РАССКАЗ О ГЕРОИЧЕСКОЙ РУССКОЙ ЖЕНЩИНЕ,
Легенде Белого Движения, Марии Владиславовне Захарченко
«Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!»
М.Ю.Лермонтов, "Бородино"
В качестве эпиграфа от РусДайджеста
=========================
Когда полчища завоевателей угрожают Отечеству, на борьбу с ними, наравне с мужчинами, поднимается русская женщина. Наш рассказ о Марии Владиславовне Захарченко - легенде антибольшевистского сопротивления.
Удивительна судьба этой женщины. Благородная девица, закончившая Смольный институт, она в 22-летнем возрасте осталась вдовой с маленьким ребенком на руках. Мария Захарченко становится женщиной-воином на полях Первой Мировой войны, к началу большевистской революции - унтер-офицер, кавалер двух Георгиевских крестов и Георгиевской медали. Тогда же стал явным талант разведчицы. Повторно обретя семейное счастье, она не только любящая и заботливая жена, но и боевой товарищ, - супружеская чета воюет в рядах Добровольческой армии. И вновь трагедия - повторное вдовство.
Оказавшись в эмиграции, Мария Владиславовна вступает в боевую организацию Русского общевоинского союза (РОВС), которую возглавлял генерал Александр Кутепов. Вместе со своим третьим мужем - соратником, она выполняет секретные задания на советской территории. Она становится легендой антибольшевистского сопротивления. Столь же легендарной была ее героическая смерть...
Будущая «бабушка русского белого терроризма» родилась в 1893 г. в семье пензенского помещика, действительного статского советника Владислава Герасимовича Лысова. В 1911 г. она с золотой медалью окончила Смольный институт в Петербурге, после чего год училась в Лозанне. В 1913 г. Мария Лысова вышла замуж за капитана Семёновского полка Ивана Сергеевича Михно. Муж погиб в первые дни Великой войны, оставив Марию двадцатилетней вдовой с новорожденной дочерью. В начале 1915 г. при содействии Императорской семьи она добилась разрешения поступить вольноопределяющимся в 3-й Елизаветградский гусарский полк. За проявленное в боях мужество Мария Михно была награждена Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степеней и произведена в унтер-офицеры. Февральская революция застала её полк на отдыхе в Бессарабии.
После роспуска полка в конце 1917 г. Мария Владиславовна вернулась домой в Пензенскую губернию, где организовала отряд самозащиты от революционного насилия и наладила переправку офицеров в Белую армию. В это время она встретилась с уланским офицером Григорием Александровичем Захарченко, который весной 1918 г. стал её вторым мужем. Вместе супруги отправились на юг и вступили в ряды Добровольческой армии. В 1919-1920 гг. Мария Захарченко сражалась в составе полка, которым командовал её муж. Как и в годы Великой войны, она прославилась отчаянной храбростью и беспощадностью к врагам, получив прозвище «Бешеная Мария». Осенью 1920 г. Григорий Захарченко погиб, а сама Мария Владиславовна была тяжело ранена в боях под Каховкой и отморозила руки и ноги. Тем не менее ей удалось пробиться в Керчь и эвакуироваться на одном из последних врангелевских кораблей.
Оказавшись в Галлиполийском лагере, Мария Захарченко сошлась с бывшим лейб-егерем, капитаном Георгием Николаевичем Радковичем, который стал её третьим, гражданским, мужем. Одними из первых они вступили в Боевую организацию генерала Кутепова, ставившую своей целью продолжение вооружённой борьбы с большевизмом. Из Турции супруги перебралась в Югославию, потом во Францию.
В октябре 1923 г. по заданию Кутепова Захарченко с Радковичем под видом семейной пары по фамилии Шульц впервые нелегально пересекли советскую границу и посетили Петроград и Москву. Их целью было установление связей с группой монархистов во главе с бывшим действительным статским советником Александром Александровичем Якушевым. На самом деле Якушев ещё в 1921 г. был завербован чекистами, которые стали выдавать его за главу подпольной антисоветской организации «Трест». В течение нескольких последующих лет Якушеву удавалось блокировать вооружённую борьбу кутеповцев в России под предлогом того, что она может повредить «Тресту», который вот-вот сам возьмёт власть.
