Освоение Дикого поля русскими в 14-18 веках. Часть 3
Уничтожение принимавших участие в восстании донских городков и их населения как во время военных действий, так и в ходе карательной акции В. В. Долгорукого привело также к резкому снижению степени заселенности края. Имея личные мотивы разрушения донских городков, князь руководствовался, в первую очередь, указом Петра I, согласно которому "...надлежит опустошить ... по Донцу сверху до Лугану, ... по Айдару все. По Деркулу все. По Калитвам и другим запольным речкам все ...". Князь выполнил указ "добросовестно" и уже вскоре сообщал в столицу о том, что "... непокоряющиеся и бунтующие с сопротивлением станицы, как-то: по Донцу почав с Шулгинки ... и все окольные их места, даже до самой Луганской станицы, - все вырублены и до основания истреблены и сожжены". Основные методы карателей, применявшиеся во время "донецкого похода" погрома восставших станиц, представлены в "Послужном списке князя В. В. Долгорукого" (1708 г.): "их, воров, многих побили и покололи, а реку Дон вплавь многие потопли, а других на плову пристреливали ..., все их воровское жилище розорено и вызжено без остатку, для того чтоб им, ворам, в том месте воровского собрания впредь не было". В итоге большая часть населенных пунктов донского казачества в среднем течении Северского Донца была уничтожена: исключение составили Беленская, Осиновая, Закотная, Старая Белая, Шульгинка, Кабанье, однако ряды проживавших в них казаков заметно поредели.
Итак, во второй половине XVII в. значительная часть левого берега в среднем течении Северского Донца осваивалась в ходе расселения донского казачества. Сложившаяся в степи неблагоприятная для жизни ситуация вынуждала казаков основывать здесь временные поселения-юрты, а лишь затем - систему укрепленных местечек-городков. При этом особенностью донской колонизации края является относительно слабое развитие однотипной системы поселений. Здесь было сооружено около двух десятков городков, однако размещались они, в отличие от Дона, на довольно значительном расстоянии друг от друга. Расцвет их строительства на Северскодонеччине припадает на 70-80-е гг. XVII в., но уже в начале XVIII в. этот процесс был приостановлен, поскольку правительство Московского государства проводило политику активного вмешательства во внутренние дела Земли Войска Донского, и его северскодонецких территорий в частности. Последнее было вызвано, с одной стороны, необходимостью приостановить огромный поток беженцев из центральных районов страны, с другой - назревшей необходимостью разрешить возникшую на рубеже XVII-XVIII вв. проблему территориальных споров и границ, а также, что более вероятно, остановить процесс донской колонизации в локальных рамках.
Одним из явлений внутренней жизни Среднедонеччины являлось распространившееся в последней четверти XVII в. в донских казачьих городках старообрядчество. Первые раскольничьи общины на Дону возникли во второй половине XVII в. в связи с деятельностью Чирской пустыни, где, собственно, и обосновались "черные попы". К этому времени значительное количество стрельцов, казаков и служилых людей - сторонников раскола, - опасаясь репрессий, бежала из центральных районов Московского государства на Хопер и Медведицу. Часть из них сделала это по собственному желанию, а другие - под влиянием своих духовных пастырей, уже обосновавшихся на Дону и прельщавших свободой вероисповедания. Вот как отзывались правящие и церковные круги Московского государства о происходящем на южных окраинах государства: "...своими прелестными богомерзкими словами подговаривают и на реки Хопер и Медведицу и на иные запольные речки в свои казачьи городки свозят, и в раскол и нехристианство и в блуд и во всякие душе пагубные грехи их приводят". Массовые переселения старообрядцев имели следствием не только дальнейшее распространение раскола, но и сопровождались грабежами вотчин, выходцами из которых являлись переселенцы. Сбыт и перепродажа краденого производилась в донских городках, что способствовало обогащению значительной части казачества и развитию криминогенной ситуации в этом регионе. Однако еще более важным следствием переселения старообрядцев на Дон стало резкое увеличение численности населения в этом регионе: "А они де казаки лошадми и ружьем и всякими их (раскольников) - пожитками обогатели, и людми по реке Хопру и по Медведице наполнились: в которых городках не в давних летех было человек подвадцати и по пятнадцати, и в тех городках ныне человек по двести и по триста и женского полу много". Ярким подтверждением перемен, произошедших в бытовой и хозяйственной культуре казаков, явилось развитие в отдельных областях Земли Войска Донского земледелия. "Да наперед же сего, на реке Хопру и по Медведице отнюдь пашни не пахивали и никакого хлеба не севали.., а ныне де в тех городках они казаки завели пашню".
