Александр Жданов и его ростовско-таганрогский круг
редакция от 28.01.2010
Пейзаж с формулой и Луной. Холст, оргалит, масло, 82х99,6. Галерея Попова, Москва. Не датировано. Конец 1970-х?
Александр Павлович Жданов - самая, видимо, значительная фигура ранней советской сцены contemporary art в ее «южном» фрагменте. Один из сохранившихся его ассамбляжей датирован 1964. Считается, что он принимал участие в «Бульдозерной выставке». Слово «хуй» он изобразил на холсте уже в самом начале 80-х; тогда же увлекся абстрактным экспрессионизмом. В 1982 начал скандальную борьбу за выезд в США (с женой приковывался к дереву у американского посольства) и в конце концов из страны был выпущен. В Штатах тоже протестовал - теперь уже против американского правительства. А большую часть времени на новой родине проводил в вашингтонском баре с эвфимистическим названием «Дамский орган». Там расплачивался за выпивку и закуску своими работами. Поэтому владелец одной из самых крупных коллекций Жданова в мире - скромный вашингтонский бармен. За двадцать лет жизни в США говорить по-английски так и не выучился. Зато сквернословил мастерски. А юродствовал так артистично, что стал в этой части вселенной всеобщим любимцем. Некоторые современные жители Вашингтона (причем, с годами их становится все больше) считают Александра практически святым. Они покупают его картины, чтобы подпитывать себя и своих домашних исцеляющей энергией его полотен.
Александр Жданов родился в станице Вешенской, окончил Ростовское художественное училище, переехал в Москву, когда ему было уже 35 лет, и не прерывал связей со своими друзьями юности до самой смерти.
Безусловно, Жданов - одна из ключевых персон для готовящей Антологии неформальной культуры Ростова. Но на днях я поняла, что не смогу составить его более-менее сносной биографии. Слишком много загадок. И слишком трудно отличить достоверное от ложного. Даже если это сведения, сообщаемые самим художником. Начинаю вывешивать испещренную вопросами его черновую биографию. А вдруг опять произойдет удивительное, и найдутся люди, которые ответят хотя бы на какие-то из этих вопросов?
Под текстом - еще и его работы до начала 1980-х.
Изменения в текст по итогам обсуждения и дополнительным переводам документов внесены 16 января 2010.
В обсуждении участвовали: Александр Кисляков, Гета Крашеница, Мирослав Немиров, Юрий Шабельников, Денис Третьяков
Использованы материалы статьи известного московского критика Сергея Кускова "Одинокий путь в современном искусстве: Искусство Александра Жданова", предваряющей каталог персональной выставки Жданова в Российском культурном центре при Посольстве РФ в США (1993); статьи директора Ростовского художественного училища Галины Скопцовой "Александр Жданов" из книги "Из века в век. РХУ в лицах" (2009), а также публикации в американской прессе.
1938-1945 (?). Вешенская
Александр Павлович Жданов родился в станице Вешенской 11 января 1938. По информации Вашингтон Пост, полученной от самого художника, отец его был крупным военным чином, и деды видели мальчика будущим генералом.
Сергей Кусков сообщает, , что его мать была библиотекарем, а отец после окончания школы в Москве и обучения в Ростовском университете, служил в станице Вешенской школьным учителем. Как звали родителей и были ли в семье, кроме Александра, другие дети - не указывается.
Во время войны отец Александра, видимо, был на фронте, потому что еще долгие годы после 1945 он продолжает служить в Советской Армии. Где во время войны находятся мать и дети, неизвестно.
1945-1961 (?). Крайний Север, Дальний Восток
По сообщению того же Кускова, когда мальчику исполнилось 7 лет (1945), его отец был отправлен в военный гарнизон на Северной Двине в Архангельской области. Подробности неизвестны.
Позже семья вслед за отцом переехала на Дальний Восток - в Уссурийский край, на реку Амур. В течение многих лет отец никак не мог демобилизоваться из армии. Если бы он слишком настаивал на демобилизации, его исключили бы из партии. Подробности не известны.
Видимо, только в конце 50-х - начале 60-х отец был демобилизован и семья перебралась в Ростов-на-Дону. По воспоминаниям Галины Скопцовой, Александр жил в Ростове в трехкомнатной квартире вместе с родителями; свою комнату переоборудовал под мастерскую: "Наполнение комнаты было на редкость аскетично: металлическая кровать с сеткой, видневшейся из-под небрежно брошенного матраса, деревянная, грубо сколоченная табуретка, выпачканная краской, и много работ без рам, сикось-накось, развешанный или прибитых по стенам. Они запомнились мне, особенно те, которые были написаны на природе. Это не был пленэр, а свое видение и осмысление натуры, в красоте цветения травы, деревьев, цветов, и преобразованное в яркую декоративную композицию".
1962-1968. Ростов: РХУ,
В большинстве источников сообщается, что Жданов окончил Ростовское художественное училище. Правда, в статье Сергея Кускова это заведение называется "Грековской Академией Искусств"(Grekov Akademy of Art), т.е. подается как высшее учебное заведение. Это нехорошо, т.к. статья Кускова, опубликованная в каталоге выставки, обладает большей легитимностью, чем все другие публикации о Жданове. Опираясь на информацию из каталога, некоторые американские СМИ пишут, что Жданов окончил художественный вуз вуз, уже без упоминания его названия. Это не так. Вуза он не оканчивал.
Во многих публикациях в СМИ говорится, что учился Жданов в РХУ не четыре года, как положено, а шесть. То же самое подтверждает и теперешняя директор РХУ Галина Скопцова, указывающие даты его обучения: 1962-1968. Она же пишет, что первый курс он окончил на отлично. А учился Жданов в училище так долго, потому что его отчисляли и восстанавливали там четыре раза (по другим источникам - два). Среди причин отчислений называется декламация антисоветских стихов и протест против учебной программы, упирающей на социалистический реализм(Alexandrie Gazette Packet, 13 октября 1989).
Однако, дело, видимо, антисоветской поэзией не ограничивалось, а касалось более важных для художественной среды вещей.
Одно из предположений о его протестной социальной активности связано с выпуском в стенах РХУ самиздатского художественного авангардистского журнала "Перетятковичи", хотя выпуск этого журнала сам автор сообщения о нем - ростовский журналист и музыкант Денис Третьяковотносит почему-то ко второй половине 70-х. В журнале "Кто главный" он пишет: "Журнал "Перетятковичи" выходил в Ростове во второй половине 70-х. Издавался якобы студентами художественного училища им. Грекова. К сожалению, история не сохранила для нас имен этих воистину странных и, безусловно, талантливых людей. Известно, что «перетятковичи» были художественно-авангардистской группировкой, развлекавшейся разбрызгиванием красок с помощью клизм и «брызгалок» в духе абстрактного экспрессионизма Дж. Поллока. Судя по тому безумию, что творилось на страницах их издания, «перетятковичи» увлекались мистикой во всех её проявлениях. В раскрашенном, перепачканном, шитом белыми нитками журнале «Перетятковичи» можно было найти что угодно: от заговоров ростовских знахарок до лекций по марксистской диалектике. Увидела свет и парочка интересных статей, посвященных диггерским практикам издателей, снабженных самодельными картами ростовских подземелий. Мистики, безумцы, философы, первые ростовские экстремалы - вот кто такие они были".
Если такой журнал и существовал в природе, никто, кроме Жданова со товарищи, делать его, как мне кажется, не могли.
