Хорошо не забытое
Оригинал взят у wozmitel в Хорошо не забытое
Рассказать бы мне про учёты, вообще-то. Да. В этом году у меня прогул, - не ходил я зверушек учитывать. Покопался у себя, и нашёл. Да, рассказывал уже. И очень хорошо, что ничего не изменилось. Хотя нет.
ЗаПоведная история
На самом деле, про то, как работается в заповеднике, вы не прочтёте больше нигде. Чаще можно прочесть, какой это райский уголок, что работают там энтузиасты и фанатики, за идею или за веру. Про то, что Заповедное дело - область профессиональной деятельности, говорить не принято…
Говорят, наша работа в лесу полна лирики, героики и романтики. Однажды я задумался об этом. И решил рассказать о зимних маршрутных учётах, - ЗМУ. Прочтите, что получилось, сравните сами нашу работу с любой другой. Учёт - это когда идёшь по маршруту и считаешь следы животных на снегу. Нужно знать разных животных и уметь отличать их следы, угадывать, - кто, сколько, когда и в какую сторону прошёл? Бывает, что нельзя сразу однозначно ответить на эти вопросы. Тогда приходится тропить, то есть идти по следу и выискивать особые приметы. Их тоже нужно знать. Так что, если кто-то говорит, что с первого взгляда может определить, на сто процентов, - кто, сколько, когда и куда, - то с ним лучше не спорить, ибо он не прав, и вряд ли согласится с этим. Я считаю, что умение сомневаться - неотъемлемая черта настоящего исследователя. Ещё говорят, что мы проходим за день пятьдесят километров. Непонятно только, - а зачем? Скажу скромнее. Бывает, покроешь за день не один десяток километров, и не один десяток раз покроешь матом эти километры и дожди. Вот и вся романтика.
Итак, впереди зимний маршрутный учёт. Это примерно шесть полевых дней, шестьдесят километров пути по рыхлому снегу в лесу, по насту и камням в тундре, с набором высоты около полутора тысяч метров, шесть перевалов, пять речек, пять ночей в лесных избушках. Маршрут самый длинный и сложный в заповеднике. Инспекторы отдела охраны проходить весь этот маршрут не соглашаются. Поэтому целиком этот маршрут всегда проходит зам. директора по научной работе Квашнина Анна. В этот раз с ней на маршруте научный сотрудник Возьмитель Константин, это я, Дементьев Валерий, предприниматель из соседнего города, в студенчестве заядлый турист (сегодня согласился помочь нам в прохождении маршрута), и собака Кумба. Пошли. На мне тонкая шерстяная «водолазка», совик из грубого сукна. За плечами - рюкзак, вес которого обусловлен техникой безопасности и потребностями организма в отдыхе и питании в течение шести дней плюс ещё половина - «запас прочности». Температура минус двадцать, плюс-минус десять градусов, глубина снега от сорока до ста двадцати сантиметров, время - двадцатое - двадцать шестое ноября 2001 года.
«Лучше гор может быть только….» …баня.
Строчку великого поэта приходится корректировать на первом перевале. Пот застит глаза, течёт по спине. Остановился - замёрз. Под слоем пушистого снега - твёрдая корка. Вперёд! Болота и мочажины ещё не замёрзли. Можно провалиться, замочить лыжи. Чем шире и спокойней речка, тем лучше переправа. В начале маршрута - вырубки, на границе леса следов всегда больше. За перевалом следов меньше. Вот и изба. Спасибо московским юннатам, наготовили сухих смолистых дров. Через часок промёрзшая изба просохнет, станет жарко. Опять «баня». Что плохо - распаковывать рюкзаки и сушить вещи приходится в темноте. По темну приходится и собираться. Да ещё и потолок «на плечи давит». Темно, тесно, жарко. Хорошо - времени много, ночь длинная. Весь быт - при свечах. Дневной свет нужно использовать на маршрут, дорога каждая минута светового дня. А день короткий. Солнца за деревьями не видно.
«Дороги трудны, но хуже без дорог…»
Такого мнения придерживаются не только люди. Наш маршрут по большей части проходит по просекам. Кое-где просеки расчищены от завалов. Лоси об этом знают. - «Вот скотина» - это я так ругаюсь на всех лосей сразу, утыкаясь носами лыж в глубокие ямы следов, «кувыркаясь» и петляя, рискуя остаться вообще без лыж. Лоси могут идти по просеке не один километр. Тут же можно посчитать их лёжки. Мочажины они вытаптывают до земли. Любит ходить по просеке и росомаха. Но её следы, оставленные широкими лохматыми лапами, не причиняют никаких неудобств. По готовой лыжне любит рысь пройтись, иногда заяц пробежит десяток-другой метров. Кто-нибудь мелкий, - колонок, горностай, нырнёт иногда в лыжню, и тут же выпрыгивает. Белок лыжня не интересует. Волки тут не ходят.