С Хопра и Медведицы раскол с сопутствовавшими ему изменениями рапространился на Северский Донец. Здесь первые раскольники появились в 1684 г., когда сюда пришел из Рыльского Никольского монастыря поп Феодосий. По всей видимости, это он со своими учениками основал поселение в устье р. Жеребец, а затем перебрался к устью Айдара, где поселился в четырех верстах от Айдарской станицы. Пик расселения старообрядцев на Северском Донце приходился на 1686-1688 гг. В связи с этим в 1686 г. Войску Донскому была адресована государева грамота, в которой наказывалось "искать раскольников, которые противны чинятца соборной апостольской церкви" на Дону и его притоках, в том числе - на Северском Донце.
В расположенных по берегам названной реки городках эту миссию вызвались добровольно исполнить священники Ермолай из Бесергеневксой станицы и Иван из Мелеховской. Выполняя взятые на себя обязательства, святые отцы схватили вышеупомянутого старца Феодосия и отправили его в Валуйки, где воевода Мелентий Лупандин посадил старца и священников за решетку, требуя у местных жителей, чьим духовным наставником являлся Феодосий, 150 рублей выкупа. Несмотря на это, раскол на Донце продолжал распространяться. Так, отправленный из Москвы на Дон с царскими грамотами в 1686 г. подъячий Петр Ахматов на "распросе" в Посольском приказе особенно подчеркнул, что "в Донецком Боровском городке извещал ему, Петру, черный поп Памва, который живет близко того городка Боровского, что де на речке Жеребце, от Маяков в 20 верстах пришлый поп Феодосий со учениками своими в службе своей ... за великих государей и за святого патриарха Бога не молят... и многих старых казаков перекрещивают". Старец, один из немногих старообрядческих священников, выработавших собственное учение, имел большую общину из числа казаков Айдарской станицы, в том числе и ее атамана - Якима Кузовченка.
Параллельно с этим в расположенном невдалеке от Айдарской станицы в Митякинском юрте был взят под стражу старец Иосиф, у которого были обнаружены рукописи и книги. Сопроводителям старца удалось бежать, однако вскоре и они были обнаружены на территории Гундоровского и Луганского юртов, где исповедовали раскол.
О масштабах распространения в крае старообрядчества и степени приверженности ему местного населения мы так и не узнали бы, если бы не тот факт, что на Айдаре 40 вооруженных казаков отбили старца Иосифа и его багаж. Этот случай имел резонанс на территории Земли Войска Донского, что вызвало непосредственный интерес как правящих кругов Московского государства, так и православной церкви. Одной из проблем, связанных с распространением раскола на Дону и Северском Донце, является то, что раскольники развили здесь основанное на толковании книг пророка Даниила особое учение о кончине мира. Этим учением предписывалась также необходимость массового похода на Москву для утверждения истинной веры. Подобный смысл толкования книг был горячо воспринят старшиной, также составившей значительную старообрядческую партию во главе с атаманом Самойлой Лаврентьевым. Дальнейшее развитие событий грозило перейти в открытую войну, в связи с чем был предпринят ряд неотложных мер.