В апреле 1927 г. стало окончательно ясно, что «Трест» является чекистской провокацией. Всем боевикам РОВС, включая Марию Захарченко и Георгия Радковича, удалось ускользнуть из рук ОГПУ и выбраться за границу. Вслед за этим кутеповский Союз национальных террористов направил в СССР несколько боевых групп с целью совершения акций возмездия. Тройка во главе с капитаном Ларионовым устроила взрыв в партийном клубе в Ленинграде и благополучно вернулась в Финляндию. Тройку, направленную в Москву, возглавила Захарченко-Шульц. Во время прощания с Кутеповым на финско-советской границе её последними словами были: «Я прошу лишь об одном - в случае моей гибели продолжать и закончить наше дело».
Об этом последнем и, наверное, самом опасном и героическом периоде жизни Марии Владиславовны красноречиво свидетельствуют немногочисленные записи, оставленные её соратниками - офицерами-кутеповцами. Один из них, В. И. Волков в своей записной книжке посвятил Марии Захарченко такие строки: "Удивительно всё-таки: во главе боевых групп - маленькая, хрупкая женщина! И это она, как никто, умела выбирать и подбирать для работы людей, и её "школа" была единственной и никогда уже, конечно, неповторимой выучкой в условиях неимоверно и непреодолимо тяжёлых, нечеловеческих трудностей. Она - даже для нас легенда! Страшная и прекрасная русская сказка! В её судьбе - судьба русской женщины и русского антибольшевика". Другой офицер-кутеповец, Александр Александрович Анисимов, с восхищением рассказывал: "Когда мы, двое её спутников, просили отдохнуть, Мария Владиславовна сказала нам: "Как вы, мужчины, скоро устаёте"… А это был третий день беспрерывного хода по болотам…"
Приехав в Москву, Мария Владиславовна первым делом отправилась на квартиру Якушева, чтобы убить его, но он в это время был в отъезде из столицы. В ночь с 3 на 4 июня её тройка, в которую также входили Юрий Петерс и Александр Стауниц-Опперпут, заминировала чекистское общежитие на Малой Лубянке. В нём была установлена мощная мелинитовая бомба с часовым механизмом, баллоны с отравляющим газом и зажигательные снаряды. В последнюю минуту охране общежития удалось предотвратить взрыв и дело ограничилось пожаром, который был быстро потушен.
Захарченко и Петерс, разделившись со Стауницем, направились к польской границе. Для их поимки были подняты части ОГПУ и РККА, а также мобилизовано гражданское население. 18 июня Мария Владиславовна и её спутник были застигнуты сотрудниками ОГПУ у станции Дретунь под Полоцком. Чтобы не попасть в плен, они покончили жизнь самоубийством. Один из свидетелей описывал это так: «На противоположной опушке леса, в интервале между мишенями, стоят рядом мужчина и женщина, в руках у них по револьверу. Они поднимают револьверы кверху. Женщина обращается к нам, кричит: - За Россию! - и стреляет себе в висок. Мужчина тоже стреляет, но в рот. Оба падают».
Георгий Радкович погиб в следующем году - 6 июля 1928 г. он бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ в Москве, во время отступления был в районе Подольска окружён чекистами и застрелился.
Так стяжали себе мученические венцы Мария Захарченко-Шульц и её соратники по Союзу национальных террористов. Посмотрим теперь, как закончили свою жизнь их враги.
Александр Александрович Якушев, главная «подсадная утка» в операции «Трест», был в 1929 г. арестован ОГПУ за «участие в контрреволюционной организации», в 1934 г. приговорён к десятилетнему заключению по обвинению в шпионаже, умер в Соловецком концлагере в 1937 г. Проведя восемь последних лет своей жизни на тюремной шконке, сибарит, любитель вкусной еды, редких вин и красивых женщин Якушев успел в полную меру насладиться благодарностью большевиков.
Из основных чекистских кураторов операции «Трест» товарищи Сергей Васильевич Пузицкий, Роман Александрович Пилляр и Владимир Андреевич Стырне были расстреляны в 1937 г. за принадлежность к троцкистско-зиновьевскому блоку и работу на множество иностранных разведок.