Правда, вся эта публикация имеет под собой довольно зыбкие основания. Как сообщил Денис Третьяков, отвечая на наш вопрос "не является ли его публикация в "Главном" просто журналистской мистификацией?" сообщил: "Про "Перетятковичей" слышал от Пети Свиридова - редактора нашей "Коры Дуба" (самиздатский рок-журнал гораздо более позднего времени). У него дома валялись две какие-то страницы пожелтевшие. Он в "Коре Дуба" №6 про них писал. Это он их знаток. Но, Петя такая фигура закрытая - ненависть к интернету и буддизм. Сейчас вроде в Краснодаре он живёт. Сто лет его не видел. Не думаю что это миф, просто было чьё-то баловство, а Петя как всегда преувеличил значение. Фигня там была какая-то на самом деле. Просто мы все на неё в свое время повелись потому что занимались самиздатом, свято верили в эти дела, и рьяно искали предшественников в Ростове. Людей близких и "тайных". Мы же все были мамлеевские мальчики в молодости. Все магией страдали и разным потусторонним. Ты знаешь какие про нас гадости писал "Вечерний Ростов" и "МК"? Что мы чуть ли не сатанисты и огнепоклонники )) А "Ура Бум Бум" мы все очень любили, но не считали полноценным несущим тайну "самиздатом". Поэтому Петя и досочинял своих "Перетятковичей".
Но даже если и не было этого самиздатского журнала, все равно было за что не любить Жданова училищному начальству. Например, достоверно известно, что еще во время обучения в РХУ Жданов увлекался "ассамбляжами". К 1964 относится его ассамбляж "Детская Коляска", хранящийся теперь в музее РГГУ "Другое искусство".
"Детская коляска". Ассамбляж. Детали детской коляски, перчатки, проволока. 82х53х14,5. 1964. Собрание Л.Талочкина (Музей "Другое искусство", РГГУ).
Член товарищества "Искусство или смерть" Мирослав Немиров вспоминает, что известный московский коллекционер Леонид Прохорович Талочкин, сохранивший эту работу Жданова, отзывался о ней восторженно, как об одной из самых продвинутых вещей, сделанных в СССР в те годы.
Немиров связывает ранние ждановские ассамбляжи с французской школой "нового реализма" (Les Nouveaux Realistes), в частности с художественными экспериментами Армана -"аккумуляциями" и "колересами" (акциями по накапливанию и уничтожению предметов). "Думаю, всё было просто: увидел в польском журнале Армана, вдохновился - а чё? и мы так могём! - и забабошил", - предполагает Немиров.
Выпускница РХУ И. Агуф, знавшая Жданова по последним годам обучения в училище, вспоминает, что "Саша собирал "мусорки" по обочинам тротуаров - стертые веники, детские стертые сандалики, консервные банки - подбирал их по колориту и собирал в композиции".
Но ведь это, собственно, и есть армановские "аккумуляции"! И "Коляска" же - типичный армановский "колерес"!
Общераспространенное представление о том, что Жданов всегда был художником-одиночкой, на ростовском материале не подтверждается. Во времена обучения в РХУ у него было несколько близких друзей-художников, связи с которыми он сохранил практически на всю жизнь.
Валерий Кульченко
Его самым "старым" другом-однокурсником был Валерий Кульченко (для него - "Куля"), с которым Александр переписывался еще много лет после отъезда из Ростова. Именно Куле мог рассказать Жданов о своих ближайших карьерных планах, пожаловаться на безденежье или пообещать, что больше пить не будет, а будет заниматься исключительно творчеством. Самые безобидные выдержки из этих писем помещены в книге Галины Скопцовой "История РХУ в лицах", как-то: "Месяц я уже, старик, не пью... Правда, на творчество и самочувствие мой отказ от веселья пока действует бревном. Но где-то я уже тронулся, танком, старик, скоро". Или: "Я исхожу из того, что все возможно. .. Нужно просто работать иногда, всегда, по-всякому, но чтоб толк был, а не соцреализм... быть гением не так-то просто, быть вообще в мировом масштабе. Нужно очень и очень много работать и не быть дураком".
Кульченко, поступивший в РХУ одновременно со Ждановым, также учился в этом заведении дольше, чем принято - пять лет (1962-1967). Не исключено, что какой-то год в обучении они пропустили вместе со Ждановым по одной и той же причине.
Алексей Евтушенко, который знал Валерия Кульченко в начале 80-х, утверждает, что "человеком Куля был интересным. Помню, заявился как-то ночью в мастерскую, едва держась на ногах. А я как раз макет клеил, надо было срочно сдавать. Утром захожу в другую комнату - посмотреть, как он. А там стояла пустая рама от тахты. То есть, просто рама, без дна и матраса. И вот лежит Куля прямо на полу внутри этой рамы (честно лёг на тахту типа) в кожаном измазанном шамотом, пальто, смотрит в потолок, бороду чешет.
- Как ты, Куля? - спрашиваю.
- Да вот, старик, лежу и думаю о трудной судьбе русского художника, - отвечает.
Ну и отправились пить пиво в "синагогу", конечно".
В дальнейшем Кульченко продолжал оставаться интересным человеком и любил дружить с молодежью:
«Однажды в художественных мастерских на Университетском у Валерия Ивановича Кульченко был праздник. Принесли два рюкзака „Алазанской долины“ и стали ее пить. Вася Слепченко захотел показать всем кружочки от банок на своей спине. Он порвал рубашку, потом майку и показал. Праздник продолжался. Время от времени кто-нибудь кричал: „Кружочки!“, и Вася показывал. Было очень весело. Звонили в колокол, бросали с этажа гирю. Юрий Леонидович Шабельников пел красивым голосом казачьи песни, а старый Валерий Иванович Кульченко стоял перед ним на коленях и плакал.
И когда всей компанией пошли «на яму» за очередной порцией «Алазанской долины», поход этот сопровождался чем-то типа пионерской речевки, когда Тер-Оганьян выкрикивал: - Искусство! А ему хором отвечали: - Или смерть!» (Макс Белозор. "Волшебная страна").
Леонид Пузин
Другим его товарищем по училищу был Леонид Пузин - художник и писатель, окончивший РХУ в один год со Ждановым, так же, как и он, переехавший в Москву и до ждановского отъезда из СССР регулярно бывавший у него в доме и на даче.
По воспоминаниям Юрия Шабельникова, в конце 70-х - начале 1980-х Пузин активно экспериментировал с формой. Юрий Шабельников, видевший Пузина на даче Жданова в начале 80-х, называет его "тихим московским формалистом". Сегодня Пузин, похоже, больше занимается литературой, чем современным искусством.
Сохранился "Портрет Пузина", процарапанный Ждановым по дереву (1981; см. ниже, среди "работ Жданова начала 80-х").
Владимир Чуб
В книге Скопцовой приводятся воспоминания Кульченко о том, как Жданов с еще одним своим однокурсником - Владимиром Чубом - ездил поступать в Москву, в Суриковское. И хотя Валерий Иванович слишком мягко описывает этот случай, все равно происходящее выглядит эффектно:
"После третьего курса Володя Чуб и Саша Жданов поехали в Москву продолжать образование... Нужна была рекомендация. Кто-то подсказал обратиться к знаменитому земляку Е.В.Вучетичу. Проявили ростовскую смекалку и прыть, пробились к скульптору в мастерскую. Мастер благосклонно отнесся к своим землякам. Посмотрев рисунки, дал Чубу и Жданову рекомендации в Московское училище живописи, ваяния и зодчества им. 1905 года. Внимательно взглянул на изголодавшихся в дороге студентов-соискателей, дал каждому по десять рублей. Обласканные, Жданов и Чуб вышли на осеннюю московскую улицу. Вдруг Саша Жданов, разорвав десятку в клочья, сверкая очами и матерясь, стал втаптывать ее в ноябрьскую грязь. "Пусть подавится своей подачкой, жадина..." - и дальше непередаваемое... Жданов подался на Курский вокзал и ровно в 7.30 покинул столицу. Чуб остался в Москве, продолжил образование в училище имени 1905 года и закончил его. Уехал в Среднюю Азию, в Ташкент. Участвовал в монументальном оформлении Ташкентского аэропорта".
