(no subject)
Ко мне подходит девочка на улице:
- Хотите погладить кота за десять рублей?
Я стою и сомневаюсь. Кот смотрит на меня устало, свисая с девочкиных рук, девочка смотрит - с надеждой. Я не очень хочу гладить кота, хотя, кажется, десять рублей могу себе позволить, но ведь это будет в каком-то роде подло. Своему-то я за услуги не плачу.
Да, десять рублей. Так бывает: подходит к концу отпуск - заканчиваются деньги. Зато можно кататься на каждом велосипеде поочередно, пробовать чай, читать и даже написать статью в «Просодию». О, можно даже «я испёк кекс», первый и, боюсь, последний, потому что кекс получился бледным, горячим, влажным и вибрировал.
Он вибрировал. Честное слово. И ведь чувство гордости, не выбрасывать же. И я, в принципе, больше не хочу кексов. Никогда, даже сухих и смирных.
И осталось совсем чуть-чуть. Я встречаю в «Чешке» Володю Козлова и Колю Проценко, и приходят пацаны, и Чу, и Костя, потому что Маркей приезжает и благодаря ему - Марина, и всё получается совсем как в фигзнаетлохматом году на втором, кажется, курсе, когда мы гипотетически могли собраться (а может, и собирались) почти той же компанией. Не было ни «Чешки», правда, ни диеты номер десять у некоторых, ни «мне завтра к одиннадцати на интервью», но мы тем составом - были. И иногда мне кажется, что не меняется ничего. Вообще ничего. Разве что раньше до дверной ручки нужно было дотягиваться, а теперь - норм.
- Хотите погладить кота за десять рублей?
Я стою и сомневаюсь. Кот смотрит на меня устало, свисая с девочкиных рук, девочка смотрит - с надеждой. Я не очень хочу гладить кота, хотя, кажется, десять рублей могу себе позволить, но ведь это будет в каком-то роде подло. Своему-то я за услуги не плачу.
Да, десять рублей. Так бывает: подходит к концу отпуск - заканчиваются деньги. Зато можно кататься на каждом велосипеде поочередно, пробовать чай, читать и даже написать статью в «Просодию». О, можно даже «я испёк кекс», первый и, боюсь, последний, потому что кекс получился бледным, горячим, влажным и вибрировал.
Он вибрировал. Честное слово. И ведь чувство гордости, не выбрасывать же. И я, в принципе, больше не хочу кексов. Никогда, даже сухих и смирных.
И осталось совсем чуть-чуть. Я встречаю в «Чешке» Володю Козлова и Колю Проценко, и приходят пацаны, и Чу, и Костя, потому что Маркей приезжает и благодаря ему - Марина, и всё получается совсем как в фигзнаетлохматом году на втором, кажется, курсе, когда мы гипотетически могли собраться (а может, и собирались) почти той же компанией. Не было ни «Чешки», правда, ни диеты номер десять у некоторых, ни «мне завтра к одиннадцати на интервью», но мы тем составом - были. И иногда мне кажется, что не меняется ничего. Вообще ничего. Разве что раньше до дверной ручки нужно было дотягиваться, а теперь - норм.