Этой участи не избежал и Артур Христианович Артузов - начальник Контрразведывательного отдела ОГПУ в 1922-1930 гг., главный вдохновитель операции «Трест» - товарищи-чекисты пришли за ним 13 мая 1937 г. Согласно тексту обвинительного заключения, Артузов был арестован как активный участник заговорщической группы, существовавшей в органах НКВД во главе с его бывшим наркомом Генрихом Ягодой. Кроме того, Артузов обвинялся в том, что работал одновременно на немецкую, французскую, английскую и польскую разведки.
Поначалу, как водится, Артур Христианович пытался доказать, что в его личном случае произошла чудовищная ошибка. В материалах дела сохранился обрывок записки, написанной им на тюремной квитанции кровью из носа. Записка начинается со слов: «Гражданину следователю. Привожу доказательства, что я не шпион». Однако в органах, созданию которых товарищ Артузов отдал так много сил, умели добиваться показаний. Записка датирована 17 мая, а 22 мая, истекая кровью, слезами и мочой, легендарный чекист уже подписывал все выдвинутые против него обвинения.
Товарищ Артузов, о котором товарищ Дзержинский говорил, что он «честнейший товарищ и я ему не могу не верить как себе», был 21 августа 1937 г. расстрелян на полигоне НКВД «Коммунарка» за «сочувствие троцкизму, организацию антисоветского заговора в НКВД и РККА и подготовку терактов».
Сегодня, когда терроризм стал одним из страшных бичей современного мира, у кого-то может возникнуть вопрос: а насколько оправданы были террористические методы борьбы кутеповцев против советской власти? Не правомерно ли будет поставить генерала Кутепова и членов его боевой организации в один ряд с какими-нибудь современными баадерами, радуевыми и бараевыми?
Весьма точно, как нам представляется, ответил на этот вопрос русский писатель Гуль - человек весьма далёкий от симпатий к РОВСу и каким бы то ни было активным Белым организациям. Гуль, как он сам впоследствии заявлял, не мог выносить кровопролития Гражданской войны, в которой "русский человек должен был убивать русского человека". Эта его позиция привела к тому, что он ушёл из рядов Добровольческой Армии ещё в самом начале Гражданской войны, а потом, в эмиграции, написал "антивоенную книгу", высоко оцененную патриархом советской литературы М. Горьким и неоднократно переизданную в СССР. Так вот, Гуль, будучи ненавистником братоубийственного кровопролития, пишет:
"Я сочувствую выстрелам в Кремле, у Боровицких ворот по лимузинам Тиранов. Убийство Л. Каннегиссером грязно-кровавого чекиста Урицкого я вполне понимал, так же как убийство рабочим Сергеевым бывшего нью-йоркского портного В. Володарского, ставшего вельможей-террористом большевицкого Петрограда. И убийства Войкова Борисом Ковердой, и Воровского Конради я вполне понимал. Покушению Фанни Каплан на "гениальную гориллу" - Ленина я всем сердцем сочувствовал, и жалею, что она его не убила, чем спасла бы не только Россию, но всё человечество. Все эти русские выстрелы не были похожи на выстрелы какого-то полубезумного немецкого террориста Баадера. Нет, русские выстрелы были не террором, а сопротивлением террору… Это были тираноубийственные выстрелы".
Не в "рабочих и крестьян", как утверждала советская пропаганда, были направлены пули кутеповских боевиков, не в "случайные жертвы", а в коммунистов и чекистов - непосредственных мучителей русского народа, организаторов и проводников красного террора. Ибо не против своего народа, боролись соратники генерала Кутепова, а вместе с народом - то здесь, то там поднимавшим внутри страны знамёна антикоммунистических восстаний - за освобождение России!
Источник: русский антикоммунистический паблик "Рассвет"
(http://vk.com/wall-45676490_1270)
«Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!»
М.Ю.Лермонтов, "Бородино"
В качестве эпиграфа от РусДайджеста
=========================
Когда полчища завоевателей угрожают Отечеству, на борьбу с ними, наравне с мужчинами, поднимается русская женщина. Наш рассказ о Марии Владиславовне Захарченко - легенде антибольшевистского сопротивления.
Удивительна судьба этой женщины. Благородная девица, закончившая Смольный институт, она в 22-летнем возрасте осталась вдовой с маленьким ребенком на руках. Мария Захарченко становится женщиной-воином на полях Первой Мировой войны, к началу большевистской революции - унтер-офицер, кавалер двух Георгиевских крестов и Георгиевской медали. Тогда же стал явным талант разведчицы. Повторно обретя семейное счастье, она не только любящая и заботливая жена, но и боевой товарищ, - супружеская чета воюет в рядах Добровольческой армии. И вновь трагедия - повторное вдовство.
