Так нечестно, когда не умеешь, а хочется! :)
Маленький рассказ на тему мира, дружбы и жвачки
Удивительно, но после возвращения Ангароссэ полюбил приходить в Алквалондэ. Скажи ему кто-нибудь об этом в Белерианде - не поверил бы. Но теперь все было не так, ведь и он был другим. Он был собой - но не по-прежнему собой, а собой - заново. И здесь, у бессонных шепчущих волн он находил покой, и раны были залечены, а горечь воспоминаний… Что ж, так морская вода солона: к питью она непригодна, но зато держит на поверхности и не дает утонуть.
Сначала он почти все время проводил в одиночестве, а потом неожиданно подружился с одним из тэлери. Его звали Эарокко, он любил сидеть на том же самом утесе над морем, что и Ангароссэ, и смотреть на разбивающиеся о скалы волны, а молчание с ним никогда не становилось неловким: они слушали море. Впрочем, разговаривать с Эарокко тоже было хорошо. Только о прошлом они почти не говорили - до одного случая.
Эарокко пригласил его к себе, и Ангароссэ пришел к нему в дом. И стал, как водится гостю, рассматривать стены. На западной стене висели картины - их рисовала дочка Эарокко - и детские, еще неумелые, и самые поздние - уже очень талантливые. Южную стену почти целиком занимало распахнутое окно - из него было видно море, и украшений к нему не требовалось. Ангароссэ перевел взгляд на восточную стену, подошел ближе и чуть не споткнулся. На стене висел меч без ножен, а на перекрестье гарды и клинка у него пламенел герб Дома Феанора.
На лице гостя было такое изумление, что Эарокко не выдержал и расхохотался. Ангароссэ не обиделся:
- Чем смеяться, лучше расскажи мне, как он к тебе попал?
- Если тебе интересно… История недолгая. - начал Эарокко. - Я расскажу без предисловий. Это случилось… - Он вдохнул поглубже. - Это случилось в ночь резни. Я знаю, ты подошел позже, с Нолофинвэ, когда все уже почти закончилось. Но какая была суматоха, когда на помощь Первому дому подоспел Второй, думаю, понимаешь. Мне казалось, что я оглох и ослеп, когда толпа волной вынесла меня куда-то к самому краю, где было посвободнее. Я споткнулся, упал, чуть не сломал свой лук, поднялся снова, побежал. И тут я увидел прямо перед собой высокого светловолосого нолдо, вооруженного мечом. Он несся прямо на меня, и нам обоим нужно было либо остановиться, либо столкнуться друг с другом. Это я сейчас так подробно вспоминаю, а на самом деле все это длилось какие-то секунды.
…О да, все произошло очень быстро. Это потом казалось странным, как за несколько мгновений он успел столько всего передумать и вспомнить. Время будто замедлило свой бег. Вот он учится владеть мечом, и это так легко и красиво - больше всего походит на танец, а танцевать он всегда любил. Новый, диковинный, завораживающий танец, а вместо музыки - стальной звон. Меч, что сейчас у него в руках, подарил ему друг, который учился у Куруфинвэ Атаринкэ. Он ушел вперед, за сыновьями Феанаро, где его найти теперь в этой суматохе? Он говорил ему: будь осторожен, оружие - не только для красивой игры, в нем заключена смерть. Но смерть - глупость! Кто же станет всерьез обращать оружие против своего товарища, как же для этого надо выжить из ума? А если перед тобой будет враг? Он отвечал: "Враг - другое дело!", и смеялся беззаботно...
И вот теперь перед ним - это враг? Невысокий, тоненький, а глаза - того единственного цвета, какого они могут быть, если в них всю жизнь отражаются небо и море. Чистое небо. Неоскверненное море. И страха в глазах нет. Растерянность, тревога - но не страх…
- Я смотрел в его лицо, - продолжал Эарокко, - и понимал, что ему очень страшно, и удивлялся этому. Это я должен был бояться. У меня был только лук, который ничем мне не мог помочь, и даже стрелы к тому времени кончились. Ничего, казалось мне, более нелепого, чем этот лук, и быть не могло в этот момент у меня в руках. Вокруг метался свет факелов, заслоняя свет звездный, от мельтешения теней кружилась голова, и пахло кровью, и я очень четко понял, что сейчас умру. Но я не боялся, не знаю почему. Я просто никогда до этого не знал страха. А в синих глазах нолдо был ужас. Теперь я знаю, что это был страх перед выбором, но тогда - не знал.
Эарокко замолчал и закрыл глаза.
- Трудно рассказывать?
