Птица-говорун отличается умом и сообразительностью
Слово, конечно, может быть серебром, тут я с народной мудростью согласна. А может быть платиной, железкой, ватой и дерьмом. Может быть конфетой, может - перчинкой, а может - ни рыбой ни мясом. Но слово может быть.
А вот молчание, извини, русский фольклор, ничем быть не может. Тем более золотом. Молчание - тугая черная воронка, в которую с присвистом втягивается воздух вместе со всеми зачатыми в нем желаниями и мечтами.
Поэтому, дорогое человечество, советую тебе не молчать.
Говорите - и не важно за кого вы там сойдете.
Говорите - вас не слышно!
Говорите, говорите, я всегда зеваю, когда мне интересно.
Пусть слова вылетают как воробьи, не стоит их ловить и сокрушаться, что птички вышли серые и глупые. Кто-то полюбит их и такими.
В конце концов, слова - единственное, что мы запомним на всю жизнь. Пейзажи померкнут, лица смажутся, вкус поцелуев растает, как ириска-барбариска - быстрее, чем успеешь захотеть его удержать. Но слова останутся.
И если потом немножко поперекатывать их на языке, то они сработают, как волшебная пилюля для Нео: матрицу можно будет увидеть. Те лица, те деревья, то небо, тот вкус и то чувство, что навсегда выжгло самые банальные слова у тебя в сердце.
Собственно, к чему я тут развела пафос в стиле дамского романа: это, простите, от воздержания, я слишком долго молчала. Не писала ничего в ЖЖ, не рассказывала ничего друзьям. Стала жадничать, держа в себе сладкие воспоминания, чтобы не расплескать ненароком. Стала стесняться рассказывать о плохом - они же сами твердят, что я кремень, железная, блин, леди, мудрая сова и "человек с зарядом на удачу". Как я могу их разочаровать? Показаться на свет божий зареванной кулемой, параноиком, сумасшедшей кэрроловской мышью Соней из чайника?
Оказывается, могу. :)
Молчи, скрывайся и таи? Иди нафиг, Тютчев.
Более того, теперь, когда обет молчания прерван, я считаю, что если уж кто-то выплыл живым из бурного потока моего красноречия, психоанализа и самокопания, выплыл и даже не стал особенно отплевываться, а так и встал, обтекая, - этот кто-то мой друг навек. Спасибо.