Первой общиной, которая была подвергнута действенному преследованию, явилась Айдарская. Казак Василий Донец подготовил "извет", в котором указал на то, что местный атаман всячески покровительствует расколу, собирает старообрядцев в станице, а также лично перекрещивает их. Многие казаки, по словам Донца, крестились "вдругоряд" не по собственному желанию, а из страха, поскольку атаман им "уграживал, чтоб крестились", а также в соответствии с догматами веры не пропускал в станицу торговые поезда. Согласно документальным данным, во время обращения в старообрядчество погибло некоторое число казаков Айдарской станицы, что, впрочем, являлось типовым сюжетом из жизни казачьих городков последней четверти XVII в.
Успех раскола здесь определялся не только отдаленным расположением от центра Земли Войска Донского и Московского государства, но и существованием оригинальной системы вероучения, составленной старцем Феодосием, а также подавляющей неграмотностью большинства казаков, а отчасти и атаманов. Последнее дало возможность ряду представителей более низших по социальному положению казаков воспользоваться ситуацией для собственного продвижения по службе или личного обогащения за счет "государевой казны", из которой выделялись значительные средства на "поимку" раскольников. Распространение старообрядчества в донских городках по Северскому Донцу, по всей видимости, соседствовало с жестокостью утверждавших его и происходило едва ли не насильственными методами. Об этом свидетельствует донос В. Донца, указавшего, что атаман Я. Кузовченок повесил двух казаков Айдарской станицы, поскольку те отказались креститься. Донцы плохо знали веру, поэтому воспринимали раскол как нечто само собой разумеющееся, думая, что "так крестятся и на Москве и церкви Божией то не противно". С легкостью восприняв веру, от нее с легкостью и отказывались. Тот же Я. Кузовченок на распросе заявил: "А ныне де он... церкви Божией повинуется и креститца треперстным сложением, а впредь де он обещается отца себе духовного изыскать, который был бы не раскольник". Думается, что в данном случае речь идет не о религиозной толерантности, а скорее о неустойчивости религиозного сознания и неразборчивости в вере. При этом необходимо отметить, что на Дону воспринималось только лишь православие и выделившееся из него старообрядчество. Так, с середины XVII в. в донецких степях кочевали калмыки, исповедовавшие буддизм, а также татары - сторонники магометанства. Их компактные группы мирно соседствовали с казаками, но не входили в состав донского общества, где доминировало христианство. Вера распространялась для всех, не будучи достоянием узкого круга лиц, и являлась одним из средств интеграции и смешения с основной массой казачества. Православие в донских городках продолжало развиваться, мирно уживаясь со старообрядчеством. Подобный порядок вещей сохранялся до второй половины XVIII в., когда в 1763 г. комиссия по расследованию дел о раскольниках была немало удивлена, когда "во время осмотру, по заказу оной духовной канцелярии, вверх по Дону и Донцу церковнаго благочиния и свидетельства в церковном служении ... того расколу в станицах немалое число оказалось, а в святых церквах все местныя и прочая святыя иконы имеют начертания благословенный крест старого обращения". Иными словами, казачество сохраняло старообрядческую традицию как элемент идеологии и один из механизмов установления социального равновесия в условиях формирования в крае полиэтнического состава населения.
Еще одной значимой группой населения степной полосы юго-востока Украины во второй половине XVII - начале XVIII вв. являлось запорожское казачество. Старейшим пунктом пребывания запорожцев в крае является местность в округе современного с. Суходол Луганской обл. В 1650 г. здесь, на берегах Северского Донца и Луганчика, стояли запорожские пикеты, в землянках и зимовниках проживало около 200 казаков, в чьи задачи входило наблюдение за перемещениями в степи донского казачества и татар. С 1690 г. по распоряжению Коша Запорожского часть суходольского пикета была поселена зимовником в местность, расположенную близ Макарова Яра, чтобы "следить за перелазами турецко-татарской орды и за движениями донского казачества". К этим поселенцам вскоре присоединились свободные охотники, бездомные бродяги и бурлаки. Вслед за этим, уже в 1690-1700 гг., поселившиеся в байраке Тертышном и овраге Скелеватом казаки возили выращенный и собранный ими хлеб на продажу в Бахмутскую крепость. Согласно источникам, в числе "дач" запорожского казачества значатся Чернухино, где в 1600-1700 гг. пролегал тайный шлях из Запорожья на Дон и находилась перевалочная станция, окрестности слободы Лозовая-Павловка - овраг Каменный и Проток Гриценков (1699-1707 гг.), урочище Шелковый Проток, близ с. Орехово при р. Луганчик, где начиная с 1680 г. находился зимовник нескольких запорожских старшин, проживавших здесь семьями.