- Нет… Я вспоминаю. Что было дальше? Дальше он взмахнул мечом, я отшатнулся, он вскрикнул, отбросил меч в сторону - звон о камни потонул в общем шуме, будто меч глухо упал на ковер, - сел на землю и опустил голову на колени. Плечи его вздрагивали. Я не мог пошевелиться и смотрел на его длинные золотые волосы, рассыпавшиеся по камням. Безумием было сидеть так: вокруг еще длилась битва, хотя мы с ним и были где-то на ее краю. Безумием было и стоять рядом с ним, а я стоял, как зачарованный. Но и это длилось не долго. Просвистела стрела, и ранила его в предплечье. Я бросился к нему и вытащил стрелу: рана показалась мне неопасной, но крови было много. Я подобрал с земли его меч, рывком поднял его на ноги и повел под небольшую арку неподалеку. Я шел как в бреду, а он опирался на мое плечо. Там тек маленький ручеек, и я промыл ему рану. Разорвал свою рубашку и перевязал его руку. Мы не говорили ни слова и друг на друга не смотрели. Наконец он встал. Сам не знаю к чему, я еле слышным шепотом спросил его:
- Зачем уходить?
Он, кажется, растерялся. Да и я задал глупый вопрос.
- Но Нолофинвэ уходит…и Турукано… Что я такое говорю? Как же теперь остаться?
Но я спрашивал не об этом. Я хотел знать, зачем вообще они уходят. Он почувствовал это, но промолчал. И мне стало не по себе, даже жутко.
- Почему, Эарокко?
- Мне будто явилась стена меж нами - глухая, безысходная, неизбежная стена - настолько невозможно нам было понять друг друга. И знаешь, Ангароссэ, когда погасли Деревья, мне и то не было так плохо. Мы и вы стали такими необратимо разными, что тоска чуть не свалила меня с ног. Но надо было что-то делать, и я сказал ему:
- Возьми свой меч.
Он протянул руку, но вдруг содрогнулся от отвращения и отчаянно замотал головой. Я подумал, не сошел ли он с ума, и не сойду ли я сейчас с ума вместе с ним?
- Да что с тобой такое? Ты ведь уходишь воевать, глупо идти без оружия!
Он смотрел на меня беспомощно и упрямо, как ребенок. Я молча протянул ему свой лук и пустой колчан. Он взглянул мне в глаза и взял.
- Тогда ты забери меч.
Только теперь я догадался, что он, наверное, мой ровесник. До этого он казался мне значительно старше. И здесь же до меня, наконец, дошла бессмысленность всего происходящего.
- Да к чему мне твой меч?!
- Я не могу его так бросить. - Он опустил глаза. - Это друг подарил…
Друг! Я покосился на герб Первого дома и сказал (а что было делать?):
- Ладно. А теперь иди.
Он послушно кивнул и вышел из-под арки. Шел мелкий дождь, было очень темно, голоса доносились издалека - кажется, все закончилось. Я не хотел ни о чем думать: ни о погибших, ни о раненых, ни о кораблях…наверное, от шока. Просто смотрел, как он уходит - золотым пятном волос в темноте. Он обернулся и что-то крикнул, не замедляя поспешного шага. Кажется, он хотел узнать мое имя. Я закричал в ответ: "На луке!", не знаю, услышал ли он. Вот и все.
- На луке?
- Там был вырезан морской конек. Эарокко. А я так и не знаю, как его зовут…
Ангароссэ вскинул голову и тихо сказал:
- Его зовут Лаурэфиндэ.
В задумчивости Эарокко не сразу услышал его.
- Что?!
- Я знаю его. Я видел твой лук. Лаурэфиндэ никому не говорил, откуда он, и вообще ничего об этом не рассказывал. К тому времени, как мы смогли говорить об Алквалондэ, мы с ним уже расстались. Он ушел с Турукано в его потаенный город, а я - в Хитлум с Финдекано.
- Так ты не знаешь, что с ним сейчас?
Ангароссэ вздохнул.
- Нет, увы… Знаю лишь, что обзавестись новым мечом ему все равно пришлось.
- Если я когда-нибудь увижу его снова, я верну ему старый…
- Увидишь. Он такой, знаешь…не жалеет себя. За Турукано в огонь готов кинуться. Горько говорить об этом, но ведь час Гондолина настанет. Когда я видел Лаурэфиндэ последний раз, мне было ясно - он уйдет не зря.
Они помолчали. Каждый думал о своем. Эарокко первым нарушил тишину.
- Скажи, Ангароссэ, а как его зовут там, в Эндорэ?
- Глорфиндель.
По-моему, у меня ни фига не получается :) А, жж все стерпит! Но я не буду расстраиваться, потому что процесс написания мне все равно понравился.
P.S. Ворд предлагает заменить "Гондолин" на "гон долин"... Ой, уже полшестого утра, мамочки!!
