Grinderman @ БКЗ Октябрьский, 30/VI/2011
Меня целует Ник Кейв, рядом Уоррен Эллис бешено вращает глазами и бьет маракасами по тарелкам, а толпа под нами беснуется в музыкальном безумии, и зал - это огромная масса из криков, ладоней и энергии.
© Maxim Danilov
Grinderman великолепны. Grinderman выкладываются целиком и моментально заполняют зал собой, гаражным звуком, мистикой и жизнью. Лаковые ботинки, брюки и белая рубашка, тебе полвека, а ты всё ещё любишь свою музыку настолько, чтобы сшибить клавиши с подставки, уронить все гитары и побросаться бубнами. От Кейва сплошным потоком исходит сила. Grinderman умопомрачительны.
Вот, кто-то забил во все языческие барабаны, все ладони в зале складываются в такт, я смотрю прямо в глаза мужчине надо мной, а он, похоже, поет о том, как я запускаю пальцы в рыжие волосы и танцую все мировые истины, ленты на моем платье раскачиваются в такт моим бёдрам, а он всё никак не может перестать смотреть мне в глаза. Мы оба усмехаемся.
Ник Кейв дьявольски совершенен в любом образе. И обладает великолепным запахом, несмотря на два часа на сцене и под сценой и абсолютно мокрую рубашку.
Он легко спускается в толпу и прокладывает себе дорогу, подхлестывая всё вокруг микрофонным шнуром.
Все руки в зале тянутся к нему одному.
Все руки в почти религиозном экстазе тянутся к нему одному.
Но я стою на сцене, и меня целует Ник Кейв. Меня целует Ник Кейв, рядом Уоррен Эллис бешено вращает глазами и бьет маракасами по тарелкам, а толпа под нами беснуется в музыкальном безумии, и зал - это огромная масса из криков, ладоней и энергии.
Это ваш зал, мистер Кейв, но я навсегда останусь благодарна за то, что я снова оказалась королевой пиратов.
Говори мне, что я красива, говори мне, что я нужна, и я буду жить вечно.
© Maxim Danilov
Grinderman великолепны. Grinderman выкладываются целиком и моментально заполняют зал собой, гаражным звуком, мистикой и жизнью. Лаковые ботинки, брюки и белая рубашка, тебе полвека, а ты всё ещё любишь свою музыку настолько, чтобы сшибить клавиши с подставки, уронить все гитары и побросаться бубнами. От Кейва сплошным потоком исходит сила. Grinderman умопомрачительны.
Вот, кто-то забил во все языческие барабаны, все ладони в зале складываются в такт, я смотрю прямо в глаза мужчине надо мной, а он, похоже, поет о том, как я запускаю пальцы в рыжие волосы и танцую все мировые истины, ленты на моем платье раскачиваются в такт моим бёдрам, а он всё никак не может перестать смотреть мне в глаза. Мы оба усмехаемся.
Ник Кейв дьявольски совершенен в любом образе. И обладает великолепным запахом, несмотря на два часа на сцене и под сценой и абсолютно мокрую рубашку.
Он легко спускается в толпу и прокладывает себе дорогу, подхлестывая всё вокруг микрофонным шнуром.
Все руки в зале тянутся к нему одному.
Все руки в почти религиозном экстазе тянутся к нему одному.
Но я стою на сцене, и меня целует Ник Кейв. Меня целует Ник Кейв, рядом Уоррен Эллис бешено вращает глазами и бьет маракасами по тарелкам, а толпа под нами беснуется в музыкальном безумии, и зал - это огромная масса из криков, ладоней и энергии.
Это ваш зал, мистер Кейв, но я навсегда останусь благодарна за то, что я снова оказалась королевой пиратов.
Говори мне, что я красива, говори мне, что я нужна, и я буду жить вечно.