Владимир Иванович Чуб (р. 1940) до сих пор живет в Ташкенте, стал членом Узбекской Академии художеств. Иногда его поддерживает материально Институт "Открытое общество".
Леонид Кабарухин с портретом жены
Видимо, на последних курсах РХУ Жданов сблизился с Леонидом Кабарухиным (р. 1951), поступившим в училище в 1967 (окончил с отличием в 1973). Кабарухин - оригинальный художник, известный трогательной любовью к собственной жене. На многих его полотнах изображена именно она, иногда - в образе египетской царицы Нефертити.
В течение многих лет Леонид Андреевич был одним из постоянных корреспондентов Жданова.
После демобилизации в 1977 он работал в реставрационных мастерских по патронажем самого Михаила Шолохова. Реставрировал храмы. Считалось, что это хорошее место. Но вдруг (возможно, не без влияния Жданова) Кабарухин попытался переселиться в Москву. "Я решил заняться живописью, в 1978 году уволился и уехал в Москву, бродил с приятелем по мастерским, познакомился со многими художниками. Но богема не предполагала серьёзной и усердной работы. Я вернулся на Дон", - мягко рассказывает он. В Ростове работал кочегаром, дворником, плотником. Много писал: "Чёрные обнажённые у окна, со светящимися глазами, огромные коты, вороны с голубыми глазами, весна на кладбище". Участвовал в первой крупной "неофициальной" ростовской выставке, которая прошла осенью 1987 в Доме Архитекторов и даже легально продал одну из работ с этой независимой выставки ("Еврейское кладбище ночью"). В дальнейшем участвовал в большинстве неофициальных "перестроечных" выставок.
До сих пор живет и работает в Ростове.
Леонид Стуканов
Самым близким товарищем Жданова по училищу был, пожалуй, изящный и яркий Леонид Стуканов ("Граф"). Он поступил в училище в 1964, когда Жданов провел в этих стенах уже 2 года; к тому же был старше Леонида на 9 лет. Граф" потом всю жизнь называл Жданова "своим учителем".
После окончания РХУ "Граф" работал в Таганрогской художественной школе. Именно с ним были связаны ждановские контакты со следующим поколением таганрогских художников, в частности, с Юрием Фесенко (р.1955) и Юрием Шабельниковым (р.1959).
Вообще в отношении своих более младших товарищей Жданов, по меньшей мере, в "период РХУ", проявлял ярко выраженные наставнические качества, причем не ограничивался только курсом, на котором учился, но втягивал в орбиту своего влияния и студентов младших курсов. Та же И.Агуф (выпускница 1973) вспоминает: "Коренастый бородач, он был старше, шефствовал над нашими мальчишками, учил их настоящему искусству, что повергало в гнев Теряева".
Фарида Сокаленко, Тимофей Теряев и Герман Михайлов
На каких отделениях училища и у каких преподавателей учился Жданов - неизвестно. Зато достоверно известно, что его товарищ Кульченко учился у Т. Теряева (живописно-педагогическое), В. Щебланова (театральное), В. Резниченко (живоп.), Г. Михайлова (живоп.). Вполне возможно, что аналогичный путь по отделениям и преподавателям прошел и Жданов.
1968-1973. Между Ростовом, Москвой, Ленинградом и Калининым
После окончания учебы в РХУ Александр, по его собственным словам, вел жизнь андеграундного художника - жил между Москвой, Ленинградом, Ростовом и Калининым.
В этот период, как сообщает американская пресса, он рисовал "русские пейзажи", а также же делал политические работы, известные только в кругу его друзей.
Галина Скопцова
Директор РХУ Г.Скопцова указывает, что Жданов участвовал в выставках с 1972 и сообщает название его первой работы, "прошедшей на выставку" - "Окрестности Кочина": "Однажды вместе с Валерием Кульченко я побывала в его мастерской... Видимо, из расположенности А.Жданова ко мне, ввиду "сочувственного" отношения к нему и искусству, он подарил мне свою первую работу, которая прошла на выставку, называется она "Окрестности Кочина", сказав при этом: "Скопцова, ты войдешь в истории искусств". Я согласилась и ответила: "Может быть, где-нибудь в сносках".
Трудно сказать, тот ли этот Кочин, который мы все знаем (индийский), и был ли в жизни Жданова "экзотический" период. Однако, известно, что подражания французскому импрессионизму были вполне распространены в ростовской официальной (и неофициальной) художественной среде тех лет.
Впрочем, эта работа, видимо, еще хранится у Галины Скопцовой и, возможно, когда-нибудь ее можно будет увидеть.
Не исключено, что первая выставка, в которой участвовал Жданов, была еще ростовской.
Семен и Людмила Скопцовы
В 1970-е круг ростовских знакомств Жданова расширился. На сайте ростовского Музея на Дмитровской написано, что А.Жданов входил в число молодых художников, посещавших «Молодежное объединение» Семена Скопцова. Кроме Жданова, среди членов этой организации упоминаются тот же Валерий Кульченко, а также Борис Пустоветов и Ольга Раздольская, в дальнейшем с жизнью Жданова никак не связанные.
Семен Скопцов (р.1919) был выпускником Суриковки, учеником И.Э. Грабаря и С.В. Герасимова. В студенческом общежитии на Трифоновке в Москве в конце 1930-х он познакомился со многими будущими известными художниками и литераторами, а по возвращении в Ростов в 1951 считался одним из самых продвинутых преподавателей РХУ. В 70-80-х он возглавлял живописную секцию РО СХ и руководил общественным "Молодежным объединением" при СХ.
Кажется сомнительным, что Жданов серьезно относился к этой самодеятельной организации, но не исключено, что посещал ее в надежде со временем вступить в СХ.
В это время, похоже, укрепились связи Жданова с Таганрогом, где вокруг "Графа" (Леонида Стуканова) и детской художественной школы, где он преподавал, сплотилась тесная группа товарищей. Это был диссидентствующий и сильно алкоголизированный художественный круг (следует подчеркнуть, что пьянство было не менее распространено и среди официальных художников - членов СХ). Для "круга Графа", включавшего несколько поколений таганрогских художников, Жданов был персоной культовой.
Таким образом, "близкий" ростовско-таганрогский круг Жданова 1962-73 можно очертить вполне определенно:
1. Валерий Кульченко, р.1943; однокурсник по РХУ, 1962-67. В дальнейшем Кульченко стал известным донским официальным художником, плотно работающим с шолоховской темой. Живет в Ростове.
2. Владимир Чуб (р.1940), однокурсник по РХУ, в дальнейшем - выпускник Суриковского, теперь - известный узбекский художник. Живет в Ташкенте.
3. Леонид Пузин (1947), однокурсник по РХУ, в дальнейшем - абстрактный экспрессионист, теперь - в основном писатель. Живет в Москве.
4. Леонид Стуканов ("Граф"), однокурсник по РХУ, в дальнейшем - преподаватель детской художественной школы Таганрога, воспитал нескольких членов самой известной ростовско-таганрогской арт-группы - "Искусство или смерть". В 1998 зарезан у себя в таганрогской мастерской при невыясненных обстоятельствах.
5. Леонид Кабарухин, однокурсник по РХУ, в дальнейшем - известный ростовский художник-неформал. Живет в Ростове.
К сожалению, ничего подобного пока невозможно сказать о других городах, в которых в это время часто бывает Жданов - Москве, Ленинграде и Калинине.
Неизвестно, например, был ли Жданов лично знаком с Борисом Смертиным (1947), который родился и жил в Ростове, а в 1967 уехал учиться в Суриковку. В начале 70-х Смертин, как и Жданов, увлечен "ассамбляжами", и уже вполне включен в систему московского художественного андеграунда.
Совершенно неизвестно кто особенно интересовал Жданова в Ленинграде и Калинине.