На рубеже XVII-XVIII вв. осваивалась местность в районе нынешнего с. Красный Кут, запорожцам были известны окрестности гор Сокол и Соколовка, балка Мечетная и Глубокий яр, в котором располагался зимовник отставного войскового старшины Петра Довгаля. Приведенные здесь сведения носят условный характер, поскольку не подтверждаются источниками в полной мере. Практически полное отсутствие документальных свидетельств по рассматриваемому направлению запорожской колонизации отмечал и выдающийся исследователь истории запорожского казачества Д. И. Яворницкий.
Таким образом, в указанный временной промежуток запорожские казаки осваивали южные территории среднего Подонцовья. Единственным типом поселений здесь являлись зимовники - небольшие хутора (фольварки), в которых постоянно проживало определенное число специализировавшихся в разведении и выращивании скота жителей. Поселение было небольшим и состояло из нескольких хат (2-3) и помещений для скота. По большей части зимовники располагались на берегах рек, балок и оврагов, строились с участием нескольких хозяев. Большая часть населения зимовников проживала там зимой, эта особенность и послужила основой для типового определения подобного населенного пункта. Здесь обитали отставные запорожцы и поспильство - подданное сословие сечевиков, главным занятием которого являлось не военное ремесло, а снабжение Сечи продовольствием. Совокупность типологии поселений, их количества и характера занятий проживающего там населения свидетельствуют о том, что во второй половине XVII - начале XVIII вв. из всех представленных этнокультурных групп запорожское казачество в Подонцовье проявило наименьшую колонизационную активность. На рубеже веков казаки ограничились здесь главным образом мерами военного и экономического характера, что позволило утвердиться лишь некоторой части населения. Подобное развитие запорожской колонизации края было вызвано тем обстоятельством, что заселение восточных земель Сечи началось сравнительно поздно - в первой половине XVIII в. В то же время тормозом развития поселений запорожского казачества было месторасположение последних на границе с Землей Войска Донского, что породило целый ряд локальных территориальных противоречий, со временем трансформировавшихся в серьезные конфликты.
Итак, во второй половине XVII в. значительная часть левого берега в среднем течении Северского Донца осваивалась в ходе расселения донского казачества. Сложившаяся в степи неблагоприятная для жизни ситуация вынуждала казаков основывать здесь временные поселения-юрты, а лишь затем - систему укрепленных местечек-городков. При этом особенностью донской колонизации края является относительно слабое развитие однотипной системы поселений. Здесь было сооружено около двух десятков городков, однако размещались они, в отличие от Дона, на довольно значительном расстоянии друг от друга. Расцвет их строительства на Северскодонеччине припадает на 70-80-е гг. XVII в., но уже в начале XVIII в. этот процесс был приостановлен, поскольку правительство Московского государства проводило политику активного вмешательства во внутренние дела Земли Войска Донского, и его северскодонецких территорий в частности. Последнее было вызвано, с одной стороны, необходимостью приостановить огромный поток беженцев из центральных районов страны, с другой - назревшей необходимостью разрешить возникшую на рубеже XVII-XVIII вв. проблему территориальных споров и границ, а также, что более вероятно, остановить процесс донской колонизации в локальных рамках.