«…и ветер такой, что нигде, кроме неба, и не был…»
Однажды, «ползя» по просеке вверх, ты увидишь впереди между деревьями небо. Голубое или белое - это перевал. Когда дойдёшь до «неба», всё станет легче. А дальше - снова перевал, а впереди - только небо. Небо дарит чудеса.
Нет, нам сказочно везёт. Мы идём по главному водоразделу Европа-Азия. Под ногами - тундра. С хрустальным звоном из-под ног разлетаются лепестки инея, формой и размером как пёрышки. В таком же оперении деревья, камни. А ветра нет. Сотнями искр отражается в инее низкое солнце. Внизу, с юга, по долинам текут облака. Мы спускаемся к перевалу, и вот одно облако можно уже потрогать руками и вдохнуть его, и выдохнуть. Солнца уже не видно, а прямо с неба дует ветер. Через несколько километров спускаемся под защиту леса. По хребту вместе с нами прыгали зайцы, бегали горностаи, ходили лоси. А однажды, на развалинах скал, в самой высокой точке Еловского Урала, я встретил следы рыси.
«На это место уж нету карты…»
Дальше идём по азимуту. Просеки тут нет, одни затёски, которые зимой плохо видно. Это должно быть граница заповедника, физически совпадающая с границами лесхозов, юридически проходящая по административной границе Свердловской и Пермской областей. На государственной карте граница лесхозов и граница областей образуют треугольник. Загадка треугольника: кому принадлежит его территория?
Снег рыхлый и глубокий, проваливаешься на всю глубину. Лыжню по маршруту в этой части обещал протоптать наш инспектор (лесник), но не протоптал. Поэтому торопимся. Не успеем по свету, придётся ночевать под ёлками. Это не страшно, но обидно - изба, где живёт инспектор, где то рядом. Здесь много белок. Под каждым кедром - столовая, весь снег утоптан. Нам повезло, в сумерках уже, вышли на избу.
Всю ночь шёл снег. С рассветом, если это можно назвать «рассвет», пошли дальше.
Холостой ход
В снегопад учёт проводить нельзя. На лыжне у избушки оставили учётный абрис и записку с просьбой провести учёт через сутки после снегопада. Потом выяснилось, что лесник прошёл по нашему следу, но учёт не делал. Выйдя на первую сопку, мы увидели синее небо над головой. Остаток маршрута мы учитывали свежие следы. Кроме белок и куниц, которых было не много, мы подняли лося и зайца. Этот участок маршрута был самым плоским: - топ-топ, топ-топ, - вот мы и на Большом Шегультане.
Крыша поехала
Слава богу, не у нас. Верхний венец у избушки «Большой Шегультан» вывалился, и крыша у избы съехала на бок, придавленная снегом. Печную трубу вдавило в потолок. Обугленные уже доски потолка пришлось вырубать, и подсовывать ржавую лопату. На дровах под столом записка - можно брать только на растопку, и подпись директора. Дверка у печки отвалилась лет шесть назад. Худо-бедно, ночуем под крышей, директивные дрова экономим.
Утро ясное, рюкзаки полегчали. Гадая, проложил ли лесник лыжню по ту сторону перевала, идём наверх.
Та самая изба
Проходная изба на маршруте. Сейчас перенесли, на новом месте новая высокая изба
А это новая изба, рядом с "той самой"
«Что есть на земле, всё стремятся укрыть
Снега в бесконечном посеве…»
«Представьте себе, что возможно любить страну, под названием "Север"». Нет, нам определённо везёт. Перебрались через не замерзшую речку, сразу вышли на каменную реку - курумник. И по нему, всё время вверх, как по лестнице, зигзагом, идём два часа. Следы после снегопада чёткие. Горизонт всё шире, вот уже под ногами - долина Шегультана, а над головой - скалы Кулаковского перевала. Нет ни ветра, ни облаков. Солнца тоже нет. И не будет. Оно спрятано за ширму Денежкина Камня, подсвечивая розовым вершины скал. Впереди долина Сухого Шарпа. Катимся вниз, гоня перед собой полуметровой высоты волну снега. Спуск крутой, но разогнаться невозможно. Это и хорошо, мы же не слаломисты. Тут и слаломист повис бы где-нибудь между деревьями. Следов не много. Белки, зайцы - и тем не всегда удаётся прыгнуть, - вязнут в снегу. Снег - сто десять сантиметров, сверху пушистый, рыхлый на всю глубину. Совершенно немыслимо подниматься на перевал по этому склону. Скоро обозначилось русло реки. Метровые камни, на них метровые шапки снега. Между камнями вода. Сухой Шарп оказался мокрым. Перейти такую речку в этом месте, не застряв, на провалившись, не замокнув, - почти невозможно. Мы не делаем невозможного. Мы оказываемся прижатыми к крутому берегу. Ни через речку, ни вниз, ни вверх, хода нет. Пришлось возвращаться назад, и идти лесом, подальше от реки.