1973-1982. Москва. Инкорпорация в художественное сообщество
В 1973 Жданов окончательно перебирается в Москву. Месяцы вокруг Нового года он проводит в Переславле-Залесском, видимо, в Доме творчества скульторов им. Д.Н.Кардовского. Каким образом он, не-член СХ, попал на эту дачу - неизвестно. Возможно, он уже подал заявление на вступление в СХ?
В американской прессе упоминается, что Жданов подавал заявление на вступление в СХ, но оно было отклонено. Когда и в какое отделение СХ (ростовское? или другое?) он подавал это заявление, какие выдвигал основания для вступления, по каким причинам оно было отклонено, каковы были конкретные обстоятельства этого отклонения - неизвестно. Но Кульченко в письме из Переславля он советует: "А в Союз надо. Дави в гору. Я настроен мрачно..., но я настроен драться". (Кульченко, к слову, в СХ вступает в 1975).
В том же письме Жданов кокетливо жалуется другу на местные соблазны: "Но есть самая величайшая из всех опасностей, опасность №1 - "золотые" рыбки - рыбачки женщины не те." (21 января 1974).
А уже через две недели сообщает ему, что рещил жениться: "Да, старик, такое дело. Важное исключительно, срочное... Предлагаю тебе две лучших своих работы по 100 рублей каждая, или, в крайнем случае, обе за 100-150 рублей. Срочно, старик! Деньги эти нужны на важное дело!... Свадьба! И через месяц я буду в деле настоящем, в творчестве. Я - полпред Земного шара... в поднебесной. Я не пью совсем водку и пиво. Я, который верная рука всех индейцев" (11 февраля 1974).
О происхождении жены Жданова Галины Герасимовой, которая станет его подругой и соратницей на всю жизнь, практически ничего не известно. Точно известно только, что к моменту бракосочетания со Ждановым у нее имелась 10-летняя дочь Васса (р.1963). (http://www.russianavant-garde.org/Part1_ReneRuffner1.html), которой через девять лет суждено сыграть роковую роль в жизни своих родителей.
Галина Герасимова и Александр Жданов в своем американском доме
Кем была Галина по профессии до эмиграции - тоже вопрос спорный. Как сообщает друг Жданова, американский художник и критик Рене Раффнер, во время жизни в СССР она была ученым. В другом местах уточняется, что - математиком; в третьем, что микробиологом...
Но так или иначе, 15 сентября 1974 Жданов уже принимает участие в легендарной "Бульдозерной выставке", а двумя неделями позже - в выставке в Измайлово. Возможно, он также был участником грандиозной выставки в ДК ВДНХ (1975), на которой были представлены 145 художников-нонконформистов.
Видимо, он сразу же после учреждения вступил в секцию живописи при Московском объединенном комитете профсоюза художников - графиков, который располагался на ул. Малая Грузинская дом 28 и объединил большинство художников московского андеграунда. Все это, видимо, очень вдохновляло Жданова. В письме к Кульченко он пишет: "Весной начну выставлять работы. Ворачиваться к бухаловке я не собираюсь. А смысл один - творчество. Ни дня без шедевра! Да здравствует творчество!" (весна 1976).
Но ожидания его, видимо, не оправдались. В Америке он говорил журналистам, что всего несколько его работ были представлены на выставках в Москве до эмиграции, большинство же были запрещены к показам специалистами из КГБ и партийными функционерами.
Не исключено, что некоторые сведения о деятельности Жданова в рамках Горкома графиков на Малой Грузинской, 28 можно будет почерпнуть из книги Анны Флорковской «Малая Грузинская,28. Живописная секция объединенного комитета художников-графиков 1976-1988». Эта книга была презентована в Москве в ноябре минувшего года и наверняка у кого-то из наших московских друзей она есть.
В 1977 он пытается вернуться к "серьезной работе" на заказ: "Историческое письмо... Куля, по своему складу, уму, жизни, и, надеюсь, таланту, я нашел великолепный материал для себя. Новая жизнь и "Божественная комедия" Данте. Я буду иллюстрировать Данте. Один лист есть, и получилось".
И хотя этим планам не суждено было сбыться, к началу 1980-х Жданов, по сообщению его американского друга художника и критика Рене Раффнера, уже был «известным художником со своей собственной студией и учениками».
О его известности в московских кругах этого времени свидетельствует хотя бы то, что в Музее Попова хранятся несколько работ Жданова самого начала 80-х, в т.ч. та самая работа с немного завуалированным под алгербаическую формулу словом «хуй», а также серии, в которых Жданов осваивает пластические опыты западного абстрактного экпрессионизма.
Но вот что означает упоминание Раффнера об "учениках Жданова" - не вполне понятно. Вряд ли Жданов готовил молодых людей к поступлению в художественные вузы. Скорей всего, он просто учил "настоящему искусству" молодых посетителей своих мастерских, как делал это и в Ростове.
Юрий Шабельников
Действительно, известно, что в конце 70-х-начале 80-х со Ждановым знакомятся таганрогские художники следующего поколения - достойные ученики "Графа" Юрий Фесенко (р.1955) и Юрий Шабельников (р.1959) (давно живущие в Москве).
Как сообщает Юрий Шабельников, в начале 1980-х летние месяцы Жданов проводил на даче в академическом поселке под Звенигородом, рядом с деревней Мозжинка: «Первым, на все лето, к нему приезжал обычно Граф (Стуканов), потом Фесенко стал подтягиваться. Был еще Леня Пузин, такой тихий московский формалист. Я там был в 1982 всего несколько дней. Помню ночью ходили пилить осину(она закрывала пейзаж). Шли на дело вчетвером - Жданов, Граф (Стуканов), Фесенко и я. Потом уже утром выходили на этюды, можно было писать. Там, под Звенигородом, места прекрасные, в свое время Левитан тоже писал в этих краях. Деревня, которая находится рядом с поселком называется Мозжинка, в былые времена там лихие люди черепа мозжили купцам, когда их грабили». Юрий помнит некоторые работы Жданова того времени - например, пищущую машинку с воткнутым в нее ломом. Он рассказывает, что человеком Александр Павлович был боевым - всегда носил в карманах по небольшой ганделе на случай неожиданной драки.
Благодаря этому "дачному" знакомству, Жданов стал легендарной фигурой для всего следующего поколения таганрогских и ростовских художников-авангардистов, вошедших позже в самую известную арт-группу наших краев - авангардистское товарищество "Искусство или смерть". Но о реальном "влиянии" Жданова можно говорить в случае разве что Юрия Фесенко, который действительно успел провести рядом с "учителем" довольно много времени.
Из не-ростовских художников определенно "ученицей Жданова", а не кого-то другого, называет себя питерско-московская художница Вера Колганова. Но, похоже, что это - контакт более позднего времени.
В 1982 началась драматическая эпопея по эмиграции Александра Жданова и Галины Герасимой в США.
Работы Жданова начала 1980-х
Свет в окне. Картон, масло. 97х87,5. Галерея Попова, Москва. Владельцы датируют работу 1982-м. Однако, аналогичная работа (см. ниже) совершенно достоверно датируется 1980-м.
"Композиция №127". Картон, ПВА, лак, авторская техника. 70,5х72,5 см. 1980. Подпись и дата на обороте. (Работа выставлялась на Антикварном Аукционе 13 июля 2007 в Санкт-Петербурге). Лот был ошибочно назван "Александр Матвеевич Жданов"
Сосна. Картон, эмаль, битумный лак. 69,8х55. 1980
Вечерний пейзаж. Картон,масло. 90х85. Галерея Попова, Москва. 1981
Портрет Пузина. Картон, смешанная техника. 89х73. 1981
Автопортрет как взрыв. Картон, графика. 90,2х84. Галерея Попова, Москва. 1982
Без названия. Картон, масло, эмаль, битумный лак. 75х72,5. Галерея Попова, Москва. 1982
Пейзаж с формулой и Луной. Холст, оргалит, масло, 82х99,6. Галерея Попова, Москва. Не датировано. Конец 1970-х?
