When the blunt spears, often sharp feathers. (с)
Раз уже и Шеин подключился к обсуждению мотивации мазанью грязью нашего великого прошлого, то мне, чей роман обсуждают как иллюстрацию, сам бог велел высказаться:
И чего-то я опять не понял. Почему людям в окопах нужны работы "очернителей", скажу больше - нужны даже те самые проклинаемые хранителями главпуровского лубка немецкие документы - а как же духоподъёмные творения самих товарищей замполитов? Неужели их яростная борьба только на АТ востребована?
Писарчуки в комментариях как собеседники так себе, Берга курятник - этим все сказано, но все же. Дожили, одна наглая морда до того дошла, что требует на один негативный случай не менее двух положительных давать. Другой, вслед за голодом в РИА друга Гриши открыл не больше не меньше чем сдаваемый Империи в 1910 г... оброк. Натуральный оброк. Зерном. Приезжали говорит проклятые царские чиновники и забирали у крестьян все, отчитываясь что оставили достаточно на прокорм.
Ну давал я эти положительные примеры, причем даже с подсветкой документами. И что толку? Матросов у резко превратившихся в объективистов засранцев по итогам их скорых изысканий неосторожно на амбразуру свалился (угадаем, кто это установил?) а капитан Маслов (документы экипажа которого нашли на месте тарана "капитана Гастелло"), оказывается, никакого тарана не совершал, был банально сбит ЗА и упал рядом с дорогой.
Как я определил по множеству примеров уже более 10 лет как, крысам просто очень нужно чтобы им врать не мешали, для дальнейшей монетизации деятельности и без этого - вот и весь их патриотизм.
В общем, о духоподъемной брехне мы сейчас немного и поговорим - ее мотивация везде одинакова.
Тезис первый: В пропаганде во время войны лгать можно и нужно!!!
Отставим пока в сторону мотивацию сторонников этого тезиса и зайдем издалека. С генераторов контента, именуемых военными журналистами. Для начала выясним, кто это вообще такие.
В России Которую Мы Потеряли военный журналист как правило был точно таким же лицензированным шпионом, как и военный атташе (военный агент). Причем неизвестно кто из них был для государства полезнее. Яркие примеры Анго-бурской войны: подполковник Е. Я. Максимов и подпоручик Е.Ф. Августус.
В СССР Все конечно же было устроено по другому. Печатное слово стало вотчиной не строевого офицерского состава, а политаппарата, для чего в Львове держали аж целое училище. Профильные журналы МО где выпускники журфака ЛВВПУ несли техническую роль издавались конечно, но они были предназначены для весьма узкой, профессиональной аудитории.
Примерно такая же ситуация сохранялась и в армии России до 2010 г. когда кафедру журналистики Военного Университета списал в утиль взявшийся за реформу военной прессы Сердюков. Ладно бы "Красная Звезда", так окружные "сучки" в этот период на настоящие газеты стали похожи.
Для "разгона всей военной журналистики" как завывал Шурыгин или кто-то типа него, у министра были все основания. Вряд ли он кого то сравнивал с Максимовым, но задаться вопросом сколько офицеров Советской и Российской Армии - военных журналистов участвовали в походах и боях непосредственно, он явно задался. Я, во всяком случае этим делом интересовался. Не найдя, в конечном итоге, НИ ОДНОГО позднесоветского и российского военного журналиста с профильным военным образованием, который за 30 лет почти непрерывных войн и локальных конфликтов участвовал бы в боевом выходе дальше батальонного КП (КШМ комбата). В Афгане, насколько мне известно, за 9 лет "в рейд" один только шпак Боровик напросился, в результате чего его развели на театр в виде кружения по горам и налета на пустой кишлак.
В общем, могучая позднесоветская военная журналистика дать Родным Вооруженным Силам что-то подобное таким кадрам не сподобилась:
К слову, главный герой видео - сержант Крегг Йоргенсон, получивший в ходе этой стычки свое четвертое за 7 месяцев службы во Вьетнаме ранение, позже сам стал военным журналистом. Что характерно, без кафедры журналистики Вест-Пойнта.