Мы барахтаемся на широких лыжах по пояс в снегу, и только после обеда, идя по затёскам, уставшие ноги почувствовали опору. Спасителем нашим был лесник с кордона Шарп, который протоптал для нас почти половину сегодняшнего маршрута. Если бы не он, барахтались бы мы весь остаток пути. Лыжня вывела нас на просеку, просека - на дорогу. По ней, как трамваи, уже при свете луны, мы приходим на кордон. Заботливо - по хозяйски нас встретил лесник.
Завтра, перешагнув границу заповедника, ещё через двадцать километров, мы будем дома. А послезавтра я в пиджаке уже, на «Дне города», буду сидеть во дворце культуры, замирая от восторга перед девочкой на канате. Между нею и скалами, снегами, следами, огарком свечи, избушкой с покосившейся крышей, - целая вечность. И я, где-то на границе двух миров, неведомых друг другу. Я вышел из зала.
И вот снова на мне - совик из грубого сукна. А впереди - снега, следы, скалы, облака, и только небо, и девочка на канате…
29 ноября 2001 г. Всеволодо-Благодатское. Возьмитель К.
У нас на маршрутах теперь отремонтированные и восстановленные избы, - можно сказать, новые. Радиосвязь везде сейчас. Джипиэсы, конечно, - фонарики диодные, - уже ни керосинок, ни свечей не носим почти. На маршруты, на все, ходят инспекторы (статья то 12-летней давности), молодые, ходкие ребята, и не молодые тоже ходят, - ещё и фору могут дать!
А так всё то же. Вот, между этими снимками 55 лет.
Рассказать бы мне про учёты, вообще-то. Да. В этом году у меня прогул, - не ходил я зверушек учитывать. Покопался у себя, и нашёл. Да, рассказывал уже. И очень хорошо, что ничего не изменилось. Хотя нет.
ЗаПоведная история
На самом деле, про то, как работается в заповеднике, вы не прочтёте больше нигде. Чаще можно прочесть, какой это райский уголок, что работают там энтузиасты и фанатики, за идею или за веру. Про то, что Заповедное дело - область профессиональной деятельности, говорить не принято…
Говорят, наша работа в лесу полна лирики, героики и романтики. Однажды я задумался об этом. И решил рассказать о зимних маршрутных учётах, - ЗМУ. Прочтите, что получилось, сравните сами нашу работу с любой другой. Учёт - это когда идёшь по маршруту и считаешь следы животных на снегу. Нужно знать разных животных и уметь отличать их следы, угадывать, - кто, сколько, когда и в какую сторону прошёл? Бывает, что нельзя сразу однозначно ответить на эти вопросы. Тогда приходится тропить, то есть идти по следу и выискивать особые приметы. Их тоже нужно знать. Так что, если кто-то говорит, что с первого взгляда может определить, на сто процентов, - кто, сколько, когда и куда, - то с ним лучше не спорить, ибо он не прав, и вряд ли согласится с этим. Я считаю, что умение сомневаться - неотъемлемая черта настоящего исследователя. Ещё говорят, что мы проходим за день пятьдесят километров. Непонятно только, - а зачем? Скажу скромнее. Бывает, покроешь за день не один десяток километров, и не один десяток раз покроешь матом эти километры и дожди. Вот и вся романтика.
