Премьера долгостроя
У кого есть айпэды, качайте и читайте публицистический альманах, произведенный Slon.ru. У меня айпэда нет, но я вчера краем глаза подглядела в айпэде одной счастливой обладательницы, что получилось красиво.
В альманахе - если для вас это что-то значит - содержится рекордное количество текстов от бывших авторов «Соли». Я тоже написала один, внезапно про политику, хотя редактор Горянов считает, что про любовь, и, наверно, он прав.
Начинается опус про любовь и политику вот так:
Когда-нибудь ко мне придет крошка сын, чисто по-маяковски так, и спросит: что такое «хорошо», мама, а что такое «плохо»? Я, честно говоря, заебусь ему отвечать. То есть я выдержу долгую паузу, а потом скажу, например: это не важно, Петенька, такого вопроса нету. Тебя обманули. И крошка сын вырастет аморальным, а то и буддистом, общество его осудит, а заодно - меня. Осудит - за то, что я, в отличие от общества, патологически неспособна ничего осуждать.
Порок мой - не врожденный. Лет до двадцати, ну, - двадцати двух-трех - я в осуждении наоборот преуспевала. Увлеченно сортировала людей на годных и негодных. Находилась в активном поиске метких формулировок: кто за что виноват, или почему кто молодец. Короче, жизнь была удобной. Ясной, как минимум. А теперь - всё пропало.
С каждым днем мне все более хуже дается клеймение человечества, и как назло - время сейчас такое, что стыдно не быть клеймящим. В России священная война, гигантское судилище, а я как бы отлыниваю. А кто отлынивает, тот невольно льет воду на мельницу сил зла. Известно ведь: на таких людях без позиции, как я, и держится путинская Россия. Держится на воздержавшихся. Недаром слова однокоренные, явно они звенья одной сущностной цепи.
В альманахе - если для вас это что-то значит - содержится рекордное количество текстов от бывших авторов «Соли». Я тоже написала один, внезапно про политику, хотя редактор Горянов считает, что про любовь, и, наверно, он прав.
Начинается опус про любовь и политику вот так:
Когда-нибудь ко мне придет крошка сын, чисто по-маяковски так, и спросит: что такое «хорошо», мама, а что такое «плохо»? Я, честно говоря, заебусь ему отвечать. То есть я выдержу долгую паузу, а потом скажу, например: это не важно, Петенька, такого вопроса нету. Тебя обманули. И крошка сын вырастет аморальным, а то и буддистом, общество его осудит, а заодно - меня. Осудит - за то, что я, в отличие от общества, патологически неспособна ничего осуждать.
Порок мой - не врожденный. Лет до двадцати, ну, - двадцати двух-трех - я в осуждении наоборот преуспевала. Увлеченно сортировала людей на годных и негодных. Находилась в активном поиске метких формулировок: кто за что виноват, или почему кто молодец. Короче, жизнь была удобной. Ясной, как минимум. А теперь - всё пропало.
С каждым днем мне все более хуже дается клеймение человечества, и как назло - время сейчас такое, что стыдно не быть клеймящим. В России священная война, гигантское судилище, а я как бы отлыниваю. А кто отлынивает, тот невольно льет воду на мельницу сил зла. Известно ведь: на таких людях без позиции, как я, и держится путинская Россия. Держится на воздержавшихся. Недаром слова однокоренные, явно они звенья одной сущностной цепи.