Одним из явлений внутренней жизни Среднедонеччины являлось распространившееся в последней четверти XVII в. в донских казачьих городках старообрядчество. Первые раскольничьи общины на Дону возникли во второй половине XVII в. в связи с деятельностью Чирской пустыни, где, собственно, и обосновались "черные попы". К этому времени значительное количество стрельцов, казаков и служилых людей - сторонников раскола, - опасаясь репрессий, бежала из центральных районов Московского государства на Хопер и Медведицу. Часть из них сделала это по собственному желанию, а другие - под влиянием своих духовных пастырей, уже обосновавшихся на Дону и прельщавших свободой вероисповедания. Вот как отзывались правящие и церковные круги Московского государства о происходящем на южных окраинах государства: "...своими прелестными богомерзкими словами подговаривают и на реки Хопер и Медведицу и на иные запольные речки в свои казачьи городки свозят, и в раскол и нехристианство и в блуд и во всякие душе пагубные грехи их приводят". Массовые переселения старообрядцев имели следствием не только дальнейшее распространение раскола, но и сопровождались грабежами вотчин, выходцами из которых являлись переселенцы. Сбыт и перепродажа краденого производилась в донских городках, что способствовало обогащению значительной части казачества и развитию криминогенной ситуации в этом регионе. Однако еще более важным следствием переселения старообрядцев на Дон стало резкое увеличение численности населения в этом регионе: "А они де казаки лошадми и ружьем и всякими их (раскольников) - пожитками обогатели, и людми по реке Хопру и по Медведице наполнились: в которых городках не в давних летех было человек подвадцати и по пятнадцати, и в тех городках ныне человек по двести и по триста и женского полу много". Ярким подтверждением перемен, произошедших в бытовой и хозяйственной культуре казаков, явилось развитие в отдельных областях Земли Войска Донского земледелия. "Да наперед же сего, на реке Хопру и по Медведице отнюдь пашни не пахивали и никакого хлеба не севали.., а ныне де в тех городках они казаки завели пашню".
С Хопра и Медведицы раскол с сопутствовавшими ему изменениями рапространился на Северский Донец. Здесь первые раскольники появились в 1684 г., когда сюда пришел из Рыльского Никольского монастыря поп Феодосий. По всей видимости, это он со своими учениками основал поселение в устье р. Жеребец, а затем перебрался к устью Айдара, где поселился в четырех верстах от Айдарской станицы. Пик расселения старообрядцев на Северском Донце приходился на 1686-1688 гг. В связи с этим в 1686 г. Войску Донскому была адресована государева грамота, в которой наказывалось "искать раскольников, которые противны чинятца соборной апостольской церкви" на Дону и его притоках, в том числе - на Северском Донце.
В расположенных по берегам названной реки городках эту миссию вызвались добровольно исполнить священники Ермолай из Бесергеневксой станицы и Иван из Мелеховской. Выполняя взятые на себя обязательства, святые отцы схватили вышеупомянутого старца Феодосия и отправили его в Валуйки, где воевода Мелентий Лупандин посадил старца и священников за решетку, требуя у местных жителей, чьим духовным наставником являлся Феодосий, 150 рублей выкупа. Несмотря на это, раскол на Донце продолжал распространяться. Так, отправленный из Москвы на Дон с царскими грамотами в 1686 г. подъячий Петр Ахматов на "распросе" в Посольском приказе особенно подчеркнул, что "в Донецком Боровском городке извещал ему, Петру, черный поп Памва, который живет близко того городка Боровского, что де на речке Жеребце, от Маяков в 20 верстах пришлый поп Феодосий со учениками своими в службе своей ... за великих государей и за святого патриарха Бога не молят... и многих старых казаков перекрещивают". Старец, один из немногих старообрядческих священников, выработавших собственное учение, имел большую общину из числа казаков Айдарской станицы, в том числе и ее атамана - Якима Кузовченка.