Итак, впереди зимний маршрутный учёт. Это примерно шесть полевых дней, шестьдесят километров пути по рыхлому снегу в лесу, по насту и камням в тундре, с набором высоты около полутора тысяч метров, шесть перевалов, пять речек, пять ночей в лесных избушках. Маршрут самый длинный и сложный в заповеднике. Инспекторы отдела охраны проходить весь этот маршрут не соглашаются. Поэтому целиком этот маршрут всегда проходит зам. директора по научной работе Квашнина Анна. В этот раз с ней на маршруте научный сотрудник Возьмитель Константин, это я, Дементьев Валерий, предприниматель из соседнего города, в студенчестве заядлый турист (сегодня согласился помочь нам в прохождении маршрута), и собака Кумба. Пошли. На мне тонкая шерстяная «водолазка», совик из грубого сукна. За плечами - рюкзак, вес которого обусловлен техникой безопасности и потребностями организма в отдыхе и питании в течение шести дней плюс ещё половина - «запас прочности». Температура минус двадцать, плюс-минус десять градусов, глубина снега от сорока до ста двадцати сантиметров, время - двадцатое - двадцать шестое ноября 2001 года.
«Лучше гор может быть только….» …баня.
Строчку великого поэта приходится корректировать на первом перевале. Пот застит глаза, течёт по спине. Остановился - замёрз. Под слоем пушистого снега - твёрдая корка. Вперёд! Болота и мочажины ещё не замёрзли. Можно провалиться, замочить лыжи. Чем шире и спокойней речка, тем лучше переправа. В начале маршрута - вырубки, на границе леса следов всегда больше. За перевалом следов меньше. Вот и изба. Спасибо московским юннатам, наготовили сухих смолистых дров. Через часок промёрзшая изба просохнет, станет жарко. Опять «баня». Что плохо - распаковывать рюкзаки и сушить вещи приходится в темноте. По темну приходится и собираться. Да ещё и потолок «на плечи давит». Темно, тесно, жарко. Хорошо - времени много, ночь длинная. Весь быт - при свечах. Дневной свет нужно использовать на маршрут, дорога каждая минута светового дня. А день короткий. Солнца за деревьями не видно.
«Дороги трудны, но хуже без дорог…»
Такого мнения придерживаются не только люди. Наш маршрут по большей части проходит по просекам. Кое-где просеки расчищены от завалов. Лоси об этом знают. - «Вот скотина» - это я так ругаюсь на всех лосей сразу, утыкаясь носами лыж в глубокие ямы следов, «кувыркаясь» и петляя, рискуя остаться вообще без лыж. Лоси могут идти по просеке не один километр. Тут же можно посчитать их лёжки. Мочажины они вытаптывают до земли. Любит ходить по просеке и росомаха. Но её следы, оставленные широкими лохматыми лапами, не причиняют никаких неудобств. По готовой лыжне любит рысь пройтись, иногда заяц пробежит десяток-другой метров. Кто-нибудь мелкий, - колонок, горностай, нырнёт иногда в лыжню, и тут же выпрыгивает. Белок лыжня не интересует. Волки тут не ходят.
«…и ветер такой, что нигде, кроме неба, и не был…»
Однажды, «ползя» по просеке вверх, ты увидишь впереди между деревьями небо. Голубое или белое - это перевал. Когда дойдёшь до «неба», всё станет легче. А дальше - снова перевал, а впереди - только небо. Небо дарит чудеса.
Нет, нам сказочно везёт. Мы идём по главному водоразделу Европа-Азия. Под ногами - тундра. С хрустальным звоном из-под ног разлетаются лепестки инея, формой и размером как пёрышки. В таком же оперении деревья, камни. А ветра нет. Сотнями искр отражается в инее низкое солнце. Внизу, с юга, по долинам текут облака. Мы спускаемся к перевалу, и вот одно облако можно уже потрогать руками и вдохнуть его, и выдохнуть. Солнца уже не видно, а прямо с неба дует ветер. Через несколько километров спускаемся под защиту леса. По хребту вместе с нами прыгали зайцы, бегали горностаи, ходили лоси. А однажды, на развалинах скал, в самой высокой точке Еловского Урала, я встретил следы рыси.
«На это место уж нету карты…»
Дальше идём по азимуту. Просеки тут нет, одни затёски, которые зимой плохо видно. Это должно быть граница заповедника, физически совпадающая с границами лесхозов, юридически проходящая по административной границе Свердловской и Пермской областей. На государственной карте граница лесхозов и граница областей образуют треугольник. Загадка треугольника: кому принадлежит его территория?
Снег рыхлый и глубокий, проваливаешься на всю глубину. Лыжню по маршруту в этой части обещал протоптать наш инспектор (лесник), но не протоптал. Поэтому торопимся. Не успеем по свету, придётся ночевать под ёлками. Это не страшно, но обидно - изба, где живёт инспектор, где то рядом. Здесь много белок. Под каждым кедром - столовая, весь снег утоптан. Нам повезло, в сумерках уже, вышли на избу.
Всю ночь шёл снег. С рассветом, если это можно назвать «рассвет», пошли дальше.