Это в Войну такие журналисты еще были. Не только отморозок Борзенко, долго и упорно шедший к получению за Эльтиген Золотой Звезды, но и Симонов, лично ползавший по Буйничкому полю чтобы заснять оставшиеся на нейтральной полосе немецкие танки, а также ряд других известных и неизвестных имен. Но, как бы сказать, их было не так уж много, как хотелось бы. Типаж Коротеева, Кривицкого и Балтерманца по очевидным причинам был более распостранен и как мы видим, оставил свой modus operandi наследникам.
Если я клевещу на кафедры журналистики ЛВВПУ и Военного Университета, укажите в комментариях имена белых ворон, я обязательно уточню тред. Страна должна знать имена своих героев.
Думаю, что вдумчивый читатель уже понял что я хочу сказать.
Выработанная за десятилетия привычка посасывая палец гнать высокопатриотичное фуфло, имеет своим фундаментом отсиживание носящих военную форму одежды и пользующихся всеми преимуществами статуса военнослужащих журналистов там, где не свистят пули. А еще лучше - и снаряды. И ничего более.
Погибший журналист не даст редакции репортажа, он ведь не Ванька-взводный, его жизнь для государства куда важнее? И от того что он опрашивает подбившего танк бойца в первой траншее, а не мучаяясь похмельем вспоминает вчерашний базар и по обрывкам выдумывает подвиг сидя в политотделе, пафоса и количества слов не прибавится.
Как у Коротеева погибший в Мыканино политрук Георгиев превратился в Диева так, что его никто не узнал, и Диевым решили назначить погибшего при обстреле ОП "Дубосеково" из легких пехотных орудий Клочкова, довольно легко угадать.
Кстати, Героя политрук Андрей Николаевич Георгиев так и не получил.
Но это все разговор о морали, о чем с некоторыми людьми говорить бесполезно, так что перейдем к тезису №2.
Тезис второй: Нигде так не врут как на охоте и на войне!!! Ничего страшного в этом нет, ибо в секретной документации всегда пишут правду!
Все это конечно не так. Государство как женщина, не может быть чуть чуть беременной. Либо государство неуклонно и беспощадно преследует свое чиновничество (а офицер это нанятый государством чиновник) за предоставление недостоверной информации в рамках властной вертикали, либо нет. А как можно преследовать начальников штабов за "слегка" недостоверную информацию если все видят что государство разрешает тотально врать в прессе?
Сколько благодаря этому в Войну погибло людей страшно даже представить. Истории с продвижением через Сталина сверхэффективных Катюш и не менее сверхэффективного Ил-2, в апогее рассказов о сверхэффективности которого т. Сталин указал представлять к Герою после совершения 10 (десяти) боевых вылетов это только вишенки на торте полного и всеобщего советского наебалова.
В оперативной информации мне очень нравятся истории с немецкими воздушно-десантными и морскими десантными операциями в 1941, благодаря массовым сообщениям о которых командующий 51 отдельной армией генерал-полковник Ф. Кузнецов, имея 8 (восемь) стрелковых и 3 кавалерийские дивизии размазал их по всему Крыму в противодесантной обороне, оставив на Перекопе только одну.
Какие последствия имел вал недостоверной информации ниже уровнем, нам подскажет возможно хорошо знакомый депутату Богодухову учебник Тактика в боевых примерах: истребительная авиационная дивизия. - М.: Воениздат, 1982. Точнее, боевые примеры из него. Про погром немецкими бомбардировщиками станции Волхов в июне 1943 в противостоянии с 4 раза большим числом советских истребителей можно посмотреть у Тимина, у меня по той же книге есть другой пример:
"...Непрерывное патрулирование небольшими группами на широком фронте не могло обеспечить прикрытие войска от нападения авиации противника, даже в случае когда мы имели количественно равные с ним силы.
Дело в том, что командиры дивизий использовали свои истребители равномерно в течение всего дня, поднимая в воздух через определенные промежутки времени группы по 4-6 самолетов. Противник, намечая себе цель, поднимал, как правило, в воздух группу из 10-12 бомбардировщиков и 6-10 истребителей. Что могли сделать 4-6 наших истребителей против такого количества самолетов противника?
При идеально благоприятных условиях воздушного боя им удавалось рассеять противника и уничтожить несколько самолетов.