Параллельно с этим в расположенном невдалеке от Айдарской станицы в Митякинском юрте был взят под стражу старец Иосиф, у которого были обнаружены рукописи и книги. Сопроводителям старца удалось бежать, однако вскоре и они были обнаружены на территории Гундоровского и Луганского юртов, где исповедовали раскол.
О масштабах распространения в крае старообрядчества и степени приверженности ему местного населения мы так и не узнали бы, если бы не тот факт, что на Айдаре 40 вооруженных казаков отбили старца Иосифа и его багаж. Этот случай имел резонанс на территории Земли Войска Донского, что вызвало непосредственный интерес как правящих кругов Московского государства, так и православной церкви. Одной из проблем, связанных с распространением раскола на Дону и Северском Донце, является то, что раскольники развили здесь основанное на толковании книг пророка Даниила особое учение о кончине мира. Этим учением предписывалась также необходимость массового похода на Москву для утверждения истинной веры. Подобный смысл толкования книг был горячо воспринят старшиной, также составившей значительную старообрядческую партию во главе с атаманом Самойлой Лаврентьевым. Дальнейшее развитие событий грозило перейти в открытую войну, в связи с чем был предпринят ряд неотложных мер.
Первой общиной, которая была подвергнута действенному преследованию, явилась Айдарская. Казак Василий Донец подготовил "извет", в котором указал на то, что местный атаман всячески покровительствует расколу, собирает старообрядцев в станице, а также лично перекрещивает их. Многие казаки, по словам Донца, крестились "вдругоряд" не по собственному желанию, а из страха, поскольку атаман им "уграживал, чтоб крестились", а также в соответствии с догматами веры не пропускал в станицу торговые поезда. Согласно документальным данным, во время обращения в старообрядчество погибло некоторое число казаков Айдарской станицы, что, впрочем, являлось типовым сюжетом из жизни казачьих городков последней четверти XVII в.
Успех раскола здесь определялся не только отдаленным расположением от центра Земли Войска Донского и Московского государства, но и существованием оригинальной системы вероучения, составленной старцем Феодосием, а также подавляющей неграмотностью большинства казаков, а отчасти и атаманов. Последнее дало возможность ряду представителей более низших по социальному положению казаков воспользоваться ситуацией для собственного продвижения по службе или личного обогащения за счет "государевой казны", из которой выделялись значительные средства на "поимку" раскольников. Распространение старообрядчества в донских городках по Северскому Донцу, по всей видимости, соседствовало с жестокостью утверждавших его и происходило едва ли не насильственными методами. Об этом свидетельствует донос В. Донца, указавшего, что атаман Я. Кузовченок повесил двух казаков Айдарской станицы, поскольку те отказались креститься. Донцы плохо знали веру, поэтому воспринимали раскол как нечто само собой разумеющееся, думая, что "так крестятся и на Москве и церкви Божией то не противно". С легкостью восприняв веру, от нее с легкостью и отказывались. Тот же Я. Кузовченок на распросе заявил: "А ныне де он... церкви Божией повинуется и креститца треперстным сложением, а впредь де он обещается отца себе духовного изыскать, который был бы не раскольник". Думается, что в данном случае речь идет не о религиозной толерантности, а скорее о неустойчивости религиозного сознания и неразборчивости в вере. При этом необходимо отметить, что на Дону воспринималось только лишь православие и выделившееся из него старообрядчество. Так, с середины XVII в. в донецких степях кочевали калмыки, исповедовавшие буддизм, а также татары - сторонники магометанства. Их компактные группы мирно соседствовали с казаками, но не входили в состав донского общества, где доминировало христианство. Вера распространялась для всех, не будучи достоянием узкого круга лиц, и являлась одним из средств интеграции и смешения с основной массой казачества. Православие в донских городках продолжало развиваться, мирно уживаясь со старообрядчеством. Подобный порядок вещей сохранялся до второй половины XVIII в., когда в 1763 г. комиссия по расследованию дел о раскольниках была немало удивлена, когда "во время осмотру, по заказу оной духовной канцелярии, вверх по Дону и Донцу церковнаго благочиния и свидетельства в церковном служении ... того расколу в станицах немалое число оказалось, а в святых церквах все местныя и прочая святыя иконы имеют начертания благословенный крест старого обращения". Иными словами, казачество сохраняло старообрядческую традицию как элемент идеологии и один из механизмов установления социального равновесия в условиях формирования в крае полиэтнического состава населения.