Холостой ход
В снегопад учёт проводить нельзя. На лыжне у избушки оставили учётный абрис и записку с просьбой провести учёт через сутки после снегопада. Потом выяснилось, что лесник прошёл по нашему следу, но учёт не делал. Выйдя на первую сопку, мы увидели синее небо над головой. Остаток маршрута мы учитывали свежие следы. Кроме белок и куниц, которых было не много, мы подняли лося и зайца. Этот участок маршрута был самым плоским: - топ-топ, топ-топ, - вот мы и на Большом Шегультане.
Крыша поехала
Слава богу, не у нас. Верхний венец у избушки «Большой Шегультан» вывалился, и крыша у избы съехала на бок, придавленная снегом. Печную трубу вдавило в потолок. Обугленные уже доски потолка пришлось вырубать, и подсовывать ржавую лопату. На дровах под столом записка - можно брать только на растопку, и подпись директора. Дверка у печки отвалилась лет шесть назад. Худо-бедно, ночуем под крышей, директивные дрова экономим.
Утро ясное, рюкзаки полегчали. Гадая, проложил ли лесник лыжню по ту сторону перевала, идём наверх.
Та самая изба
Проходная изба на маршруте. Сейчас перенесли, на новом месте новая высокая изба
А это новая изба, рядом с "той самой"
«Что есть на земле, всё стремятся укрыть
Снега в бесконечном посеве…»
«Представьте себе, что возможно любить страну, под названием "Север"». Нет, нам определённо везёт. Перебрались через не замерзшую речку, сразу вышли на каменную реку - курумник. И по нему, всё время вверх, как по лестнице, зигзагом, идём два часа. Следы после снегопада чёткие. Горизонт всё шире, вот уже под ногами - долина Шегультана, а над головой - скалы Кулаковского перевала. Нет ни ветра, ни облаков. Солнца тоже нет. И не будет. Оно спрятано за ширму Денежкина Камня, подсвечивая розовым вершины скал. Впереди долина Сухого Шарпа. Катимся вниз, гоня перед собой полуметровой высоты волну снега. Спуск крутой, но разогнаться невозможно. Это и хорошо, мы же не слаломисты. Тут и слаломист повис бы где-нибудь между деревьями. Следов не много. Белки, зайцы - и тем не всегда удаётся прыгнуть, - вязнут в снегу. Снег - сто десять сантиметров, сверху пушистый, рыхлый на всю глубину. Совершенно немыслимо подниматься на перевал по этому склону. Скоро обозначилось русло реки. Метровые камни, на них метровые шапки снега. Между камнями вода. Сухой Шарп оказался мокрым. Перейти такую речку в этом месте, не застряв, на провалившись, не замокнув, - почти невозможно. Мы не делаем невозможного. Мы оказываемся прижатыми к крутому берегу. Ни через речку, ни вниз, ни вверх, хода нет. Пришлось возвращаться назад, и идти лесом, подальше от реки.
Мы барахтаемся на широких лыжах по пояс в снегу, и только после обеда, идя по затёскам, уставшие ноги почувствовали опору. Спасителем нашим был лесник с кордона Шарп, который протоптал для нас почти половину сегодняшнего маршрута. Если бы не он, барахтались бы мы весь остаток пути. Лыжня вывела нас на просеку, просека - на дорогу. По ней, как трамваи, уже при свете луны, мы приходим на кордон. Заботливо - по хозяйски нас встретил лесник.
Завтра, перешагнув границу заповедника, ещё через двадцать километров, мы будем дома. А послезавтра я в пиджаке уже, на «Дне города», буду сидеть во дворце культуры, замирая от восторга перед девочкой на канате. Между нею и скалами, снегами, следами, огарком свечи, избушкой с покосившейся крышей, - целая вечность. И я, где-то на границе двух миров, неведомых друг другу. Я вышел из зала.
И вот снова на мне - совик из грубого сукна. А впереди - снега, следы, скалы, облака, и только небо, и девочка на канате…
29 ноября 2001 г. Всеволодо-Благодатское. Возьмитель К.
У нас на маршрутах теперь отремонтированные и восстановленные избы, - можно сказать, новые. Радиосвязь везде сейчас. Джипиэсы, конечно, - фонарики диодные, - уже ни керосинок, ни свечей не носим почти. На маршруты, на все, ходят инспекторы (статья то 12-летней давности), молодые, ходкие ребята, и не молодые тоже ходят, - ещё и фору могут дать!
А так всё то же. Вот, между этими снимками 55 лет.