Гений и я
Когда-то в нежном отрочестве между распитием "Балтики 9", лекциями по коррекционной педагогике в колледже и обжиманиями с бывшим одноклассником за развалившимся спортзалом (а мог бы, кстати, и дольше продержаться этот храм физкульта, если бы по маминому проекту его перестроили еще до моего рождения, а не забросили, отстроив полстены, за которой как раз и было удобно приобщаться к первым сигаретам, алкоголю и поцелуям взасос) я прочитала "Роман о девочках". Мало кто знаком с этим шедевром художественной литературы, вышедшим из-под пера несравненного Владимира Семеновича Высоцкого, которого бОльшая часть поклонников знает лишь как поэта-песенника и актера.
Да, прозы этот великий человек написал немного, но все же она есть. И какая! К сожалению, роман не был закончен, и отсутствует авторское название, но в него невозможно не влюбиться. Я и влюбилась. В короткие предложения из самых простых слов. В ритм, который туманом заволакивает глаза и по мере чтения учащает пульс. И уже невозможно оторваться, и за один присест вылизывается весь текст, до последнего словечка. Роман обрывается на полуслове и это моя главная литературная печаль, хоть отсутствие логического финала и оставляет простор для фантазии. Но после прочтения остается ощущение, как после кросса, не обязательного, но приятного, когда ты бежишь с удовольствием, все быстрее и быстрее, и уже в ушах шумит, а окружающие люди, клумбы, деревья, школьная ограда смазываются в растянутое пестрое пятно, ноги молотят по дорожке, вызывая ощущение, что вот сейчас, именно ты и именно в этот момент вращаешь земной шар, ты бесконечно счастлив в этом движении, и тут вдруг финиш - и ты, пробежав чуть дальше, останавливаешься и недоумеваешь "какого черта? мне так хорошо бежалось!", и сердце стучится в живот и в горло, и глаза еще бешеные, а бежать уже дальше некуда. И накатывает такая печаль, что ты обещаешь себе: все, с завтрашнего дня будешь бегать по утрам. И напишешь такой же прекрасный текст. Но никогда не бегаешь. И не пишешь.
Я не умею, как Высоцкий - кратко. У меня вечно громоздятся на сложноподчиненные предложения витиеватые деепричастные обороты. Мой скудный словарный запас состоит в основном из площадной брани. Никогда не стать гением, если ты им не рожден. Может, ну его нахрен весь этот окололитературный полуфабрикат, который я из себя исторгаю? Бросить все, пойти в барыги, так хоть честнее будет.
- А вам, что же, мои стихи не нравятся? - с любопытством спросил Иван.
- Ужасно не нравятся.
- А вы какие читали?
- Никаких я ваших стихов не читал! - нервно воскликнул посетитель.
- А как же вы говорите?
- Ну, что ж тут такого, - ответил гость, - как будто я других не читал? Впрочем... разве что чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами?
- Чудовищны! - вдруг смело и откровенно произнес Иван.
- Не пишите больше! - попросил пришедший умоляюще.
- Обещаю и клянусь! - торжественно произнес Иван. ("Мастер и Маргарита", М. Булгаков)
Да, прозы этот великий человек написал немного, но все же она есть. И какая! К сожалению, роман не был закончен, и отсутствует авторское название, но в него невозможно не влюбиться. Я и влюбилась. В короткие предложения из самых простых слов. В ритм, который туманом заволакивает глаза и по мере чтения учащает пульс. И уже невозможно оторваться, и за один присест вылизывается весь текст, до последнего словечка. Роман обрывается на полуслове и это моя главная литературная печаль, хоть отсутствие логического финала и оставляет простор для фантазии. Но после прочтения остается ощущение, как после кросса, не обязательного, но приятного, когда ты бежишь с удовольствием, все быстрее и быстрее, и уже в ушах шумит, а окружающие люди, клумбы, деревья, школьная ограда смазываются в растянутое пестрое пятно, ноги молотят по дорожке, вызывая ощущение, что вот сейчас, именно ты и именно в этот момент вращаешь земной шар, ты бесконечно счастлив в этом движении, и тут вдруг финиш - и ты, пробежав чуть дальше, останавливаешься и недоумеваешь "какого черта? мне так хорошо бежалось!", и сердце стучится в живот и в горло, и глаза еще бешеные, а бежать уже дальше некуда. И накатывает такая печаль, что ты обещаешь себе: все, с завтрашнего дня будешь бегать по утрам. И напишешь такой же прекрасный текст. Но никогда не бегаешь. И не пишешь.
Я не умею, как Высоцкий - кратко. У меня вечно громоздятся на сложноподчиненные предложения витиеватые деепричастные обороты. Мой скудный словарный запас состоит в основном из площадной брани. Никогда не стать гением, если ты им не рожден. Может, ну его нахрен весь этот окололитературный полуфабрикат, который я из себя исторгаю? Бросить все, пойти в барыги, так хоть честнее будет.
- А вам, что же, мои стихи не нравятся? - с любопытством спросил Иван.
- Ужасно не нравятся.
- А вы какие читали?
- Никаких я ваших стихов не читал! - нервно воскликнул посетитель.
- А как же вы говорите?
- Ну, что ж тут такого, - ответил гость, - как будто я других не читал? Впрочем... разве что чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами?
- Чудовищны! - вдруг смело и откровенно произнес Иван.
- Не пишите больше! - попросил пришедший умоляюще.
- Обещаю и клянусь! - торжественно произнес Иван. ("Мастер и Маргарита", М. Булгаков)