Но такое соотношение сил заставляло наших истребителей вести бой в неравных условиях, что приводило к неоправданным потерям, в лучшем случае они при самых дерзких действиях, атаках с коротких дистанций могли только сорвать прицельное бомбометание. Задача надежного прикрытия войск не решалась. Прикрытие патрулированием небольшими силами было нецелесообразно. Кроме того, нужно иметь в виду, что противник вел воздушный бой только тогда, когда он был ему выгоден. В других случаях, используя преимущество в скорости, выходил из боя. Однако даже в той сложной воздушной обстановке было немало случаев, когда истребители срывали атаки фашистских бомбардировщиков по нашим войскам.
Примером может служить воздушный бой на Северо-Западном фронте в июне 1942 г. Части 239 иад прикрывали войска на поле боя. 16 июня по вызову с ВПУ ВА группа 485 иап в составе 8 самолетов во главе с автором этих строк (в то время командиром полка) вылетела на прикрытие наземных войск на поле боя. Один самолет из-за неполадок в материальной части произвел посадку на свой аэродром.
Над линией фронта мы на высоте 2500 м встретили 12 Ю-87 под прикрытием 4 Ме-109. [92]
Самолеты противника следовали в колонне шестерок на увеличенных дистанциях, шестерки в растянутом правом пеленге звеньев, звенья в строю «клин самолетов». Группа Ю-87 перестраивалась в правый пеленг для бомбометания с пикирования. Истребители сопровождали бомбардировщиков сзади, справа и выше их на 1000-1200 м. Группа наших истребителей была выше бомбардировщиков противника на 200-300 м.
Боевой порядок бомбардировщиков был удобен для атаки наших истребителей с ходу с передней полусферы при индивидуальном прицеливании каждым летчиком. Это использовали наши летчики и атаку производили под ракурсом около 2/4 со стороны пеленга самолетов противника. Учитывая боевой порядок наших истребителей (звено в правом пеленге пар), я передал по радио, что атакую ведомый самолет второго звена первой шестерки, ведомой паре своего звена приказал атаковать ведущее звено, а звену капитана Лазарева (находившемуся выше в группе прикрытия) обеспечить прикрытие от атак истребителей противника, после чего атаковал противника. То же самое выполнили и все летчики головного звена. Выход из атаки истребители производили над строем бомбардировщиков на максимальной скорости с набором высоты в левом развороте под строй истребителей сопровождения противника, которые первую внезапную атаку, скорее всего, не видели.
После разворота наши истребители вторую атаку производили по замыкающей шестерке Ю-87 сзади сверху под ракурсом 0/4, строго в хвост колонны, ведя огонь до самых предельных дистанций 20-30 м. Только после второй нашей атаки истребители сопровождения противника произвели первую атаку, но были перехвачены звеном капитана Лазарева.
На усиление противнику подошло 11 Ме-109. Теперь он, имея значительное превосходство в силах, вынудил наших истребителей прекратить атаки бомбардировщиков и принять бон. Бой этот был исключительно тяжелым для нас, напряженным и затяжным. Инициатива в бою была на стороне противника, имевшего значительное превосходство в силах. Его резерв (не менее 4-6 самолетов) был выше наших самолетов на 1500-2000 м и, имея запас высоты, в удобные моменты боя атаковывал нас и снова занимал положение со значительным превышением над нами. Бой велся с применением практически всех [93] тактических приемов, но преимущественно горизонтального маневра. Выручала наших истребителей отличная слетанность и хорошая боевая выучка, летчики умело сохраняли свое место в боевом порядке, что обеспечивало четкое взаимодействие и взаимную выручку в парах, между парами в звеньях и между звеньями. Управление осуществлялось по радио. Противник непрерывно стремился расколоть нашу группу на отдельные самолеты, пытался втянуть в воздушный бой только на вертикальном маневре, чтобы лишить наших летчиков огневого взаимодействия и огневой поддержки.
В ходе боя фашистские летчики имитировали выход из боя пикированием, применяли падение и штопор, при этом такой имитированный выход сопровождался густыми клубами дыма за самолетом, чтобы показать, что самолет подбит, и завлечь наших летчиков на «легкую победу».
Когда у нас горючего оставалось на пределе, я дал команду на оттягивание боя в направлении ближайших фронтовых аэродромов для выхода из боя.
Кончились боеприпасы, на исходе было горючее. Выдержав 45-минутный бой с превосходящими силами врага, мы уничтожили 10 и подбили 3 фашистских самолета. ..."