Еще одной значимой группой населения степной полосы юго-востока Украины во второй половине XVII - начале XVIII вв. являлось запорожское казачество. Старейшим пунктом пребывания запорожцев в крае является местность в округе современного с. Суходол Луганской обл. В 1650 г. здесь, на берегах Северского Донца и Луганчика, стояли запорожские пикеты, в землянках и зимовниках проживало около 200 казаков, в чьи задачи входило наблюдение за перемещениями в степи донского казачества и татар. С 1690 г. по распоряжению Коша Запорожского часть суходольского пикета была поселена зимовником в местность, расположенную близ Макарова Яра, чтобы "следить за перелазами турецко-татарской орды и за движениями донского казачества". К этим поселенцам вскоре присоединились свободные охотники, бездомные бродяги и бурлаки. Вслед за этим, уже в 1690-1700 гг., поселившиеся в байраке Тертышном и овраге Скелеватом казаки возили выращенный и собранный ими хлеб на продажу в Бахмутскую крепость. Согласно источникам, в числе "дач" запорожского казачества значатся Чернухино, где в 1600-1700 гг. пролегал тайный шлях из Запорожья на Дон и находилась перевалочная станция, окрестности слободы Лозовая-Павловка - овраг Каменный и Проток Гриценков (1699-1707 гг.), урочище Шелковый Проток, близ с. Орехово при р. Луганчик, где начиная с 1680 г. находился зимовник нескольких запорожских старшин, проживавших здесь семьями.
На рубеже XVII-XVIII вв. осваивалась местность в районе нынешнего с. Красный Кут, запорожцам были известны окрестности гор Сокол и Соколовка, балка Мечетная и Глубокий яр, в котором располагался зимовник отставного войскового старшины Петра Довгаля. Приведенные здесь сведения носят условный характер, поскольку не подтверждаются источниками в полной мере. Практически полное отсутствие документальных свидетельств по рассматриваемому направлению запорожской колонизации отмечал и выдающийся исследователь истории запорожского казачества Д. И. Яворницкий.
Таким образом, в указанный временной промежуток запорожские казаки осваивали южные территории среднего Подонцовья. Единственным типом поселений здесь являлись зимовники - небольшие хутора (фольварки), в которых постоянно проживало определенное число специализировавшихся в разведении и выращивании скота жителей. Поселение было небольшим и состояло из нескольких хат (2-3) и помещений для скота. По большей части зимовники располагались на берегах рек, балок и оврагов, строились с участием нескольких хозяев. Большая часть населения зимовников проживала там зимой, эта особенность и послужила основой для типового определения подобного населенного пункта. Здесь обитали отставные запорожцы и поспильство - подданное сословие сечевиков, главным занятием которого являлось не военное ремесло, а снабжение Сечи продовольствием. Совокупность типологии поселений, их количества и характера занятий проживающего там населения свидетельствуют о том, что во второй половине XVII - начале XVIII вв. из всех представленных этнокультурных групп запорожское казачество в Подонцовье проявило наименьшую колонизационную активность. На рубеже веков казаки ограничились здесь главным образом мерами военного и экономического характера, что позволило утвердиться лишь некоторой части населения. Подобное развитие запорожской колонизации края было вызвано тем обстоятельством, что заселение восточных земель Сечи началось сравнительно поздно - в первой половине XVIII в. В то же время тормозом развития поселений запорожского казачества было месторасположение последних на границе с Землей Войска Донского, что породило целый ряд локальных территориальных противоречий, со временем трансформировавшихся в серьезные конфликты.