Wort
Император скучал. Публичные казни никогда ему не нравились, а в такую жару и вообще было сложно придумать развлечение утомительнее. Судья неторопливо зачитывал текст обвинения (стандартный набор: ересь, богохульство, государственная измена, чёрная магия и прочая, и прочая), а Император, мучаясь внезапной мигренью, думал о том, когда же это всё закончится. Судья дочитал обвинение до приговора (разумеется, смертная казнь через повешение), палач деловито накинул обвиняемому петлю на шею, толпа радостно замерла в ожидании зрелища, и тут кто-то крикнул: «Последнее слово!». Толпа одобрительно зашумела: всем хотелось услышать, что же скажет перед смертью наглец, осмелившийся бросить вызов Священному Писанию и Благословенной Монархии. «Это никак нельзя пропустить?» - тоскливым шёпотом поинтересовался Император у Первого Советника. «Нет, Ваше Императорское Величество», - Советник почтительно склонился: «Это закон, мой Император, пропустить никак нельзя». «Ну хорошо», - вздохнул Император и кивнул судье: «Пусть говорит». Воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая только жужжанием мух и едва уловимым шорохом, с которым уличные воришки снимали тощие кошельки с поясов зевак. Сотни глаз, не отрываясь, смотрели на помост, туда, где высокий худой человек с петлёй на шее, закрыв глаза, обдумывал своё последнее слово. Все ждали откровения. Шли минуты. Еретик молчал. «Уж не пытается ли он отсрочить исполнение приговора?» - подумал Император: «Впрочем, нет, кажется, действительно думает». Пауза затягивалась. С каждой секундой напряжение росло, и наконец кто-то в толпе не выдержал. Камень размером с голубиное яйцо со свистом пролетел над головами и с глухим стуком ударился в затылок приговорённому. Еретик закричал от боли, открыл глаза, и в следующую секунду тишину взорвал поток отборной брани. Побагровев от ярости и брызжа слюной, человек на помосте изрыгал грязные ругательства, проклиная человека, бросившего камень, его родственников до седьмого колена, а заодно и всех присутствующих, включая Императора. «Что ж, будем считать, своё последнее слово он сказал», - произнёс Император, поднимаясь со своего места: «Вешайте».