Мощному подъему боевого духа пилотов Советских ВВС в секретной на тот момент оперативной документации передают привет Андрей Диков, Кристер Бергстрем и Владислав Антипов. Оставлю этот отрывок из очень известного в узких кругах бичевания красноречивого поцреота без комментариев:
И чего-то я опять не понял. Почему людям в окопах нужны работы "очернителей", скажу больше - нужны даже те самые проклинаемые хранителями главпуровского лубка немецкие документы - а как же духоподъёмные творения самих товарищей замполитов? Неужели их яростная борьба только на АТ востребована?
Писарчуки в комментариях как собеседники так себе, Берга курятник - этим все сказано, но все же. Дожили, одна наглая морда до того дошла, что требует на один негативный случай не менее двух положительных давать. Другой, вслед за голодом в РИА друга Гриши открыл не больше не меньше чем сдаваемый Империи в 1910 г... оброк. Натуральный оброк. Зерном. Приезжали говорит проклятые царские чиновники и забирали у крестьян все, отчитываясь что оставили достаточно на прокорм.
Ну давал я эти положительные примеры, причем даже с подсветкой документами. И что толку? Матросов у резко превратившихся в объективистов засранцев по итогам их скорых изысканий неосторожно на амбразуру свалился (угадаем, кто это установил?) а капитан Маслов (документы экипажа которого нашли на месте тарана "капитана Гастелло"), оказывается, никакого тарана не совершал, был банально сбит ЗА и упал рядом с дорогой.
Как я определил по множеству примеров уже более 10 лет как, крысам просто очень нужно чтобы им врать не мешали, для дальнейшей монетизации деятельности и без этого - вот и весь их патриотизм.
В общем, о духоподъемной брехне мы сейчас немного и поговорим - ее мотивация везде одинакова.
Тезис первый: В пропаганде во время войны лгать можно и нужно!!!
Отставим пока в сторону мотивацию сторонников этого тезиса и зайдем издалека. С генераторов контента, именуемых военными журналистами. Для начала выясним, кто это вообще такие.
В России Которую Мы Потеряли военный журналист как правило был точно таким же лицензированным шпионом, как и военный атташе (военный агент). Причем неизвестно кто из них был для государства полезнее. Яркие примеры Анго-бурской войны: подполковник Е. Я. Максимов и подпоручик Е.Ф. Августус.
В СССР Все конечно же было устроено по другому. Печатное слово стало вотчиной не строевого офицерского состава, а политаппарата, для чего в Львове держали аж целое училище. Профильные журналы МО где выпускники журфака ЛВВПУ несли техническую роль издавались конечно, но они были предназначены для весьма узкой, профессиональной аудитории.
Примерно такая же ситуация сохранялась и в армии России до 2010 г. когда кафедру журналистики Военного Университета списал в утиль взявшийся за реформу военной прессы Сердюков. Ладно бы "Красная Звезда", так окружные "сучки" в этот период на настоящие газеты стали похожи.
Для "разгона всей военной журналистики" как завывал Шурыгин или кто-то типа него, у министра были все основания. Вряд ли он кого то сравнивал с Максимовым, но задаться вопросом сколько офицеров Советской и Российской Армии - военных журналистов участвовали в походах и боях непосредственно, он явно задался. Я, во всяком случае этим делом интересовался. Не найдя, в конечном итоге, НИ ОДНОГО позднесоветского и российского военного журналиста с профильным военным образованием, который за 30 лет почти непрерывных войн и локальных конфликтов участвовал бы в боевом выходе дальше батальонного КП (КШМ комбата). В Афгане, насколько мне известно, за 9 лет "в рейд" один только шпак Боровик напросился, в результате чего его развели на театр в виде кружения по горам и налета на пустой кишлак.
В общем, могучая позднесоветская военная журналистика дать Родным Вооруженным Силам что-то подобное таким кадрам не сподобилась:
Click to viewК слову, главный герой видео - сержант Крегг Йоргенсон, получивший в ходе этой стычки свое четвертое за 7 месяцев службы во Вьетнаме ранение, позже сам стал военным журналистом. Что характерно, без кафедры журналистики Вест-Пойнта.
Это в Войну такие журналисты еще были. Не только отморозок Борзенко, долго и упорно шедший к получению за Эльтиген Золотой Звезды, но и Симонов, лично ползавший по Буйничкому полю чтобы заснять оставшиеся на нейтральной полосе немецкие танки, а также ряд других известных и неизвестных имен. Но, как бы сказать, их было не так уж много, как хотелось бы. Типаж Коротеева, Кривицкого и Балтерманца по очевидным причинам был более распостранен и как мы видим, оставил свой modus operandi наследникам.
