Скромное обаяние буржуазии
Я не люблю буржуазию. Не люблю ее примерно так, как профессор Преображенский не любит пролетариат:
Click to viewВсё дело в том, что я вообще не понимаю, что значит любовь к той или иной социальной группе. Любовь - чувство индивидуальное, возникает из приятия свойств и качеств каждой отдельно взятой личности, любить же абстрактный набор неизвестных личностей, с моей точки зрения - патология.
Но прежде чем развить тему буржуазии, следует, как обычно, договориться о терминах.Следует иметь в виду, что поначалу, до буржуазных революций в Европе, этим словом обозначали среднее сословие, мещан, горожан - то есть лиц, никоим образом не являвшихся тем, что нынче называют словом "элита". Элитой была аристократия, и двигательной силой буржуазных революций стало именно то, что буржуазия - преимущественно крупная - пожелала стать элитой вместо аристократии. Тогда это подавалось как явление всё из себя прогрессивное: почему-то возобладала точка зрения, что буржуа прирастает капиталом за счет собственных усилий, тогда как аристократ нежится в лучах славы своих предков. На самом деле, всё это было не совсем так: и в рядах аристократии были люди смышленые, честно и даже истово отдававшие себя служению монарху и/или отечеству (хотя тон задавали, естественно, не они, а - как всегда и везде - прожженные интриганы), и в рядах буржуазии далеко не все трудились в поте лица: мошенничать и подличать представители буржуазии умели хорошо еще на заре туманной юности своего сословия.
Нам же сегодняшним более привычен смысл термина, приданный марксизмом: буржуазия - господствующий класс капиталистического общества, обладающий собственностью на средства производства и существующий за счёт эксплуатации наёмного труда. Источник доходов буржуазии - прибавочная стоимость, создаваемая неоплаченным трудом и присваиваемая капиталистами («Большая Советская Энциклопедия»). Характерно, что в момент создания Марксом своих трудов особого негодования его формулировки как-то и не вызвали (во всяком случае, мне об этом ничего неизвестно). Ну подумаешь, эксплуатация какая-то, неоплаченный труд - эка беда. А как же иначе-то? Из ничего не получается кое-что: любой самый необразованный буржуа своим практичным умом прекрасно понимал эту немудрящую истину. Купить подешевле (а лучше вообще заполучить на халяву, чем вовсю пользовались, например, пираты ее величества) - продать подороже: на том стояла и стоять будет буржуазная прибыль.
Собственно, никаких особых комплексов по части своего морального облика буржуазия довольно долгое время не испытывала: чтобы убедиться в этом, достаточно почитать американскую литературу 19-го - начала 20-го века: Драйзера, Лондона, Стейнбека. Сведения о нравах английской буржуазии можно почерпнуть у Диккенса, французские писатели тоже не отставали. О русских писателях и говорить неловко: обвинят ведь в большевистской пропаганде.
Однако поражающее воображение появление Советского Союза - и как следствие, вынужденная ревизия буржуазных ценностей - повлекли трансформацию взглядов буржуазии на самое себя. Класть ноги на стол стало - пусть не сразу, постепенно - некомильфо, и буржуазия, ничуть не изменив социально-экономическую природу своего положения, почему-то сильно озаботилась человеческим лицом своей социальной группы. Поскольку буржуазия ничего не делает просто так - это противоречило бы самой сути ее деятельного характера, которым она так гордится - следует сделать вывод, что и это ей стало зачем-то потребно.
Догадаться зачем - несложно. Нужно было выигрывать противостояние с провозглашенными СССР ценностями: слишком уж привлекательно выглядели они в глазах миллионов, в противном случае не было бы в 19 и 20 веках столько искренних поклонников у социалистических идей. А поскольку эти идеи буржуазии - как кость в горле, на борьбу с ними они не пожалели денег, работая сразу по двум направлениям: репрессивному и карнавально-пряничному. О первом я много распространяться не буду: и вторая мировая война, и «охота на ведьм» в США, и борьба с «Красными бригадами» в Европе, и холодная война, и убийства первых лиц любых государств, включая свои собственные, как только их действия начинали переходить в плоскость сотрудничества с СССР - это всё примеры жесткого противостояния. Что же до пряников, то это как раз выстраивание общества потребления хотя бы у себя дома, в метрополиях, за счет туземцев и папуасов третьего мира, из которого буржуазия без зазрения совести качала и качает природные ресурсы, начиная с полезных ископаемых и заканчивая дешевой рабочей силой и дорогими ценными мозгами, расплачиваясь за них с тонким слоем гнилой элиты стран третьего мира крашеной бумагой, которую в любой момент можно или отобрать, или обесценить, если вдруг папуасская элита вздумает изъять их из западных же банков.
