинописные. Она ушла с текстом, вернулась такая довольная - «Вот, - говорит, вот это песня очень хорошая, на концерт ваш приду обязательно»:
«Блять, лопнула струна. Отгремели фанфары
Роняет листву, наполняясь кошмарами лагерный сад
Заводы шумят как аккорды хуевой гитары
На славянских просторах последний погас маскарад»
Эдуард Срапионов: - У Олега штаны были концертные, такие маскарадные. Типа балетное трико, только на матне солдатские пуговицы! Представляешь? Пиздец какой-то, а не штаны. Он их так ни разу и не одел. Мы всегда прилично одевались на концертах. Во всем чистом, мы же не вонючие блюзмены, не оборванцы какие ни будь. Олег, как и многие казаки, ходил в военной форме. Назло всем этим проамериканским пидарасам из ростовского рок-клуба, которые нас ненавидели за наши убеждения и песни. А тут он сделал себе такие штаны - такое особое сочетание клоунады и солдатчины. Ну, просто простебаться хотел. Собирался одеть их специально на концертах в Тюмени. Потом посмотрел на всю тюменскую публику в поезде и решил не экспериментировать. Могли неправильно понять, а непонятки нормальным людям не нужны.
Олег Гапонов: - В Тюмень прибыли в 9 утра. Выгружаемся похмельные. Стоит толпа. В центре «Аль Пачино», лицо со шрамом. Железные зубы. Подвыпивший Коля стоит. Секунды две осматривает хитро с прищуром. Он же нас в лицо не видел. И к Леше обниматься - «Олежка!» Леша под два метра, в широких белоснежных парусиновых штанах. В гавайской рубахе, с куфией на шее. Фронтмен. Коля рок-н-ролл меня красивым и высоким представлял. Я говорю ему - «Олежка, это я». «А! Ну, привет братан!» А за спиной у него микроавтобус стоит, погрузились, сразу по стакану за встречу. Поехали кататься по Тюмени. Нас к гостинице из автобуса уже выносили. И весь этот газ-квас до самого концерта. Ник нас хлебосольно встретил. База у него была кайфовая с выходом на крышу. Там можно было не только репетировать, там жить было можно. Мы в Ростове к такому не привыкли. Мы у него на базе по отвисали немного. Отдохнули, выпили. Подъехали к ДК, в котором выступать должны. Увидели афишу. Огромная цирковая, в ручную нарисованная - «Зазеркалье»!
Дальше играли подряд два дня - два концерта. Звук человеческий, все нормально отстроено. Играл Коля со своей командой, и мы. Принимали на концерте хорошо. Это у нас в области до каждого города пятьдесят-сто километров, а в Сибири там между городами сотни, и тысячи километров. А люди все равно приезжали из других городов. На наши концерты люди специально приехали из Сургута, Тобольска. Поэтому мы старались, очень хорошо отыграли. Я, правда, сами концерты не помню. Запоминаются ведь люди, а не публика. С тюменским гитаристом Гуляевым мы подружились. Он у Ника играл, потом еще в других тюменских группах. (Последней группой, умершего несколько лет назад замечательного сибирского гитариста Игоря Гуляева был тюменский ансамбль «Чернозем»). Гуляев был по жизни растаман. Реггей любил слушать, траву покурить. Вообще, лично для меня сибирская тусовка воспринималась как своя. Как для пацанов, не знаю. Игорь потом в Ростов приезжал с летовским «Русским Прорывом».
Александр Скрынников: - Концерты по звуку были очень приличными. Барабаны мощно звучали, что для нашей музыки очень важно. У нас маршевая музыка, героическая. Я считаю, что это были одни из самых удачных концертов, и публика хорошо нас встречала.
Алексей Горис: - Мы хотели людям устроить праздник. Они там хмурые все. Сидят на лавочках во дворах. Пьют какое-то палево галимое. Они же там синячат тоже, но синячат по другому. В Ростове пьют, как Коля Константинов, весело. От избытка чувств, когда прет. У них в Сибири, наоборот, синячат от тоски. Синегривая тема совсем другая. Зашли в какой-то двор. Сели. Стакан один на всех. Самогон. Рукавом занюхивают. И все сидят и молчат. Чамор переваривают. Я думаю - надо пацанам поднять настроение чем-то. Пошел в магазин, купил кремовый торт, такой огромный, что б на всех. С розочками, орехами. Они так проснулись. Смотрят непонимающе, потом один из тусни говорит - «Лучше бы ты хлеба купил, нечем закусить, или колбасы». Они не врубились совершенно. Я от души хотел подарок сделать, сладкого взять, что бы все раскайфовались. Я спрашиваю - «Вы че пацаны? Вы торт не хотите?» Они молчат. Я расстроился, беру торт, подкидываю в воздух высоко. И бью по нему ногой. Хуяк. Торт во все стороны. У всех так выдох - «А -а-а-а». Потом говорили - так у них в Ростове едят торты.