Если я клевещу на кафедры журналистики ЛВВПУ и Военного Университета, укажите в комментариях имена белых ворон, я обязательно уточню тред. Страна должна знать имена своих героев.
Думаю, что вдумчивый читатель уже понял что я хочу сказать.
Выработанная за десятилетия привычка посасывая палец гнать высокопатриотичное фуфло, имеет своим фундаментом отсиживание носящих военную форму одежды и пользующихся всеми преимуществами статуса военнослужащих журналистов там, где не свистят пули. А еще лучше - и снаряды. И ничего более.
Погибший журналист не даст редакции репортажа, он ведь не Ванька-взводный, его жизнь для государства куда важнее? И от того что он опрашивает подбившего танк бойца в первой траншее, а не мучаяясь похмельем вспоминает вчерашний базар и по обрывкам выдумывает подвиг сидя в политотделе, пафоса и количества слов не прибавится.
Как у Коротеева погибший в Мыканино политрук Георгиев превратился в Диева так, что его никто не узнал, и Диевым решили назначить погибшего при обстреле ОП "Дубосеково" из легких пехотных орудий Клочкова, довольно легко угадать.
Кстати, Героя политрук Андрей Николаевич Георгиев так и не получил.
Но это все разговор о морали, о чем с некоторыми людьми говорить бесполезно, так что перейдем к тезису №2.
Тезис второй: Нигде так не врут как на охоте и на войне!!! Ничего страшного в этом нет, ибо в секретной документации всегда пишут правду!
Все это конечно не так. Государство как женщина, не может быть чуть чуть беременной. Либо государство неуклонно и беспощадно преследует свое чиновничество (а офицер это нанятый государством чиновник) за предоставление недостоверной информации в рамках властной вертикали, либо нет. А как можно преследовать начальников штабов за "слегка" недостоверную информацию если все видят что государство разрешает тотально врать в прессе?
Сколько благодаря этому в Войну погибло людей страшно даже представить. Истории с продвижением через Сталина сверхэффективных Катюш и не менее сверхэффективного Ил-2, в апогее рассказов о сверхэффективности которого т. Сталин указал представлять к Герою после совершения 10 (десяти) боевых вылетов это только вишенки на торте полного и всеобщего советского наебалова.
В оперативной информации мне очень нравятся истории с немецкими воздушно-десантными и морскими десантными операциями в 1941, благодаря массовым сообщениям о которых командующий 51 отдельной армией генерал-полковник Ф. Кузнецов, имея 8 (восемь) стрелковых и 3 кавалерийские дивизии размазал их по всему Крыму в противодесантной обороне, оставив на Перекопе только одну.
Какие последствия имел вал недостоверной информации ниже уровнем, нам подскажет возможно хорошо знакомый депутату Богодухову учебник Тактика в боевых примерах: истребительная авиационная дивизия. - М.: Воениздат, 1982. Точнее, боевые примеры из него. Про погром немецкими бомбардировщиками станции Волхов в июне 1943 в противостоянии с 4 раза большим числом советских истребителей можно посмотреть у Тимина, у меня по той же книге есть другой пример:
"...Непрерывное патрулирование небольшими группами на широком фронте не могло обеспечить прикрытие войска от нападения авиации противника, даже в случае когда мы имели количественно равные с ним силы.
Дело в том, что командиры дивизий использовали свои истребители равномерно в течение всего дня, поднимая в воздух через определенные промежутки времени группы по 4-6 самолетов. Противник, намечая себе цель, поднимал, как правило, в воздух группу из 10-12 бомбардировщиков и 6-10 истребителей. Что могли сделать 4-6 наших истребителей против такого количества самолетов противника?
При идеально благоприятных условиях воздушного боя им удавалось рассеять противника и уничтожить несколько самолетов.
Но такое соотношение сил заставляло наших истребителей вести бой в неравных условиях, что приводило к неоправданным потерям, в лучшем случае они при самых дерзких действиях, атаках с коротких дистанций могли только сорвать прицельное бомбометание. Задача надежного прикрытия войск не решалась. Прикрытие патрулированием небольшими силами было нецелесообразно. Кроме того, нужно иметь в виду, что противник вел воздушный бой только тогда, когда он был ему выгоден. В других случаях, используя преимущество в скорости, выходил из боя. Однако даже в той сложной воздушной обстановке было немало случаев, когда истребители срывали атаки фашистских бомбардировщиков по нашим войскам.