Удивительно, но после возвращения Ангароссэ полюбил приходить в Алквалондэ. Скажи ему кто-нибудь об этом в Белерианде - не поверил бы. Но теперь все было не так, ведь и он был другим. Он был собой - но не по-прежнему собой, а собой - заново. И здесь, у бессонных шепчущих волн он находил покой, и раны были залечены, а горечь воспоминаний… Что ж, так морская вода солона: к питью она непригодна, но зато держит на поверхности и не дает утонуть.
Сначала он почти все время проводил в одиночестве, а потом неожиданно подружился с одним из тэлери. Его звали Эарокко, он любил сидеть на том же самом утесе над морем, что и Ангароссэ, и смотреть на разбивающиеся о скалы волны, а молчание с ним никогда не становилось неловким: они слушали море. Впрочем, разговаривать с Эарокко тоже было хорошо. Только о прошлом они почти не говорили - до одного случая.
Эарокко пригласил его к себе, и Ангароссэ пришел к нему в дом. И стал, как водится гостю, рассматривать стены. На западной стене висели картины - их рисовала дочка Эарокко - и детские, еще неумелые, и самые поздние - уже очень талантливые. Южную стену почти целиком занимало распахнутое окно - из него было видно море, и украшений к нему не требовалось. Ангароссэ перевел взгляд на восточную стену, подошел ближе и чуть не споткнулся. На стене висел меч без ножен, а на перекрестье гарды и клинка у него пламенел герб Дома Феанора.
На лице гостя было такое изумление, что Эарокко не выдержал и расхохотался. Ангароссэ не обиделся:
- Чем смеяться, лучше расскажи мне, как он к тебе попал?
- Если тебе интересно… История недолгая. - начал Эарокко. - Я расскажу без предисловий. Это случилось… - Он вдохнул поглубже. - Это случилось в ночь резни. Я знаю, ты подошел позже, с Нолофинвэ, когда все уже почти закончилось. Но какая была суматоха, когда на помощь Первому дому подоспел Второй, думаю, понимаешь. Мне казалось, что я оглох и ослеп, когда толпа волной вынесла меня куда-то к самому краю, где было посвободнее. Я споткнулся, упал, чуть не сломал свой лук, поднялся снова, побежал. И тут я увидел прямо перед собой высокого светловолосого нолдо, вооруженного мечом. Он несся прямо на меня, и нам обоим нужно было либо остановиться, либо столкнуться друг с другом. Это я сейчас так подробно вспоминаю, а на самом деле все это длилось какие-то секунды.
…О да, все произошло очень быстро. Это потом казалось странным, как за несколько мгновений он успел столько всего передумать и вспомнить. Время будто замедлило свой бег. Вот он учится владеть мечом, и это так легко и красиво - больше всего походит на танец, а танцевать он всегда любил. Новый, диковинный, завораживающий танец, а вместо музыки - стальной звон. Меч, что сейчас у него в руках, подарил ему друг, который учился у Куруфинвэ Атаринкэ. Он ушел вперед, за сыновьями Феанаро, где его найти теперь в этой суматохе? Он говорил ему: будь осторожен, оружие - не только для красивой игры, в нем заключена смерть. Но смерть - глупость! Кто же станет всерьез обращать оружие против своего товарища, как же для этого надо выжить из ума? А если перед тобой будет враг? Он отвечал: "Враг - другое дело!", и смеялся беззаботно...
И вот теперь перед ним - это враг? Невысокий, тоненький, а глаза - того единственного цвета, какого они могут быть, если в них всю жизнь отражаются небо и море. Чистое небо. Неоскверненное море. И страха в глазах нет. Растерянность, тревога - но не страх…
- Я смотрел в его лицо, - продолжал Эарокко, - и понимал, что ему очень страшно, и удивлялся этому. Это я должен был бояться. У меня был только лук, который ничем мне не мог помочь, и даже стрелы к тому времени кончились. Ничего, казалось мне, более нелепого, чем этот лук, и быть не могло в этот момент у меня в руках. Вокруг метался свет факелов, заслоняя свет звездный, от мельтешения теней кружилась голова, и пахло кровью, и я очень четко понял, что сейчас умру. Но я не боялся, не знаю почему. Я просто никогда до этого не знал страха. А в синих глазах нолдо был ужас. Теперь я знаю, что это был страх перед выбором, но тогда - не знал.
Эарокко замолчал и закрыл глаза.
- Трудно рассказывать?