Александр Павлович Жданов - самая, видимо, значительная фигура ранней советской сцены contemporary art в ее «южном» фрагменте. Один из сохранившихся его ассамбляжей датирован 1964. Считается, что он принимал участие в «Бульдозерной выставке». Слово «хуй» он изобразил на холсте уже в самом начале 80-х; тогда же увлекся абстрактным экспрессионизмом. В 1982 начал скандальную борьбу за выезд в США (с женой приковывался к дереву у американского посольства) и в конце концов из страны был выпущен. В Штатах тоже протестовал - теперь уже против американского правительства. А большую часть времени на новой родине проводил в вашингтонском баре с эвфимистическим названием «Дамский орган». Там расплачивался за выпивку и закуску своими работами. Поэтому владелец одной из самых крупных коллекций Жданова в мире - скромный вашингтонский бармен. За двадцать лет жизни в США говорить по-английски так и не выучился. Зато сквернословил мастерски. А юродствовал так артистично, что стал в этой части вселенной всеобщим любимцем. Некоторые современные жители Вашингтона (причем, с годами их становится все больше) считают Александра практически святым. Они покупают его картины, чтобы подпитывать себя и своих домашних исцеляющей энергией его полотен.
Александр Жданов родился в станице Вешенской, окончил Ростовское художественное училище, переехал в Москву, когда ему было уже 35 лет, и не прерывал связей со своими друзьями юности до самой смерти.
Безусловно, Жданов - одна из ключевых персон для готовящей Антологии неформальной культуры Ростова. Но на днях я поняла, что не смогу составить его более-менее сносной биографии. Слишком много загадок. И слишком трудно отличить достоверное от ложного. Даже если это сведения, сообщаемые самим художником. Начинаю вывешивать испещренную вопросами его черновую биографию. А вдруг опять произойдет удивительное, и найдутся люди, которые ответят хотя бы на какие-то из этих вопросов?
Под текстом - еще и его работы до начала 1980-х.
Изменения в текст по итогам обсуждения и дополнительным переводам документов внесены 16 января 2010.
В обсуждении участвовали: Александр Кисляков, Гета Крашеница, Мирослав Немиров, Юрий Шабельников, Денис Третьяков
Использованы материалы статьи известного московского критика Сергея Кускова "Одинокий путь в современном искусстве: Искусство Александра Жданова", предваряющей каталог персональной выставки Жданова в Российском культурном центре при Посольстве РФ в США (1993); статьи директора Ростовского художественного училища Галины Скопцовой "Александр Жданов" из книги "Из века в век. РХУ в лицах" (2009), а также публикации в американской прессе.
1938-1945 (?). Вешенская
Александр Павлович Жданов родился в станице Вешенской 11 января 1938. По информации Вашингтон Пост, полученной от самого художника, отец его был крупным военным чином, и деды видели мальчика будущим генералом.
Сергей Кусков сообщает, , что его мать была библиотекарем, а отец после окончания школы в Москве и обучения в Ростовском университете, служил в станице Вешенской школьным учителем. Как звали родителей и были ли в семье, кроме Александра, другие дети - не указывается.
Во время войны отец Александра, видимо, был на фронте, потому что еще долгие годы после 1945 он продолжает служить в Советской Армии. Где во время войны находятся мать и дети, неизвестно.
1945-1961 (?). Крайний Север, Дальний Восток
По сообщению того же Кускова, когда мальчику исполнилось 7 лет (1945), его отец был отправлен в военный гарнизон на Северной Двине в Архангельской области. Подробности неизвестны.
Позже семья вслед за отцом переехала на Дальний Восток - в Уссурийский край, на реку Амур. В течение многих лет отец никак не мог демобилизоваться из армии. Если бы он слишком настаивал на демобилизации, его исключили бы из партии. Подробности не известны.
Видимо, только в конце 50-х - начале 60-х отец был демобилизован и семья перебралась в Ростов-на-Дону. По воспоминаниям Галины Скопцовой, Александр жил в Ростове в трехкомнатной квартире вместе с родителями; свою комнату переоборудовал под мастерскую: "Наполнение комнаты было на редкость аскетично: металлическая кровать с сеткой, видневшейся из-под небрежно брошенного матраса, деревянная, грубо сколоченная табуретка, выпачканная краской, и много работ без рам, сикось-накось, развешанный или прибитых по стенам. Они запомнились мне, особенно те, которые были написаны на природе. Это не был пленэр, а свое видение и осмысление натуры, в красоте цветения травы, деревьев, цветов, и преобразованное в яркую декоративную композицию".
1962-1968. Ростов: РХУ,
В большинстве источников сообщается, что Жданов окончил Ростовское художественное училище. Правда, в статье Сергея Кускова это заведение называется "Грековской Академией Искусств"(Grekov Akademy of Art), т.е. подается как высшее учебное заведение. Это нехорошо, т.к. статья Кускова, опубликованная в каталоге выставки, обладает большей легитимностью, чем все другие публикации о Жданове. Опираясь на информацию из каталога, некоторые американские СМИ пишут, что Жданов окончил художественный вуз вуз, уже без упоминания его названия. Это не так. Вуза он не оканчивал.
Во многих публикациях в СМИ говорится, что учился Жданов в РХУ не четыре года, как положено, а шесть. То же самое подтверждает и теперешняя директор РХУ Галина Скопцова, указывающие даты его обучения: 1962-1968. Она же пишет, что первый курс он окончил на отлично. А учился Жданов в училище так долго, потому что его отчисляли и восстанавливали там четыре раза (по другим источникам - два). Среди причин отчислений называется декламация антисоветских стихов и протест против учебной программы, упирающей на социалистический реализм(Alexandrie Gazette Packet, 13 октября 1989).
Однако, дело, видимо, антисоветской поэзией не ограничивалось, а касалось более важных для художественной среды вещей.
Одно из предположений о его протестной социальной активности связано с выпуском в стенах РХУ самиздатского художественного авангардистского журнала "Перетятковичи", хотя выпуск этого журнала сам автор сообщения о нем - ростовский журналист и музыкант Денис Третьяковотносит почему-то ко второй половине 70-х. В журнале "Кто главный" он пишет: "Журнал "Перетятковичи" выходил в Ростове во второй половине 70-х. Издавался якобы студентами художественного училища им. Грекова. К сожалению, история не сохранила для нас имен этих воистину странных и, безусловно, талантливых людей. Известно, что «перетятковичи» были художественно-авангардистской группировкой, развлекавшейся разбрызгиванием красок с помощью клизм и «брызгалок» в духе абстрактного экспрессионизма Дж. Поллока. Судя по тому безумию, что творилось на страницах их издания, «перетятковичи» увлекались мистикой во всех её проявлениях. В раскрашенном, перепачканном, шитом белыми нитками журнале «Перетятковичи» можно было найти что угодно: от заговоров ростовских знахарок до лекций по марксистской диалектике. Увидела свет и парочка интересных статей, посвященных диггерским практикам издателей, снабженных самодельными картами ростовских подземелий. Мистики, безумцы, философы, первые ростовские экстремалы - вот кто такие они были".
Если такой журнал и существовал в природе, никто, кроме Жданова со товарищи, делать его, как мне кажется, не могли.
Правда, вся эта публикация имеет под собой довольно зыбкие основания. Как сообщил Денис Третьяков, отвечая на наш вопрос "не является ли его публикация в "Главном" просто журналистской мистификацией?" сообщил: "Про "Перетятковичей" слышал от Пети Свиридова - редактора нашей "Коры Дуба" (самиздатский рок-журнал гораздо более позднего времени). У него дома валялись две какие-то страницы пожелтевшие. Он в "Коре Дуба" №6 про них писал. Это он их знаток. Но, Петя такая фигура закрытая - ненависть к интернету и буддизм. Сейчас вроде в Краснодаре он живёт. Сто лет его не видел. Не думаю что это миф, просто было чьё-то баловство, а Петя как всегда преувеличил значение. Фигня там была какая-то на самом деле. Просто мы все на неё в свое время повелись потому что занимались самиздатом, свято верили в эти дела, и рьяно искали предшественников в Ростове. Людей близких и "тайных". Мы же все были мамлеевские мальчики в молодости. Все магией страдали и разным потусторонним. Ты знаешь какие про нас гадости писал "Вечерний Ростов" и "МК"? Что мы чуть ли не сатанисты и огнепоклонники )) А "Ура Бум Бум" мы все очень любили, но не считали полноценным несущим тайну "самиздатом". Поэтому Петя и досочинял своих "Перетятковичей".
Но даже если и не было этого самиздатского журнала, все равно было за что не любить Жданова училищному начальству. Например, достоверно известно, что еще во время обучения в РХУ Жданов увлекался "ассамбляжами". К 1964 относится его ассамбляж "Детская Коляска", хранящийся теперь в музее РГГУ "Другое искусство".
"Детская коляска". Ассамбляж. Детали детской коляски, перчатки, проволока. 82х53х14,5. 1964. Собрание Л.Талочкина (Музей "Другое искусство", РГГУ).
Член товарищества "Искусство или смерть" Мирослав Немиров вспоминает, что известный московский коллекционер Леонид Прохорович Талочкин, сохранивший эту работу Жданова, отзывался о ней восторженно, как об одной из самых продвинутых вещей, сделанных в СССР в те годы.
Немиров связывает ранние ждановские ассамбляжи с французской школой "нового реализма" (Les Nouveaux Realistes), в частности с художественными экспериментами Армана -"аккумуляциями" и "колересами" (акциями по накапливанию и уничтожению предметов). "Думаю, всё было просто: увидел в польском журнале Армана, вдохновился - а чё? и мы так могём! - и забабошил", - предполагает Немиров.
Выпускница РХУ И. Агуф, знавшая Жданова по последним годам обучения в училище, вспоминает, что "Саша собирал "мусорки" по обочинам тротуаров - стертые веники, детские стертые сандалики, консервные банки - подбирал их по колориту и собирал в композиции".
Но ведь это, собственно, и есть армановские "аккумуляции"! И "Коляска" же - типичный армановский "колерес"!
Общераспространенное представление о том, что Жданов всегда был художником-одиночкой, на ростовском материале не подтверждается. Во времена обучения в РХУ у него было несколько близких друзей-художников, связи с которыми он сохранил практически на всю жизнь.
Валерий Кульченко
Его самым "старым" другом-однокурсником был Валерий Кульченко (для него - "Куля"), с которым Александр переписывался еще много лет после отъезда из Ростова. Именно Куле мог рассказать Жданов о своих ближайших карьерных планах, пожаловаться на безденежье или пообещать, что больше пить не будет, а будет заниматься исключительно творчеством. Самые безобидные выдержки из этих писем помещены в книге Галины Скопцовой "История РХУ в лицах", как-то: "Месяц я уже, старик, не пью... Правда, на творчество и самочувствие мой отказ от веселья пока действует бревном. Но где-то я уже тронулся, танком, старик, скоро". Или: "Я исхожу из того, что все возможно. .. Нужно просто работать иногда, всегда, по-всякому, но чтоб толк был, а не соцреализм... быть гением не так-то просто, быть вообще в мировом масштабе. Нужно очень и очень много работать и не быть дураком".
Кульченко, поступивший в РХУ одновременно со Ждановым, также учился в этом заведении дольше, чем принято - пять лет (1962-1967). Не исключено, что какой-то год в обучении они пропустили вместе со Ждановым по одной и той же причине.
Алексей Евтушенко, который знал Валерия Кульченко в начале 80-х, утверждает, что "человеком Куля был интересным. Помню, заявился как-то ночью в мастерскую, едва держась на ногах. А я как раз макет клеил, надо было срочно сдавать. Утром захожу в другую комнату - посмотреть, как он. А там стояла пустая рама от тахты. То есть, просто рама, без дна и матраса. И вот лежит Куля прямо на полу внутри этой рамы (честно лёг на тахту типа) в кожаном измазанном шамотом, пальто, смотрит в потолок, бороду чешет.
- Как ты, Куля? - спрашиваю.
- Да вот, старик, лежу и думаю о трудной судьбе русского художника, - отвечает.
Ну и отправились пить пиво в "синагогу", конечно".
В дальнейшем Кульченко продолжал оставаться интересным человеком и любил дружить с молодежью:
«Однажды в художественных мастерских на Университетском у Валерия Ивановича Кульченко был праздник. Принесли два рюкзака „Алазанской долины“ и стали ее пить. Вася Слепченко захотел показать всем кружочки от банок на своей спине. Он порвал рубашку, потом майку и показал. Праздник продолжался. Время от времени кто-нибудь кричал: „Кружочки!“, и Вася показывал. Было очень весело. Звонили в колокол, бросали с этажа гирю. Юрий Леонидович Шабельников пел красивым голосом казачьи песни, а старый Валерий Иванович Кульченко стоял перед ним на коленях и плакал.
И когда всей компанией пошли «на яму» за очередной порцией «Алазанской долины», поход этот сопровождался чем-то типа пионерской речевки, когда Тер-Оганьян выкрикивал: - Искусство! А ему хором отвечали: - Или смерть!» (Макс Белозор. "Волшебная страна").
Леонид Пузин
Другим его товарищем по училищу был Леонид Пузин - художник и писатель, окончивший РХУ в один год со Ждановым, так же, как и он, переехавший в Москву и до ждановского отъезда из СССР регулярно бывавший у него в доме и на даче.
По воспоминаниям Юрия Шабельникова, в конце 70-х - начале 1980-х Пузин активно экспериментировал с формой. Юрий Шабельников, видевший Пузина на даче Жданова в начале 80-х, называет его "тихим московским формалистом". Сегодня Пузин, похоже, больше занимается литературой, чем современным искусством.
Сохранился "Портрет Пузина", процарапанный Ждановым по дереву (1981; см. ниже, среди "работ Жданова начала 80-х").
Владимир Чуб
В книге Скопцовой приводятся воспоминания Кульченко о том, как Жданов с еще одним своим однокурсником - Владимиром Чубом - ездил поступать в Москву, в Суриковское. И хотя Валерий Иванович слишком мягко описывает этот случай, все равно происходящее выглядит эффектно:
"После третьего курса Володя Чуб и Саша Жданов поехали в Москву продолжать образование... Нужна была рекомендация. Кто-то подсказал обратиться к знаменитому земляку Е.В.Вучетичу. Проявили ростовскую смекалку и прыть, пробились к скульптору в мастерскую. Мастер благосклонно отнесся к своим землякам. Посмотрев рисунки, дал Чубу и Жданову рекомендации в Московское училище живописи, ваяния и зодчества им. 1905 года. Внимательно взглянул на изголодавшихся в дороге студентов-соискателей, дал каждому по десять рублей. Обласканные, Жданов и Чуб вышли на осеннюю московскую улицу. Вдруг Саша Жданов, разорвав десятку в клочья, сверкая очами и матерясь, стал втаптывать ее в ноябрьскую грязь. "Пусть подавится своей подачкой, жадина..." - и дальше непередаваемое... Жданов подался на Курский вокзал и ровно в 7.30 покинул столицу. Чуб остался в Москве, продолжил образование в училище имени 1905 года и закончил его. Уехал в Среднюю Азию, в Ташкент. Участвовал в монументальном оформлении Ташкентского аэропорта".
Владимир Иванович Чуб (р. 1940) до сих пор живет в Ташкенте, стал членом Узбекской Академии художеств. Иногда его поддерживает материально Институт "Открытое общество".
Леонид Кабарухин с портретом жены
Видимо, на последних курсах РХУ Жданов сблизился с Леонидом Кабарухиным (р. 1951), поступившим в училище в 1967 (окончил с отличием в 1973). Кабарухин - оригинальный художник, известный трогательной любовью к собственной жене. На многих его полотнах изображена именно она, иногда - в образе египетской царицы Нефертити.
В течение многих лет Леонид Андреевич был одним из постоянных корреспондентов Жданова.
После демобилизации в 1977 он работал в реставрационных мастерских по патронажем самого Михаила Шолохова. Реставрировал храмы. Считалось, что это хорошее место. Но вдруг (возможно, не без влияния Жданова) Кабарухин попытался переселиться в Москву. "Я решил заняться живописью, в 1978 году уволился и уехал в Москву, бродил с приятелем по мастерским, познакомился со многими художниками. Но богема не предполагала серьёзной и усердной работы. Я вернулся на Дон", - мягко рассказывает он. В Ростове работал кочегаром, дворником, плотником. Много писал: "Чёрные обнажённые у окна, со светящимися глазами, огромные коты, вороны с голубыми глазами, весна на кладбище". Участвовал в первой крупной "неофициальной" ростовской выставке, которая прошла осенью 1987 в Доме Архитекторов и даже легально продал одну из работ с этой независимой выставки ("Еврейское кладбище ночью"). В дальнейшем участвовал в большинстве неофициальных "перестроечных" выставок.
До сих пор живет и работает в Ростове.
Леонид Стуканов
Самым близким товарищем Жданова по училищу был, пожалуй, изящный и яркий Леонид Стуканов ("Граф"). Он поступил в училище в 1964, когда Жданов провел в этих стенах уже 2 года; к тому же был старше Леонида на 9 лет. Граф" потом всю жизнь называл Жданова "своим учителем".
После окончания РХУ "Граф" работал в Таганрогской художественной школе. Именно с ним были связаны ждановские контакты со следующим поколением таганрогских художников, в частности, с Юрием Фесенко (р.1955) и Юрием Шабельниковым (р.1959).
Вообще в отношении своих более младших товарищей Жданов, по меньшей мере, в "период РХУ", проявлял ярко выраженные наставнические качества, причем не ограничивался только курсом, на котором учился, но втягивал в орбиту своего влияния и студентов младших курсов. Та же И.Агуф (выпускница 1973) вспоминает: "Коренастый бородач, он был старше, шефствовал над нашими мальчишками, учил их настоящему искусству, что повергало в гнев Теряева".
Фарида Сокаленко, Тимофей Теряев и Герман Михайлов
На каких отделениях училища и у каких преподавателей учился Жданов - неизвестно. Зато достоверно известно, что его товарищ Кульченко учился у Т. Теряева (живописно-педагогическое), В. Щебланова (театральное), В. Резниченко (живоп.), Г. Михайлова (живоп.). Вполне возможно, что аналогичный путь по отделениям и преподавателям прошел и Жданов.
1968-1973. Между Ростовом, Москвой, Ленинградом и Калининым
После окончания учебы в РХУ Александр, по его собственным словам, вел жизнь андеграундного художника - жил между Москвой, Ленинградом, Ростовом и Калининым.
В этот период, как сообщает американская пресса, он рисовал "русские пейзажи", а также же делал политические работы, известные только в кругу его друзей.
Галина Скопцова
Директор РХУ Г.Скопцова указывает, что Жданов участвовал в выставках с 1972 и сообщает название его первой работы, "прошедшей на выставку" - "Окрестности Кочина": "Однажды вместе с Валерием Кульченко я побывала в его мастерской... Видимо, из расположенности А.Жданова ко мне, ввиду "сочувственного" отношения к нему и искусству, он подарил мне свою первую работу, которая прошла на выставку, называется она "Окрестности Кочина", сказав при этом: "Скопцова, ты войдешь в истории искусств". Я согласилась и ответила: "Может быть, где-нибудь в сносках".
Трудно сказать, тот ли этот Кочин, который мы все знаем (индийский), и был ли в жизни Жданова "экзотический" период. Однако, известно, что подражания французскому импрессионизму были вполне распространены в ростовской официальной (и неофициальной) художественной среде тех лет.
Впрочем, эта работа, видимо, еще хранится у Галины Скопцовой и, возможно, когда-нибудь ее можно будет увидеть.
Не исключено, что первая выставка, в которой участвовал Жданов, была еще ростовской.
Семен и Людмила Скопцовы
В 1970-е круг ростовских знакомств Жданова расширился. На сайте ростовского Музея на Дмитровской написано, что А.Жданов входил в число молодых художников, посещавших «Молодежное объединение» Семена Скопцова. Кроме Жданова, среди членов этой организации упоминаются тот же Валерий Кульченко, а также Борис Пустоветов и Ольга Раздольская, в дальнейшем с жизнью Жданова никак не связанные.
Семен Скопцов (р.1919) был выпускником Суриковки, учеником И.Э. Грабаря и С.В. Герасимова. В студенческом общежитии на Трифоновке в Москве в конце 1930-х он познакомился со многими будущими известными художниками и литераторами, а по возвращении в Ростов в 1951 считался одним из самых продвинутых преподавателей РХУ. В 70-80-х он возглавлял живописную секцию РО СХ и руководил общественным "Молодежным объединением" при СХ.
Кажется сомнительным, что Жданов серьезно относился к этой самодеятельной организации, но не исключено, что посещал ее в надежде со временем вступить в СХ.
В это время, похоже, укрепились связи Жданова с Таганрогом, где вокруг "Графа" (Леонида Стуканова) и детской художественной школы, где он преподавал, сплотилась тесная группа товарищей. Это был диссидентствующий и сильно алкоголизированный художественный круг (следует подчеркнуть, что пьянство было не менее распространено и среди официальных художников - членов СХ). Для "круга Графа", включавшего несколько поколений таганрогских художников, Жданов был персоной культовой.
Таким образом, "близкий" ростовско-таганрогский круг Жданова 1962-73 можно очертить вполне определенно:
1. Валерий Кульченко, р.1943; однокурсник по РХУ, 1962-67. В дальнейшем Кульченко стал известным донским официальным художником, плотно работающим с шолоховской темой. Живет в Ростове.
2. Владимир Чуб (р.1940), однокурсник по РХУ, в дальнейшем - выпускник Суриковского, теперь - известный узбекский художник. Живет в Ташкенте.
3. Леонид Пузин (1947), однокурсник по РХУ, в дальнейшем - абстрактный экспрессионист, теперь - в основном писатель. Живет в Москве.
4. Леонид Стуканов ("Граф"), однокурсник по РХУ, в дальнейшем - преподаватель детской художественной школы Таганрога, воспитал нескольких членов самой известной ростовско-таганрогской арт-группы - "Искусство или смерть". В 1998 зарезан у себя в таганрогской мастерской при невыясненных обстоятельствах.
5. Леонид Кабарухин, однокурсник по РХУ, в дальнейшем - известный ростовский художник-неформал. Живет в Ростове.
К сожалению, ничего подобного пока невозможно сказать о других городах, в которых в это время часто бывает Жданов - Москве, Ленинграде и Калинине.
Неизвестно, например, был ли Жданов лично знаком с Борисом Смертиным (1947), который родился и жил в Ростове, а в 1967 уехал учиться в Суриковку. В начале 70-х Смертин, как и Жданов, увлечен "ассамбляжами", и уже вполне включен в систему московского художественного андеграунда.
Совершенно неизвестно кто особенно интересовал Жданова в Ленинграде и Калинине.