Мне Тюмень понравилась. Природа другая совершенно. Но, сибиряки то же другие, на нас не похожи. Ник Рок-н-Ролл - нормальный человек, умный, адекватный абсолютно, все понимающий. Игорь Гуляев - с ним можно было любую тему замутить. Москва сибиряков хавает на раз. Они же голодные. Это у нас все есть, на Дону. Фрукты, шмаль, арбузы, тепло, празднично. У них там этого нет. Ко мне после армии друг приезжал гостить из Сибири. Я ему все - хочешь бабу? Вот тебе баба. Хочешь в кабак? Пошли в кабак. А он ходил перевернутый, охуевший от всего, а потом кроссовки у меня насунул. Кроссовок он не видел. Сибирь - волшебный край, замечательные люди. Но, сознание у них более сумеречное. С ними нужно просто общаться больше, всем полезнее будет. И нам и им. Мы свою тему держим - донскую. Они свою - сибирскую. Темы разные, методы работы у нас разные, но цели и задачи у нас общие.
Александр Скрынников: - Шмаль у цыган Горис забирал. Спросил у тусовки - «У вас тут шмаль курят? Где взять?» Ему говорят - у цыган. Поехали прямо к их барону. В дом к нему пришли, а там сходняк свой. Полный дом. Развели их на стакан шмали. Бесплатно. Мне вообще тюменская поездка понравилась. Серьезных проблем не было вообще, а они везде могут быть.
Олег Гапонов: - Обратно ехали очень круто. Мы то вели себя везде по-ростовски. В Сибири ростовчан называют «ростовцами». Вели себя соответственно. Как у себя дома, то есть без хамства. Просто мужской героизм. В Москву ехали. В Казани садятся две торпеды. Один такой шестерной, а другой - бык. Вазелин у него накачен в кулак. Он идет по вагону и во все перегородки бьет кулаком - до всех доебывается. Зашугал весь вагон. Проходят мимо нас. «О, гитара, музыканты. А есть папиросы, пацаны?» А у нас на столе папиросы. Горис берет и в рожу ему жмень папирос - «На кури». И все. Сразу стали шелковые. «Да, мы не то имели в виду, пацаны простите». Потом ночью они бухнули. Стали за проводницей гоняться. Леша, лежал-лежал, не выдержал. Встал. Взял их за шкирник как щенков - «Спать!» Проводница ему потом одеяло принесла. Герой. Героизм покатил. С Тюмени покатила тема героизма.
Эдуард Срапионов: - Возвращались через Москву. Денег не было совсем. На вокзале в Тюмени взяли двенадцать пирожков с щукой. Там у них пирожки домашние на вокзале были, большие такие, с щукой, с морковкой. В Москву приехали. Я уже на работу там собирался устраиваться. Потому, что денег до Ростова не было. Из Москвы в Ростов добирались по трое. Заходим в какой-то музыкальный магазин, в центре. На счет работы спросить. Мы вот музыканты, уехать не можем. Смотрим - там кассеты «Зазеркалья» стоят. Я говорю продавцам - «Это наша музыка. Вы ее продаете, так займите нам денег, мы приедем, из Ростова вам вышлем». Мне продавец говорит - «Зачем занимать? Вот ваши деньги за кассеты». И достает из какой-то коробки стопку денег. И денег что-то очень много. Мы билеты взяли до Ростова, еще на жратву в поезд хватило и на постельное белье. Из Москвы уже доехали нормально.
Олег Гапонов: - Могу сказать, что поездка в Тюмень была очень показательной. Тема героизма, тема борьбы - это все Тюмень подчеркнула. Довела до совершенства. Поэтому последовавшие сразу по приезду события, приведшие фактически к распаду группы, по крайней мере, в том виде, в котором группа существовала, эти события явились прямым ответом враждебных нам сил. За любой расклад нужно отвечать. За героический - вдвойне. Все то, что произошло с нами потом - все было закономерно. Нас уже в стране слушали. Все закрутилось очень быстро. Мы были неудобны шоу - бизнесу. Неудобны богеме. Неудобны власти. Мы заявили себя геройски, и Враг нам ответил.
Денис Третьяков
Из уничтоженного журнала http://community.livejournal.com/zazerkalie_comm/