Эта сторона буржуазного процветания тщательно замалчивалась, точнее, все просто делают вид, что это как бы само собой разумеется: пусть эти дикари еще спасибо скажут, что мы хоть что-то у них покупаем, а не покупали бы - и этих-то денег им не видать. И это логично: спрашивать с буржуазии справедливости по отношению к тем, кто беднее и слабее, так же нелепо, сколь с бегемота бальных танцев. Но к населению капиталистической метрополии западная буржуазия была вынуждена относиться куда приличнее, чем это было до середины 20 века: во-первых, чтобы не допустить распространения коммунистической заразы и продемонстрировать преимущества западного (капиталистического) образа жизни; во-вторых, сказывается влияние сохранившейся аристократической традиции, в-третьих - влияние интеллигенции. С интеллигенцией - точнее, с частью ее - буржуазия вообще неплохо поладила, образовав определенный симбиоз: мы вам деньги, вы нам - стулья, то есть, какую-никакую культуру и респектабельность. Плюс ценности подрихтуют, плебс пристыдят, развлекут всех между делом, отвлекут когда надо от насущного, мозги промоют в нужном направлении: всё польза.
Высокий уровень жизни позволял вести борьбу с социализмом у себя дома, опираясь на этические и религиозные установки манипулируемого большинства: развивалась благотворительность, позволяющая вести разговоры о доброте и ответственности буржуазии и попрекать тех, у кого нет денег на эти мероприятия; всеобщая толерантность - не только как терпимость к инаковости, но и в целом как неагрессивность и покладистость, стремление к социальному сотрудничеству: еще свежи были воспоминания о жесточайших классовых сражениях в Европе. Вместе с тем, после падения СССР поддерживать высокий уровень жизни населения у определенной части буржуазии все меньше и меньше желания: в 2013 году широко обсуждалось высказывание короля Нидерландов Виллема Александра о конце государства всеобщего благосостояния, применительно же к странам южной и восточной Европы эти разговоры давным-давно перешли в практическую плоскость. Когда масштабы этого явления перейдут определенные границы, нас ждет очередная реинкарнация социалистических ценностей и идей - если только ситуацию не возьмет в свои руки тот слой, который я бы назвала, в противовес буржуазии, предпринимателями.
Здесь я перехожу к констатации того факта, что буржуазия не является неким монолитом, представленным людьми с одинаковой культурой и психологией. Нет, этот слой столь же сложен и пестр, как любой другой, как тот же пролетариат. Особенности и отличия определяются экономической основой деятельности и культурным бэкграундом. В чем же отличия предпринимателей от остальной буржуазии?
Собственно, эти отличия были всегда, всю историю человечества, и опираются они на два основных способа добывания денег и формирования капитала: паразитический и деятельно-организаторский. Под паразитическим я понимаю любые способы, которые порождают деньги из денег либо из даровых ресурсов, и основной целью и результатом которых является приращение капитала у актора, либо основаны на обмане, манипулировании, спекуляциях, злоупотреблении нерыночными факторами - проще говоря, на извлечении выгод из слабости контрагента, когда выгода, прибыль и сверхприбыль, являются следствием неэквивалентного обмена. Так, в моем представлении весь финансовый рынок (за исключением инвестирования в создание основных средств), включая оборот акций, включая всю эту кодлу микрофинансовых жуликов, является паразитическим. И это только один пример.
