ИноСМИ: американцы, либерасты и российская демократия
В своей предыдущей статье я писал, что восприятие российских выборов как «более или менее демократических» - это один из тех «легитимизирующих мифов» путинизма, которые укрепляют режим и помогают ему контролировать население. Неудивительно, что это огорчило многих читателей, которые выдвинули против моей позиции ряд контраргументов.
В основном возражения сводились к следующим четырем пунктам:
· Несмотря на имевшие место на парламентских и президентских выборах фальсификации, действующий российский режим в целом отражает предпочтения и политические цели большинства россиян.
· «Западную» демократию не следует считать универсальной ценностью. Существует много версий демократии и наличествующая сейчас в России система - это вполне «приемлемая» вариация на демократическую тему, соответствующая российским историческим и культурным нормам.
· У «западной» демократической модели есть свои слабые стороны и недостатки, и проблему коррупции она не решает.
· «Несистемная оппозиция» слаба и раздроблена. Особенно это относится к «прозападным» либералам. Некоторые из либеральных партий, возможно, зависят от американских денег (вспомним о 200 миллионах долларов, которые американское правительство потратило с 2009 года на поддержку российских НПО, и еще о 50 миллионах, которые, вероятно, будут на это ассигнованы). Либерализация сыграла бы на руку только ультралевым, националистам и либеральным «предателям».
Это интересные аргументы, однако они не лишены определенных элементов, характерных для той самой «мифологизации», о которой я говорил. Рассмотрим их по порядку:
Первый аргумент, в сущности, справедлив. Владимир Путин, действительно, популярен, и, вероятно, победил бы на президентских выборах и без фальсификаций (хотя сам факт фальсификаций означает, что убедиться в этом на 100% невозможно - результаты опросов общественного мнения никогда не будут столь же достоверными, как и настоящее честное голосование). Однако позиции партии «жуликов и воров» намного менее устойчивы, и без мошенничества она бы не получила на выборах в декабре даже такого (заметно уменьшившегося) представительства в Думе, которое у нее есть сейчас. Кроме того, возможно, сейчас режим, в самом деле, в целом отражает предпочтения и политические цели большинства россиян, однако природа политики такова, что гарантировать неизменность подобного положения дел невозможно. В ходе развития российского общества вполне может наступить такой момент, когда большинство россиян начнет активно выступать против правительственной политики.
Вопрос о том, следует ли считать «западную» демократию универсальной ценностью, намного глубже. С моей точки зрения, главные уроки, которые можно вынести из (неконспирологического) анализа событий Арабской весны, заключаются в том, что демократия, будучи «западным» по происхождению явлением, все чаще рассматривается как механизм, имеющий универсальную применимость, и в том, что демократия не обязательно означает «американизацию» или «неолиберализм». Недавние события на Ближнем Востоке показали, что население Туниса, Египта, Ливии, Йемена и Сирии поднялось, несмотря на лицемерие Америки в вопросе демократизации. Эти люди требуют уважения к себе и политического представительства в собственных странах независимо от любой «Программы свободы» и всей соответствующей риторики. Демократизация - это не американский заговор (хотя, Америка, как и прочие крупные державы, без сомнения, пытается влиять на эти процессы), но отражение идущего во многих странах исторического и социального развития. Соответственно, можно надеяться, что режимы, которые установятся по итогам этих революций, будут суверенным, а также отражающими национальный характер своих народов и их приоритеты.
Кстати, сама идея о том, что мир разделен на не подлежащие сравнению моральные блоки или цивилизации, в последние 18 месяцев была серьезно поставлена под сомнение. Сколько бы циники не пытались доказать, что Арабская весна предвещает наступление антизападной исламистской автократии, некоторые важные социально-исторические тенденции, отмечающиеся в регионе в последние 40 лет, заставляют предположить, что перед нами совсем другое явление. Подавляющее большинство арабских исламистов призывает не к созданию революционного исламского государства, а к созданию государства «гражданского» [т. е. не светского, но обладающего многими элементами демократии, в число которых входят честные и свободные выборы].
Таким образом, если в последние 15 лет в странах СНГ демократия переживала застой или отмирала, то в мировом масштабе последние два столетия (и особенно последние 70 лет) демонстрируют растущую мощь демократических идеалов. Автократия как форма правления, напротив, теряет легитимность. Этот процесс заметен в самых «неожиданных» странах и идет (в последнее время) независимо от американской риторики. Я полагаю, что мир постепенно движется к некоему набору общих ценностей, включающему в себя демократию, права человека, защиту национального суверенитета и веру в преимущества развития экономики. Этому движению не мешает даже то обстоятельство, что в Соединенных Штатах сейчас некоторые из перечисленных мной ценностей оказались под давлением. Хотя они происходят с Запада, однако, так как они отвечают основным человеческим устремлениям и вызванным распространением капитализма социальным переменам, их потенциальная актуальность становится все шире.
Это позволяет нам перейти к вопросу о том, является ли существующая в России политическая система лишь очередной вариацией на тему демократии, соответствующей российским историческим и культурным нормам. Разумеется, в конечном счете, на этот вопрос должен отвечать российский народ, а не кто-либо со стороны. К тому же, американские поучения в этом вопросе в последние годы доказали свою полную контрпродуктивность. Тем не менее, следует указать на наличие целого ряда серьезных аргументов, указывающих на то, что действующая система, несмотря на свою популярность у большинства россиян, не соответствует основным критериям демократии. Например, БДИПЧ ОБСЕ (организация в которой Россия состоит и в деятельности которой иногда участвует) сообщает о наличии на последних президентских и парламентских выборах таких проблем, как технические ограничения на участие, пристрастность избирательных комиссий, в которых на всех уровнях господствовали представители правящей партии, односторонний подход большинства СМИ и вбросы бюллетеней в день голосования. Насколько эти проблемы соответствуют действующим в России «культурным нормам», а также - если они соответствуют - стоит ли сохранять такие нормы, или лучше их поменять, решать, конечно, следует самим россиянам.
Если говорить о коррупции, то придется признать, что, безусловно, ни одна система не способна ее полностью искоренить. Однако следует также отметить, что институализированная демократия с твердо установленным верховенством закона и независимой судебной системой лучше противостоит коррупции, чем нынешняя российская система. По многим оценкам, Россия сейчас признана самой коррумпированной индустриальной страной в мире. Друзья Владимира Путина по временам его санкт-петербургской юности и по дачному кооперативу «Озеро» нажили миллиарды. Хуже того, действующая система настолько закоснела, что может оказаться нереформируемой. Это означает, что в конце концов перемены в политической или экономической обстановке приведут к ее коллапсу.
Напоследок о несистемной оппозиции. Да, она слаба, раздроблена, временами впадает в крайности и, возможно, зависит от американских денег (хотя в последнем я до сих пор не убежден). Вдобавок раздающиеся в Америке призывы увеличить финансирование НПО способствует росту правительственной паранойи. Однако с другой стороны действующая система преднамеренно удушает общественную дискуссию и не способствует развитию российских общественных организаций. Маловероятно, что изменения, внесенные недавно президентом Медведевым в закон о регистрации партий, кардинально изменят ситуацию. Если бы в России существовали институциональные предохранители, такие как независимая судебная система, «честные и сбалансированные» нормы деятельности для СМИ и так далее, можно было бы надеяться на возникновение основы для более широкой дискуссии и для будущих полноценных выборов. Однако, исходя из опыта новейшей истории, следует предположить, что в ближайшее время этих институтов мы не увидим.