Тонкий шрам на любимом глазе
Вот тут я рассказывал забавную историю из своего армейского прошлого.
А недавно вспомнил о происхождении шрама на правой брови.
По очередному призыву в нашу батарею попали два брата-близнеца курда. Как позже выяснится, были они близкими родственниками (у курдов все родственники близкие, да) чуть ли не самого начальника президентской охраны. На гражданке они были абсолютными головорезами, которые каждую неделю принимали активное участие в поножовщинах и прочих мероприятиях подобного рода, и так они достали всех, что братьев с удовольствием сплавили с глаз долой хотя бы на годик в нашу глухомань, тем не менее строго наказав командиру части, чтобы с их дурных голов не упал ни один волос. В учебке они с удовольствием клали на команды офицеров, те скрипели зубами, но поделать ничего не могли.
И вот такой подарочек был распределен в нашу батарею. Попав в батарею после присяги, братья условились в первый же день подраться с каким-нибудь сержантом, ибо. И, как вы, наверное, догадываетесь, счастливчиком оказался я.
Я тогда был санинструктором батареи, согласно штатному расписанию - старшим сержантом.
И вот в первый же вечер после развода я построил батарею на ежедневный осмотр. Команду снять головные уборы не выполнили два новичка. Я сначала подумал, что они просто ступили по неведению, подошел к одному из них, как тут же, со стороны второго мне в голову прилетел какой-то тупой и тяжелый предмет (это был телефон для связи со штабом, даже не аппарат, а какая-то полуархитектурная постройка, если судить по габаритам). Очнулся я в казарме, где мой бывший глаз укутывали мокрой тряпицей.
Вечером был разбор полетов в кабинете у комбата. Так как я пока не знал всей подоплеки случившегося, я был очень удивлен, почему капитан Закярияев, которого боялась вся наша воинская часть, не рвет на клочки обоих участников инцидента, а хранит скорбное молчание.
Капитан не только не смотрел в нашу с курдом сторону, он игрался с телефоном. Наконец он докликался до стандартных мелодий и принялся их прослушивать. Сначала он включил "Турецкий марш" Моцарта.
- Оркодашвили, - говорит, - что это за музыка?
Я сказал.
Потом была "Лунная соната" Бетховена.
Та же история.
Потом я ответил про "Каприз" Паганини.
Комбат отложил телефон в сторону, окинул долгим взглядом курда и сказал:
- Вот видишь, КТО ЭТО?!.
P. S. С тех пор не люблю курдов.
P. P. S. Того парня тоже звали Роман. :-)
А недавно вспомнил о происхождении шрама на правой брови.
По очередному призыву в нашу батарею попали два брата-близнеца курда. Как позже выяснится, были они близкими родственниками (у курдов все родственники близкие, да) чуть ли не самого начальника президентской охраны. На гражданке они были абсолютными головорезами, которые каждую неделю принимали активное участие в поножовщинах и прочих мероприятиях подобного рода, и так они достали всех, что братьев с удовольствием сплавили с глаз долой хотя бы на годик в нашу глухомань, тем не менее строго наказав командиру части, чтобы с их дурных голов не упал ни один волос. В учебке они с удовольствием клали на команды офицеров, те скрипели зубами, но поделать ничего не могли.
И вот такой подарочек был распределен в нашу батарею. Попав в батарею после присяги, братья условились в первый же день подраться с каким-нибудь сержантом, ибо. И, как вы, наверное, догадываетесь, счастливчиком оказался я.
Я тогда был санинструктором батареи, согласно штатному расписанию - старшим сержантом.
И вот в первый же вечер после развода я построил батарею на ежедневный осмотр. Команду снять головные уборы не выполнили два новичка. Я сначала подумал, что они просто ступили по неведению, подошел к одному из них, как тут же, со стороны второго мне в голову прилетел какой-то тупой и тяжелый предмет (это был телефон для связи со штабом, даже не аппарат, а какая-то полуархитектурная постройка, если судить по габаритам). Очнулся я в казарме, где мой бывший глаз укутывали мокрой тряпицей.
Вечером был разбор полетов в кабинете у комбата. Так как я пока не знал всей подоплеки случившегося, я был очень удивлен, почему капитан Закярияев, которого боялась вся наша воинская часть, не рвет на клочки обоих участников инцидента, а хранит скорбное молчание.
Капитан не только не смотрел в нашу с курдом сторону, он игрался с телефоном. Наконец он докликался до стандартных мелодий и принялся их прослушивать. Сначала он включил "Турецкий марш" Моцарта.
- Оркодашвили, - говорит, - что это за музыка?
Я сказал.
Потом была "Лунная соната" Бетховена.
Та же история.
Потом я ответил про "Каприз" Паганини.
Комбат отложил телефон в сторону, окинул долгим взглядом курда и сказал:
- Вот видишь, КТО ЭТО?!.
P. S. С тех пор не люблю курдов.
P. P. S. Того парня тоже звали Роман. :-)