Соответственно, деятельно-организационный способ направлен на создание (и обмен) других ценностей, кроме прибыли и сверхприбыли из воздуха, и основан он, преимущественно, на эквивалентном обмене примерно равных по своему социальному весу сторон. Этот способ полностью исключает элемент манипуляции сознанием, спекуляцию, обман и иные злоупотребления возможностями, положением, знаниями и т.п. Прибыль в этом случае является не самоцелью, но чуть ли не побочным результатом грамотно ведущейся деятельности, и она редко может перейти границы, обеспечивающие лишь достаточно высокий уровень жизни предпринимателя, без изысков в виде покупки политиков. За то время, когда в западных странах складывалось общество с высоким уровнем жизни, сложился и бизнес с высоким репутационным уровнем и высокой культурой ведения дел. Невозможно отрицать, что в культуре бизнеса - нормального созидательного бизнеса - западные компании существенно отличаются в лучшую сторону от наших образцов - но! Необходимо четко понимать, что такой бизнес может существовать только в соответствующей среде, а среду ему обеспечивают - кто бы мог подумать! - государства. Именно государство обеспечивает такому бизнесу условия для существования и работы: в условиях дикого поля такой бизнес обречен на поражение.
Государство обеспечивает принятие и гарантии исполнения нужных законов, защищающих от чьего бы то ни было произвола - в том числе и друг друга - участников коммерческого оборота. Государство обеспечивает распределение валового продукта таким образом, чтобы гарантировать этому бизнесу платежеспособный спрос. Государство защищает созидательный бизнес и рынок в целом от произвола монополий. Государство своей внешней политикой страхует его от произвола за пределами границ - ну и так далее. Именно развитые государства создали созидательному бизнесу условия для процветания, урегулировав риски, меру ответственности, гарантировав взаимовыгодные и уважительные отношения сторон внутри государства, введя их деятельность в рамки определенной деловой культуры и этики. Именно и только государство обеспечивают всю ту среду, в которой только и возможно функционирование бизнеса, по крайней мере, бизнеса второго типа - созидательного.
На нынешнем историческом этапе только государство как представитель и организатор всего социума может служить цивилизационной матрицей, и, внимательно наблюдая, можно увидеть, как начинают перерождаться государства, власть в которых безраздельно захватывает паразитическая крупная буржуазия. Именно такое государство возникло в России после распада СССР. Могло ли быть по-другому? - могло. Но не сложилось в силу ряда причин. Очевидно, что все последние 30 лет власть в стране принадлежит преимущественно паразитической буржуазии, которая по мере сил и возможностей активно выжимает жизненные ресурсы, конвертируя их в деньги (а деньги переправляя в капиталистические метрополии), из всех остальных сегментов социального организма (в том числе из других предпринимателей) и из природных ресурсов страны. Любить такую буржуазию способны лишь ее прямые выгодополучатели - и более никто. Нельзя сказать, что государство полностью устранилось из процесса, оно силится что-то сделать - особенно эти усилия активизировались с приходом Путина, но усилия парализуются и конфликтом интересов, и силой этой буржуазии, и слабостью собственно государства, которую, слабость, паразиты всячески насаждают и приветствуют.
При всем этом господствующая российская буржуазия пытается навязать себя в качестве эталона - и не только в экономическом плане, но и в плане этическом: посмотрите, как мы деятельны, как мы трудимся и богатеем - и это при ее-то бэкграунде 90-х! Хватает же наглости - впрочем, чего можно ждать от людей, разбогатевших в перестройку. «Быть богатым не стыдно» (с) - только полный клинический идиот может говорить такое публично в стране со столь высоким уровнем бедности и полным отсутствием возможности для подавляющего большинства стать такими же богатыми, чтобы убедится: это действительно нисколько не стыдно и очень-очень приятно. Мы пример для подражания, говорит буржуазия, мы - главная ценность этой страны и ее хозяева. Но люди почему-то смотрят и плюются - вот же неблагодарные свиньи, испорченное советской пропагандой быдло.
Именно эта буржуазия навязала нашему обществу ложные и чуждые ценности. Напомню тем, кто забыл: на заре перестройки в уставы коммерческих организаций необходимо было включать формулировку: создано для удовлетворения общественных потребностей и извлечения прибыли. Потом (надо бы заняться и выяснить, с чьей подачи) первую часть изъяли, оставив главной доблестью предпринимательства бабло и еще раз бабло. Именно так это сейчас и воспринимает определенная часть общества, ссылаясь на данный пункт устава как на карт-бланш для освобождения себя от каких бы то ни было иных социальных обязательств.