Примером может служить воздушный бой на Северо-Западном фронте в июне 1942 г. Части 239 иад прикрывали войска на поле боя. 16 июня по вызову с ВПУ ВА группа 485 иап в составе 8 самолетов во главе с автором этих строк (в то время командиром полка) вылетела на прикрытие наземных войск на поле боя. Один самолет из-за неполадок в материальной части произвел посадку на свой аэродром.
Над линией фронта мы на высоте 2500 м встретили 12 Ю-87 под прикрытием 4 Ме-109. [92]
Самолеты противника следовали в колонне шестерок на увеличенных дистанциях, шестерки в растянутом правом пеленге звеньев, звенья в строю «клин самолетов». Группа Ю-87 перестраивалась в правый пеленг для бомбометания с пикирования. Истребители сопровождали бомбардировщиков сзади, справа и выше их на 1000-1200 м. Группа наших истребителей была выше бомбардировщиков противника на 200-300 м.
Боевой порядок бомбардировщиков был удобен для атаки наших истребителей с ходу с передней полусферы при индивидуальном прицеливании каждым летчиком. Это использовали наши летчики и атаку производили под ракурсом около 2/4 со стороны пеленга самолетов противника. Учитывая боевой порядок наших истребителей (звено в правом пеленге пар), я передал по радио, что атакую ведомый самолет второго звена первой шестерки, ведомой паре своего звена приказал атаковать ведущее звено, а звену капитана Лазарева (находившемуся выше в группе прикрытия) обеспечить прикрытие от атак истребителей противника, после чего атаковал противника. То же самое выполнили и все летчики головного звена. Выход из атаки истребители производили над строем бомбардировщиков на максимальной скорости с набором высоты в левом развороте под строй истребителей сопровождения противника, которые первую внезапную атаку, скорее всего, не видели.
После разворота наши истребители вторую атаку производили по замыкающей шестерке Ю-87 сзади сверху под ракурсом 0/4, строго в хвост колонны, ведя огонь до самых предельных дистанций 20-30 м. Только после второй нашей атаки истребители сопровождения противника произвели первую атаку, но были перехвачены звеном капитана Лазарева.
На усиление противнику подошло 11 Ме-109. Теперь он, имея значительное превосходство в силах, вынудил наших истребителей прекратить атаки бомбардировщиков и принять бон. Бой этот был исключительно тяжелым для нас, напряженным и затяжным. Инициатива в бою была на стороне противника, имевшего значительное превосходство в силах. Его резерв (не менее 4-6 самолетов) был выше наших самолетов на 1500-2000 м и, имея запас высоты, в удобные моменты боя атаковывал нас и снова занимал положение со значительным превышением над нами. Бой велся с применением практически всех [93] тактических приемов, но преимущественно горизонтального маневра. Выручала наших истребителей отличная слетанность и хорошая боевая выучка, летчики умело сохраняли свое место в боевом порядке, что обеспечивало четкое взаимодействие и взаимную выручку в парах, между парами в звеньях и между звеньями. Управление осуществлялось по радио. Противник непрерывно стремился расколоть нашу группу на отдельные самолеты, пытался втянуть в воздушный бой только на вертикальном маневре, чтобы лишить наших летчиков огневого взаимодействия и огневой поддержки.
В ходе боя фашистские летчики имитировали выход из боя пикированием, применяли падение и штопор, при этом такой имитированный выход сопровождался густыми клубами дыма за самолетом, чтобы показать, что самолет подбит, и завлечь наших летчиков на «легкую победу».
Когда у нас горючего оставалось на пределе, я дал команду на оттягивание боя в направлении ближайших фронтовых аэродромов для выхода из боя.
Кончились боеприпасы, на исходе было горючее. Выдержав 45-минутный бой с превосходящими силами врага, мы уничтожили 10 и подбили 3 фашистских самолета. ..."
Мощному подъему боевого духа пилотов Советских ВВС в секретной на тот момент оперативной документации передают привет Андрей Диков, Кристер Бергстрем и Владислав Антипов. Оставлю этот отрывок из очень известного в узких кругах бичевания красноречивого поцреота без комментариев: