Сергей Тимофеев в воспоминаниях Виктора Асатурова
Сергей Тимофеев, фото из архива Михаила Шелудько
Биографическая справка о Сергее Тимофееве в википедии содержит ошибки.
ru.wikipedia.org/wiki/Тимофеев,_Сергей_Анатольевич_(художник)
Мы не знаем, кто там рулит, но этому человеку либо группе лиц стоит почитать воспоминания Виктора Асатурова о Сереже Тимофееве, которые мы размещаем ниже. Виктор Асатуров - близкий старый друг Тимофеева (они познакомились, когда обоим было по 14 лет), колоритно описан Максом Белозором в "Волшебной стране" http://community.livejournal.com/rostov_80_90/9495.html Витя откликнулся на нашу просьбу рассказать о друге сразу же. Результат беседы представлен в виде стенограммы. Текст выглядит шероховато, потому что это устная речь в письменном изложении, и ее хотелось сохранить, как можно ближе к оригиналу. Есть интересная находка: Виктор сохранил картину Сергея Тимофеева "Казнь негодяя Немирова". Это работа большого размера, примерно 2 на 4 метра. Витя разрешил ее оцифровать, но пока это сделать невозможно, потому что в Ростове лежит снег, и таскать по снегу неудобно. Посмотрите ее на видео под катом. Извиняемся за плохое качество съемки.
Виктор Асатуров, 80-ые, из архива В.Асатурова
Отец Сережи был геолог, пьющий как все геологи того времени. С мамой Сережиной не жил. И закончил свою жизнь при малоизвестных, не до конца выясненных обстоятельствах, которые предполагает этот образ жизни. У Сережи есть родной младший брат, внешне - копия Сережи. С братом я познакомился на похоронах. И маму Сережи я впервые увидел там же. Где она работала, когда родился Сережа, я ничего сказать не могу, не знаю.
С детства Сережа жил в Ростове у тетки, сестры Сережиного отца. Тетка ему была и мама, и папа, и все на свете. Звали ее Клавдия. Работала она медсестрой в поликлинике МВД. Замужем она не была, своих детей не имела. Жили в маленькой комнате в общежитии на пятом этаже "генеральского дома" за цирком. Маму Сережину она не жаловала. Тетка мальчишку никогда не обижала, но бедность была страшная. Все поддразнивали Сережу за то, что у него были старомодные вещи, короткие штаны на его длинных ногах. Вечно странно он так выглядел. Воспоминания о раннем детстве были связаны с какими-то пьянками в родительском доме. Довольно мрачные воспоминания... И Сережа сам их избегал.
Мы с Сережей познакомились, когда нам было по 14 лет за стаканчиком недорогого вина в гостях у нашего общего знакомого. Не чужды мы были этому делу. Мы рано начали выпивать. Очень были ранние. За столом кто-то дурь сидел сеял, кто-то выпивал, а Сережа сидел и рисовал какие-то комиксы на тематику нашего времяпрепровождения. Были дворы, в которых мы встречались. Были общие знакомые каторжанского толка. Нас это привлекало своей отстраненностью от советского образа жизни, какой-то внутренней свободой, которая у этих людей была. Мы искали свободу там, где ее никогда не было.
В какой школе учился Сережа я не помню. После восьмого класса Сережа поступил в ПТУ №14 на специальность плиточник-мозаичник. По этой специальности он не работал никогда. А я учился в 36-ой английской школе, закончил 10 классов и поступил в то же самое ПТУ №14. Имел несчастье там учиться по специальности мастер цветовод-декоратор.
После ПТУ Сережа ушел в армию. Служил во внутренних войсках художником. В армии ужасно ему было, ломка была жуткая психологическая. Первый, к кому он зашел, когда вернулся, был я. Он еще в военной форме пришел, и мы пошли бухать по этому поводу в "Зеленую горку".
После армии где-то с 1980 до 1982 Сережа работал в Доме Культуры вертолетного завода художником-оформителем. Там же он с Танюшей, своей женой, познакомился. В 81-ом году у Сережи родилась дочь Алиса. При чем раньше они заимели ребенка, а потом он на Тане женился. В 1983-ем году Сережа устроился в Ростовпассажиравтотранс тоже художником-оформителем. Он тогда очень любил "Мастера и Маргариту" Булгакова и сделал самиздатом эту книжку. Это было напечатано с текста на печатной машинке, а потом на рэме перегнато. Сережа сделал для книжки три иллюстрации. Переплел Омар, еще когда Сережа работал в пассажиравтотрансе.
Когда Сережа учился в ПТУ, жил у тети. После армии жил по случайным мастерским. Тетя была уже пожилой человек, зачем ей все эти гули-гали. Сережа решил отделиться и все. Но тетка о нем думала, и шмотки покупала, и деньги давала, когда у него их не было. А у него их никогда не было, даже когда они у него были.
Сергей всегда был созерцателем, не восхищаясь ни кем, не выделяя никого. У него был даосский подход к творчеству. Он, как и даосы, рисовал водой на горячем камне. Когда они заканчивали работу, то начало картины уже высыхало. То есть он только сам мог видеть эту картину в своем внутреннем зрении. Для него неважно было сохранить ее. В частности это объясняет то, что вы не можете сейчас ничего из его работ собрать. Однажды не имея карандаша и красок, помню, лист бумаги держит в руках, другой рукой берет грязь из лужи после дождя и рукой по бумаге рисует грязью.
В конце 1984 года Сережа устроился на работу в газету "Комсомолец" художником. Я пришел в "Комсолец" в 1985 году. Я работал там сначала выпускающим, потом корреспондентом. Утро у нас начиналось с судорожных поисков каких-то денег на опохмелье от вчерашнего, чтобы прийти в себя и пару строчек каких-то накропать. И когда не у кого было перехватить в редакции, Сережа каким-то образом умудрялся на личном обаянии выцепить какую-то сумму денег и вручить их мне. Я: "Сережа, да я ж знаю, у тебя у самого нету, как я могу..." "А это, - говорит, - из фонда Тимофеева." Это он создал для меня лично "фонд Тимофеева", откуда я всегда по необходимости мог взять.
Примерно в 86-87-ом Сережа из семьи ушел. Во время работы в "Комсомольце" у Сережи была мастерская на Горького между Островским и Халтуринским. Была такая Томочка Яковлева, она училась в университете, работала в домоуправлении, и каким-то образом через свою контору она помогла Сереже подвальчик этот оформить на себя. Он там и жил, и работал.
О высшем образовании Сережа никогда не мечтал. То, что Сережа сделал попытку поступить в Львовский полиграфический институт, - для меня это было странно и малопонятно. Поступить в институт труда не составило. Проучился же он не более полугода, это я твердо знаю.
Сережа жил в соответствии со своим возрастом, интересовали его не только проблемы творчества, философии и самообразования. И девки были, и выпивка была, и наркотики легкие. Правда, я должен сказать, он никогда не принимал радикальных наркотиков, вызывающих тяжелую зависимость. Как бы его не пытались подсадить на это дело.
Сережа никогда не был религиозен. Не был и атеистом. Скорее он был мистиком, фаталистом. Но это не связано с приемом наркотиков и алкоголя. Эта вся субкультура - наркотики, алкоголь,- были сопутствующий творческому образу жизни неоъемлимый атрибут, средство, а не цель. Пили много, пили всегда, пили, не особо разбираясь, что мы пили, и многие уходили из жизни поэтому. Я на сегодня себя тех лет не вспоминаю в качестве ощущений. Я сегодня по-другому вижу жизнь. Последние 7 лет занимаюсь у-шу. У меня такое впечатление, что все это, что было, было не со мной. Я об этом как бы в книге прочитал - хорошо написано! Талантливо снятый фильм посмотрел! Но себя сегодняшнего с собой тех лет не отождествляю никак.
У Сережи никогда не было ни своего магнитофона, ни своего проигрывателя - бедно жил, бедно. Когда я приходил к нему, у него музыка не звучала никогда. Вообще. Современную музыку, рок-музыку Сережа слушал только у друзей в гостях. У меня был магнитофон. У меня слушали Битлз, Пинк Флойд, Лед Зеппелин.
Сережин первый клип - "Радио Маяк". Снимали мы его на Пушкинской в заднем дворике университетской библиотеки. Там был видеосалон. И по замыслу, по сценарию персонажи фильмов ужасов вылезали по ночам из этого видеосалона. Все это было на музыку "Радио Маяк". Исполнял Тимофеев. Сидел на крыше с гитарой.