Между тем, эта формулировка всего-то формально отграничивает коммерческую организацию от организаций с иными целями деятельности, не предпринимательскими, но вовсе не означает, что предприниматель полностью свободен от всего, что уменьшает его норму прибыли, и вправе требовать, чтобы ему никто не смел мешать эту самую прибыль максимизировать, не взирая ни на какие иные интересы и ценности общества и государства. Это очевидное злоупотребление и подмена: ни один социум в своем уме на даст своим членам такой возможности для произвола, не освятит и не будет приветствовать такое хищническое поведение.
Утверждать, что предприниматели в частности, и буржуазия в целом есть цвет общества, главная его ценность и главные его хозяева, может только холуй и шовинист. Главные члены социума - это дети, а самые ценные - три категории: настоящие ученые, одаренные природой выдающимися способностями; деятельные организаторы внедрения достижений науки в практику; а также все те люди, которые добросовестно делают свое дело ради и своего, и общего блага. Организаторами могут быть и предприниматели, и государственные деятели, и просто подвижники, для которых главная цель деятельности не капитал, но увлеченность делом и достижение какого-то интересного результата. Главная же задача государства - обеспечить именно этим категориям возможность плодотворно работать и за свой, и за публичный интерес, а не потворствовать интересам всей буржуазии без разбора, нацеленной исключительно на свои частные интересы.
В свете этого становится понятно, сколь необоснованны претензии буржуазии на гегемонию, и сколь непоследовательны ее притязания на исключительность: почему организаторская деятельность буржуазии должна сполна оплачиваться прибылью, остающейся в невозбранном пользовании буржуазии, а организаторская функция государства должна быть даровой? На чем основан этот тезис, если не на произволе и спекуляции? Буржуазия использует для своей деятельности природные и социальные ресурсы: вне социума она никому не нужна, на необитаемых островах нет буржуазии, - следовательно, социум вправе и обязан следить за балансом своих и частных интересов, не позволяя себе скатиться в ту или иную бездну произвола, ибо в безраздельной гегемонии государственной бюрократии также нет ровным счетом ничего хорошего для социума. Призванное выполнять, помимо прочих, функции ограничителя и балансира, государство кровно заинтересовано в том, чтобы было что регулировать: здравомыслящее государство заинтересовано в активности социума, а не в его стагнации, и должно поощрять, а не подавлять всю конструктивную инициативу.
Тем не менее, двух центров силы явно недостаточно для устойчивости системы, и совершенно не напрасно ведутся разговоры о третьей силе. Буржуазия ведет речь о гражданском обществе - которое на сегодня является скорее неким сферическим конем в вакууме: он вроде бы есть, но никто не знает, что это такое. Государство в противовес пыталось создавать свои симулякры в виде разнообразных фронтов, казачьих общин, сообществ ночных волков и т.п. Всё это не совсем то. Любое образование становится реальной силой, а не фантомом, только при наличии осознанного реального жизненного интереса и ресурсной базы. До момента принятия государством на себя функции защиты социальных интересов населения такой силой были, в частности, профсоюзы: интересы их членов были (и есть сейчас в западных странах) предельно реальны и жизненны, а ресурсную базу образуют добровольные взносы: люди видят, что их деньги работают на их жизненно-важные интересы.
Теоретически, государство может так организовать свою структуру, чтобы в нем были представлены интересы всех социальных групп, но практически такое удается только в условиях реальной работы демократических институтов, максимально очищенных от спекулятивности и имитационности. Причем очищать их нужно не только от засилия бюрократии и представителей силовых структур, но и от засилия буржуазии: победа любой из сторон в споре за влияние на социум между златом и булатом одинаково губительна для социума. За время своего президенства Путин постарался устранить явный дисбаланс, вернув государству некоторые из утраченных в 90-е позиции, и его тезис о равноудаленности от государства любых групп лоббирования был прекрасен и очень своевременен. Но с течением времени наметился перекос в сторону исключительного государственного доминирования, а равноудаленность групп лоббирования выродилась в равноудаленность государства от своего социума, что также в случае дальнейшего развития и углубления не сулит обществу ничего хорошего.
Тот, кто золотой середине верен,
Мудро избежит и убогой кровли,
И того, что питает в других зависть, -
Дивных чертогов.
Гораций