1973-1982. Москва. Инкорпорация в художественное сообщество
В 1973 Жданов окончательно перебирается в Москву. Месяцы вокруг Нового года он проводит в Переславле-Залесском, видимо, в Доме творчества скульторов им. Д.Н.Кардовского. Каким образом он, не-член СХ, попал на эту дачу - неизвестно. Возможно, он уже подал заявление на вступление в СХ?
В американской прессе упоминается, что Жданов подавал заявление на вступление в СХ, но оно было отклонено. Когда и в какое отделение СХ (ростовское? или другое?) он подавал это заявление, какие выдвигал основания для вступления, по каким причинам оно было отклонено, каковы были конкретные обстоятельства этого отклонения - неизвестно. Но Кульченко в письме из Переславля он советует: "А в Союз надо. Дави в гору. Я настроен мрачно..., но я настроен драться". (Кульченко, к слову, в СХ вступает в 1975).
В том же письме Жданов кокетливо жалуется другу на местные соблазны: "Но есть самая величайшая из всех опасностей, опасность №1 - "золотые" рыбки - рыбачки женщины не те." (21 января 1974).
А уже через две недели сообщает ему, что рещил жениться: "Да, старик, такое дело. Важное исключительно, срочное... Предлагаю тебе две лучших своих работы по 100 рублей каждая, или, в крайнем случае, обе за 100-150 рублей. Срочно, старик! Деньги эти нужны на важное дело!... Свадьба! И через месяц я буду в деле настоящем, в творчестве. Я - полпред Земного шара... в поднебесной. Я не пью совсем водку и пиво. Я, который верная рука всех индейцев" (11 февраля 1974).
О происхождении жены Жданова Галины Герасимовой, которая станет его подругой и соратницей на всю жизнь, практически ничего не известно. Точно известно только, что к моменту бракосочетания со Ждановым у нее имелась 10-летняя дочь Васса (р.1963). (http://www.russianavant-garde.org/Part1_ReneRuffner1.html), которой через девять лет суждено сыграть роковую роль в жизни своих родителей.
Галина Герасимова и Александр Жданов в своем американском доме
Кем была Галина по профессии до эмиграции - тоже вопрос спорный. Как сообщает друг Жданова, американский художник и критик Рене Раффнер, во время жизни в СССР она была ученым. В другом местах уточняется, что - математиком; в третьем, что микробиологом...
Но так или иначе, 15 сентября 1974 Жданов уже принимает участие в легендарной "Бульдозерной выставке", а двумя неделями позже - в выставке в Измайлово. Возможно, он также был участником грандиозной выставки в ДК ВДНХ (1975), на которой были представлены 145 художников-нонконформистов.
Видимо, он сразу же после учреждения вступил в секцию живописи при Московском объединенном комитете профсоюза художников - графиков, который располагался на ул. Малая Грузинская дом 28 и объединил большинство художников московского андеграунда. Все это, видимо, очень вдохновляло Жданова. В письме к Кульченко он пишет: "Весной начну выставлять работы. Ворачиваться к бухаловке я не собираюсь. А смысл один - творчество. Ни дня без шедевра! Да здравствует творчество!" (весна 1976).
Но ожидания его, видимо, не оправдались. В Америке он говорил журналистам, что всего несколько его работ были представлены на выставках в Москве до эмиграции, большинство же были запрещены к показам специалистами из КГБ и партийными функционерами.
Не исключено, что некоторые сведения о деятельности Жданова в рамках Горкома графиков на Малой Грузинской, 28 можно будет почерпнуть из книги Анны Флорковской «Малая Грузинская,28. Живописная секция объединенного комитета художников-графиков 1976-1988». Эта книга была презентована в Москве в ноябре минувшего года и наверняка у кого-то из наших московских друзей она есть.
В 1977 он пытается вернуться к "серьезной работе" на заказ: "Историческое письмо... Куля, по своему складу, уму, жизни, и, надеюсь, таланту, я нашел великолепный материал для себя. Новая жизнь и "Божественная комедия" Данте. Я буду иллюстрировать Данте. Один лист есть, и получилось".
И хотя этим планам не суждено было сбыться, к началу 1980-х Жданов, по сообщению его американского друга художника и критика Рене Раффнера, уже был «известным художником со своей собственной студией и учениками».
О его известности в московских кругах этого времени свидетельствует хотя бы то, что в Музее Попова хранятся несколько работ Жданова самого начала 80-х, в т.ч. та самая работа с немного завуалированным под алгербаическую формулу словом «хуй», а также серии, в которых Жданов осваивает пластические опыты западного абстрактного экпрессионизма.
Но вот что означает упоминание Раффнера об "учениках Жданова" - не вполне понятно. Вряд ли Жданов готовил молодых людей к поступлению в художественные вузы. Скорей всего, он просто учил "настоящему искусству" молодых посетителей своих мастерских, как делал это и в Ростове.
Юрий Шабельников
Действительно, известно, что в конце 70-х-начале 80-х со Ждановым знакомятся таганрогские художники следующего поколения - достойные ученики "Графа" Юрий Фесенко (р.1955) и Юрий Шабельников (р.1959) (давно живущие в Москве).
Как сообщает Юрий Шабельников, в начале 1980-х летние месяцы Жданов проводил на даче в академическом поселке под Звенигородом, рядом с деревней Мозжинка: «Первым, на все лето, к нему приезжал обычно Граф (Стуканов), потом Фесенко стал подтягиваться. Был еще Леня Пузин, такой тихий московский формалист. Я там был в 1982 всего несколько дней. Помню ночью ходили пилить осину(она закрывала пейзаж). Шли на дело вчетвером - Жданов, Граф (Стуканов), Фесенко и я. Потом уже утром выходили на этюды, можно было писать. Там, под Звенигородом, места прекрасные, в свое время Левитан тоже писал в этих краях. Деревня, которая находится рядом с поселком называется Мозжинка, в былые времена там лихие люди черепа мозжили купцам, когда их грабили». Юрий помнит некоторые работы Жданова того времени - например, пищущую машинку с воткнутым в нее ломом. Он рассказывает, что человеком Александр Павлович был боевым - всегда носил в карманах по небольшой ганделе на случай неожиданной драки.
Благодаря этому "дачному" знакомству, Жданов стал легендарной фигурой для всего следующего поколения таганрогских и ростовских художников-авангардистов, вошедших позже в самую известную арт-группу наших краев - авангардистское товарищество "Искусство или смерть". Но о реальном "влиянии" Жданова можно говорить в случае разве что Юрия Фесенко, который действительно успел провести рядом с "учителем" довольно много времени.
Из не-ростовских художников определенно "ученицей Жданова", а не кого-то другого, называет себя питерско-московская художница Вера Колганова. Но, похоже, что это - контакт более позднего времени.
В 1982 началась драматическая эпопея по эмиграции Александра Жданова и Галины Герасимой в США.
Работы Жданова начала 1980-х
Свет в окне. Картон, масло. 97х87,5. Галерея Попова, Москва. Владельцы датируют работу 1982-м. Однако, аналогичная работа (см. ниже) совершенно достоверно датируется 1980-м.
"Композиция №127". Картон, ПВА, лак, авторская техника. 70,5х72,5 см. 1980. Подпись и дата на обороте. (Работа выставлялась на Антикварном Аукционе 13 июля 2007 в Санкт-Петербурге). Лот был ошибочно назван "Александр Матвеевич Жданов"
Сосна. Картон, эмаль, битумный лак. 69,8х55. 1980
Вечерний пейзаж. Картон,масло. 90х85. Галерея Попова, Москва. 1981
Портрет Пузина. Картон, смешанная техника. 89х73. 1981
Автопортрет как взрыв. Картон, графика. 90,2х84. Галерея Попова, Москва. 1982
Без названия. Картон, масло, эмаль, битумный лак. 75х72,5. Галерея Попова, Москва. 1982