Позвонил мне и кричит: "Виктор! Ты свободен?" Я говорю: "Да, свободен." Он: "Ну, давай сейчас на Пушкинской увидимся, я тебе все расскажу". Встречаемся на Пушкинской. Он говорит: "Такая мысль: я на ДонТР договорился с Рублевской, камера, туда-сюда". Ну, это только-только начались его музыкальные искания, назовем так. В университетском дворике еще не было перестроено, как сейчас. Типа бассейна там что-то было. Мы огромный костер разожгли. Уже была Вика Мельникова у него. Он Вику на фоне костра снимал. Там были такие красивые кадры... Потом был наложен звук: музыка и пение. Мой младший сын тогда только-только ходить научился. Он по замыслу выбегал из видеосалона, а за ним, преследуя его, - монстры и кошмары. Я играл роль папы мальчика, принимал в объятия и типа спасал от монстров. Монстра играл Миша Марочкин покойный - танцевал с топором в спине. Роль кошмаров исполнял Паша Фантомас покойный, алкоголик с Пушкинской. Мы его встретили по пути на съемку, потащили с собой: колоритная внешность. Все это посвящалось Вике Мельниковой. На фоне всего этого шабаша Вика снималась крупным планом.
Я снимался и в "Резиновых ногах" Серебренникова. Я играл там зайца-кролика. На мне были галифе, босиком, с кроличьими ушами, с бородой погуще, чем сейчас. Кто принимал участие? Ну, Вика - она везде была, Эльфрида Павловна была, Кирилл Никитин был, какой-то скульптор голубого толка был. По-моему запись эпизодов с Кирюшей не включили в этот клип.
Я своей жене когда-то написал такие стихи:
Два сапога свела судьба,
Соприкоснулись и молчали.
Вот так к винту моей печали
Вдруг подошла твоя резьба.
Однажды Сережа приходит ко мне в гости на Суворова и говорит: "Витя, я тут немножечко использовал твои стихи." Это он в рефрен "Лампочки-судьбы" вставил мои строчки. Я говорю: "Сережа, да ради бога возьми любые, какие тебе нравятся, и используй, где угодно. Какие могут быть между нами счеты?"
Что касается любви: на моей памяти Вика Мельникова была единственной и настоящей любовью Сережи. Бедствовали, мыкались без жилья. Году в 90-м работали в какой-то коммерческой структуре: Вика менеджером, а Сережа по своему профилю, художником. Что за структура была, я не помню, что-то купи-продай, как все в девяностые годы. А до этого, в 89-ом, Сережа работал дворником на Пушкинской с Димой Дьяковым. Помню, я числился в одном месте, где были отходы кожи. Сережа и Вика набирали у меня этих отходов, шили сумки, кошельки, браслеты, фенечки. Не на продажу, а так для себя.
В апреле 93-его года мы с мамой были в Москве у Сережи. Сережа поводил меня по Останкино, познакомил со всеми и был решен вопрос, что я приеду работать на НТВ в июне, но это, к сожалению, не состоялось, потому что в июне Сережи не стало. Картина "Казнь негодяя Немирова" - жутковатый смысл имеет для меня эта работа. Когда Сережа погиб в Москве, я приехал хоронить его, вижу эту работу, а там красным по черному написано: "Где ты, Тимофей?" Для меня это было так остро и болезненно, что я чуть с ума не сошел. Ну, не стало половины меня. Мы вдвоем являли одно целое: он - самое лучшее, а я - самое плохое. Позже, вернувшись в Ростов, я, чтоб не сойти с ума от утраты Сережи, поступил на философский факультет Ростовского государственного университета.
Я впервые от вас услышал, что у него были какие-то записки. Кстати, я очень сомневаюсь в их подлинности. Никогда на моей памяти он ничего не писал, кроме текстов для "Пекин Роу-Роу". У Сережи такая шутка была: "Витька, мы уже с тобой столько вместе, нам пора выпускать двухтомник - первый том "Мои встречи с Тимофеевым" автор Асатуров, второй том "Мои встречи с Асатуровым", автор Тимофеев. Но это была шутка. И что он серьезно какие-то писал записки, я не знал. Он мне их никогда не читал. Я очень удивлен. Видимо, это было настолько личное.
(по ссылке ниже - тексты СережиТимофеева о Викторе Асатурове
http://community.livejournal.com/rostov_80_90/77953.html)
Работа Сергея Тимофеева "Казнь негодяя Немирова"
Click to view