- Нет… Я вспоминаю. Что было дальше? Дальше он взмахнул мечом, я отшатнулся, он вскрикнул, отбросил меч в сторону - звон о камни потонул в общем шуме, будто меч глухо упал на ковер, - сел на землю и опустил голову на колени. Плечи его вздрагивали. Я не мог пошевелиться и смотрел на его длинные золотые волосы, рассыпавшиеся по камням. Безумием было сидеть так: вокруг еще длилась битва, хотя мы с ним и были где-то на ее краю. Безумием было и стоять рядом с ним, а я стоял, как зачарованный. Но и это длилось не долго. Просвистела стрела, и ранила его в предплечье. Я бросился к нему и вытащил стрелу: рана показалась мне неопасной, но крови было много. Я подобрал с земли его меч, рывком поднял его на ноги и повел под небольшую арку неподалеку. Я шел как в бреду, а он опирался на мое плечо. Там тек маленький ручеек, и я промыл ему рану. Разорвал свою рубашку и перевязал его руку. Мы не говорили ни слова и друг на друга не смотрели. Наконец он встал. Сам не знаю к чему, я еле слышным шепотом спросил его:
- Зачем уходить?
Он, кажется, растерялся. Да и я задал глупый вопрос.
- Но Нолофинвэ уходит…и Турукано… Что я такое говорю? Как же теперь остаться?
Но я спрашивал не об этом. Я хотел знать, зачем вообще они уходят. Он почувствовал это, но промолчал. И мне стало не по себе, даже жутко.
- Почему, Эарокко?
- Мне будто явилась стена меж нами - глухая, безысходная, неизбежная стена - настолько невозможно нам было понять друг друга. И знаешь, Ангароссэ, когда погасли Деревья, мне и то не было так плохо. Мы и вы стали такими необратимо разными, что тоска чуть не свалила меня с ног. Но надо было что-то делать, и я сказал ему:
- Возьми свой меч.
Он протянул руку, но вдруг содрогнулся от отвращения и отчаянно замотал головой. Я подумал, не сошел ли он с ума, и не сойду ли я сейчас с ума вместе с ним?
- Да что с тобой такое? Ты ведь уходишь воевать, глупо идти без оружия!
Он смотрел на меня беспомощно и упрямо, как ребенок. Я молча протянул ему свой лук и пустой колчан. Он взглянул мне в глаза и взял.
- Тогда ты забери меч.
Только теперь я догадался, что он, наверное, мой ровесник. До этого он казался мне значительно старше. И здесь же до меня, наконец, дошла бессмысленность всего происходящего.
- Да к чему мне твой меч?!
- Я не могу его так бросить. - Он опустил глаза. - Это друг подарил…
Друг! Я покосился на герб Первого дома и сказал (а что было делать?):
- Ладно. А теперь иди.
Он послушно кивнул и вышел из-под арки. Шел мелкий дождь, было очень темно, голоса доносились издалека - кажется, все закончилось. Я не хотел ни о чем думать: ни о погибших, ни о раненых, ни о кораблях…наверное, от шока. Просто смотрел, как он уходит - золотым пятном волос в темноте. Он обернулся и что-то крикнул, не замедляя поспешного шага. Кажется, он хотел узнать мое имя. Я закричал в ответ: "На луке!", не знаю, услышал ли он. Вот и все.
- На луке?
- Там был вырезан морской конек. Эарокко. А я так и не знаю, как его зовут…
Ангароссэ вскинул голову и тихо сказал:
- Его зовут Лаурэфиндэ.
В задумчивости Эарокко не сразу услышал его.
- Что?!
- Я знаю его. Я видел твой лук. Лаурэфиндэ никому не говорил, откуда он, и вообще ничего об этом не рассказывал. К тому времени, как мы смогли говорить об Алквалондэ, мы с ним уже расстались. Он ушел с Турукано в его потаенный город, а я - в Хитлум с Финдекано.
- Так ты не знаешь, что с ним сейчас?
Ангароссэ вздохнул.
- Нет, увы… Знаю лишь, что обзавестись новым мечом ему все равно пришлось.
- Если я когда-нибудь увижу его снова, я верну ему старый…
- Увидишь. Он такой, знаешь…не жалеет себя. За Турукано в огонь готов кинуться. Горько говорить об этом, но ведь час Гондолина настанет. Когда я видел Лаурэфиндэ последний раз, мне было ясно - он уйдет не зря.
Они помолчали. Каждый думал о своем. Эарокко первым нарушил тишину.
- Скажи, Ангароссэ, а как его зовут там, в Эндорэ?
- Глорфиндель.
По-моему, у меня ни фига не получается :) А, жж все стерпит! Но я не буду расстраиваться, потому что процесс написания мне все равно понравился.
P.S. Ворд предлагает заменить "Гондолин" на "гон долин"... Ой, уже полшестого утра, мамочки!!