Рыбалка на Лекшмозере. Трое в лодке, не считая рептилио :)
Когда я призналась, что ни разу в жизни не ловила рыбу, народ почему-то стал люто веселиться. Друг наш Паша, гениальный пекарь и, как оказалось, абсолютно помешанный на рыбалке маниак, сказал, чтобы я ни в коем случае не совала руки в воду, потому что из озера вынырнет огромный окунь и откусит мне пальцы по самые уши.
Потом я узнала, что в тресте водится злобная двухметровая щука, а на дне обитает столетний сом, который "еще при старой власти" засосал в свою необъятную пасть рыбхозовскую моторку. Из невинного спорта вроде гольфа рыбалка на глазах превращалась в кошмарное сафари.
- А чо делать, если сом нападет? - спросила я, представив, как моя башка будет качаться на волнах Лекшмозера отдельно от тела.
- Да в морду ему сразу, - ответит дядь Толя.
- Веслом, - авторитетно добавил Хозяин.
Что эти гады издеваются, я поняла только после того, как дядь Толя очень серьезно попросил меня не надевать шляпу: мол, для рыбы шляпа что для быка красная тряпка. Увидев головной убор с полями, рыба выпрыгивает из воды и сшибает его с головы шляпоносца мощным ударом хвоста.
- Идолы вы казариновские, - укоризненно скаказа тетушка, вручила Паше лопату и указала место, где можно накопать упитанных червей.
В лодку мы положили только удочки, какие-то хитрые Пашины причиндалы для ловли и банку с наживкой. Ни еды, ни питья не брали, потому что зачем тащить лишнее, если от порога до причала сто метров, а ловить решили сразу за трестой, то есть, в десяти минутах ленивого хода.
Мне доверили снять лодку с якоря. Ну как доверили. Просто в сапогах были только я и дядь Толя, а он как раз куда-то запропастился. Хозяин и Паша щеголяли в ботиночках, в вечернюю росную траву лезть не пожелали, так что в плавание всех отправила я.
Вот он, якорь. Увесистый, но какой-то на вид несолидный, и мне было малость неспокойно: уцепится ли за дно, удержит ли лодку на месте? Уцепился и удержал.
Лодка у наших самая что ни на есть северная: просторная, устойчивая, с легким ходом. Еловая, "шитая из второй доски". Со ствола ели снимается горбыль, и вот вторая доска как раз идет на лодку. Раньше на Лекшмозере было несколько хороших "шильщиков", а теперь вроде ни одного не осталось.
Скамьи для лодки делал мой свекр больше тридцати лет назад. Заодно вырезал свои инициалы.
Для труфановцев рыбалка - никакое не хобби, а один из способов прокормиться. Окунь, щука, сорога, ряпус подаются к столу почти каждый день. Рыба идет на уху, вялится, мелочь сушится в русской печи и заготавливается на зиму.
На место рыбалки нас доставил Хозяин. Пока он орудовал веслами, а я чего-то вспомнила анекдот про то, что у российских гребцов всего два имени - Гребибля и Гребубля.
Комаров и прочей летающей сволочи живности на озере не было. Поэтому какое-то время я делала вид, что нахожусь на безмятежной лодочной прогулке. Хотелось кружевного зонтика и чубастых цыган с гитарой.
А потом мне вручили удочку, нацепили на крючок червяка и объяснили, шотакоэ "поклевка" и "подсекать". И я приготовилась часа полтора тупить в поплавок.
Вот, кстати, наша наживка, в этой старой жестянке. Сказать по правде, мысль о том, чтобы взять в руки червяка, вызывала у меня какой-то пионэрский ужас. А потом ничего, потрогала и даже как-то пожалела гадиков.
Тупить полтора часа не пришлось. Через пять минут я замерзла. Пока утеплялась - непромокаемая куртка и шапка-нордкапка (куплена она там) - дядь Толя с подозрением косился на мою удочку. И вдруг спросил:
- А где твой поплавок?
Я дернула так, что чуть не опрокинула лодку. Окунек со свистом вылетел из воды, легонько шмякнул меня по башке и улетел на леске в другую сторону.
- Ловите его! - заорала я, вцепившись в удилище. - Уходит, гад!
- Да куда он уйдет, он уже леску жрет, крючок теперь из задницы вытаскивать, - под громовой хохот двух московских негодяев сказал дядь Толя.
Так я поймала свою первую рыбу.
Дальше стало совсем интересно. Вытащить рыбу без риска свалиться в озеро у меня получилось не сразу - чертовы рыбины раскачивались на леске как взбесившийся маятник, и Хозяину пару раз чуть не прилетело окунем по затылку. Дважды крупные, граммов на триста каждый, окуня срывались прямо на глазах. Когда это произошло в первый раз, мужики гоготали минут пять.
- Чо ржете? - вежливо поинтересовалась я. - Вам бы так.
- У тебя было такое лицо, как будто ты сейчас за ним нырнешь, - отсмеявшись, сказал Хозяин.
Вообще-то на мгновение меня посетило такое желание. А ведь я даже плавать не умею!
В общем, не сказать, что я подсела, но понравилось очень. Особого азарта не испытала, а вот релакс был абсолютный.
Никогда больше не буду издеваться над людьми, которые прутся за сто километров, чтобы посидеть с удочкой.
В садке то, что мы вчетвером наловили за полтора часа.
- Таксебешный клев, - прокомментировал дядь Толя.
Сейчас сороги из этого улова вялятся на одном московском балконе.
А это - главарь местной пернатой банды, которая кружит над головами рыбаков, пока они потрошат улов. Не то чтобы мне не нравились чайки...
Но вот просто интересно: называя себя чайкой, Нина Заречная вообще представляла, как выглядят эти птицы? Какой женщине захочется ассоциировать себя с существом, имеющим бочкообразное тельце, омерзительный голос и репутацию "летающих крыс"?
Ну да ладно. Домой возвращались в сумерках. Темная вода, плеск весел, шуршание старой лодки о тресту, малиновые вспышки на небе...
- Красиво, - сказал дядь Толя.
- Зловеще, - подтвердил Хозяин.
И то, и другое было комплиментом.