Оказавшись в эмиграции, Мария Владиславовна вступает в боевую организацию Русского общевоинского союза (РОВС), которую возглавлял генерал Александр Кутепов. Вместе со своим третьим мужем - соратником, она выполняет секретные задания на советской территории. Она становится легендой антибольшевистского сопротивления. Столь же легендарной была ее героическая смерть...
Будущая «бабушка русского белого терроризма» родилась в 1893 г. в семье пензенского помещика, действительного статского советника Владислава Герасимовича Лысова. В 1911 г. она с золотой медалью окончила Смольный институт в Петербурге, после чего год училась в Лозанне. В 1913 г. Мария Лысова вышла замуж за капитана Семёновского полка Ивана Сергеевича Михно. Муж погиб в первые дни Великой войны, оставив Марию двадцатилетней вдовой с новорожденной дочерью. В начале 1915 г. при содействии Императорской семьи она добилась разрешения поступить вольноопределяющимся в 3-й Елизаветградский гусарский полк. За проявленное в боях мужество Мария Михно была награждена Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степеней и произведена в унтер-офицеры. Февральская революция застала её полк на отдыхе в Бессарабии.
После роспуска полка в конце 1917 г. Мария Владиславовна вернулась домой в Пензенскую губернию, где организовала отряд самозащиты от революционного насилия и наладила переправку офицеров в Белую армию. В это время она встретилась с уланским офицером Григорием Александровичем Захарченко, который весной 1918 г. стал её вторым мужем. Вместе супруги отправились на юг и вступили в ряды Добровольческой армии. В 1919-1920 гг. Мария Захарченко сражалась в составе полка, которым командовал её муж. Как и в годы Великой войны, она прославилась отчаянной храбростью и беспощадностью к врагам, получив прозвище «Бешеная Мария». Осенью 1920 г. Григорий Захарченко погиб, а сама Мария Владиславовна была тяжело ранена в боях под Каховкой и отморозила руки и ноги. Тем не менее ей удалось пробиться в Керчь и эвакуироваться на одном из последних врангелевских кораблей.
Оказавшись в Галлиполийском лагере, Мария Захарченко сошлась с бывшим лейб-егерем, капитаном Георгием Николаевичем Радковичем, который стал её третьим, гражданским, мужем. Одними из первых они вступили в Боевую организацию генерала Кутепова, ставившую своей целью продолжение вооружённой борьбы с большевизмом. Из Турции супруги перебралась в Югославию, потом во Францию.
В октябре 1923 г. по заданию Кутепова Захарченко с Радковичем под видом семейной пары по фамилии Шульц впервые нелегально пересекли советскую границу и посетили Петроград и Москву. Их целью было установление связей с группой монархистов во главе с бывшим действительным статским советником Александром Александровичем Якушевым. На самом деле Якушев ещё в 1921 г. был завербован чекистами, которые стали выдавать его за главу подпольной антисоветской организации «Трест». В течение нескольких последующих лет Якушеву удавалось блокировать вооружённую борьбу кутеповцев в России под предлогом того, что она может повредить «Тресту», который вот-вот сам возьмёт власть.
В апреле 1927 г. стало окончательно ясно, что «Трест» является чекистской провокацией. Всем боевикам РОВС, включая Марию Захарченко и Георгия Радковича, удалось ускользнуть из рук ОГПУ и выбраться за границу. Вслед за этим кутеповский Союз национальных террористов направил в СССР несколько боевых групп с целью совершения акций возмездия. Тройка во главе с капитаном Ларионовым устроила взрыв в партийном клубе в Ленинграде и благополучно вернулась в Финляндию. Тройку, направленную в Москву, возглавила Захарченко-Шульц. Во время прощания с Кутеповым на финско-советской границе её последними словами были: «Я прошу лишь об одном - в случае моей гибели продолжать и закончить наше дело».
Об этом последнем и, наверное, самом опасном и героическом периоде жизни Марии Владиславовны красноречиво свидетельствуют немногочисленные записи, оставленные её соратниками - офицерами-кутеповцами. Один из них, В. И. Волков в своей записной книжке посвятил Марии Захарченко такие строки: "Удивительно всё-таки: во главе боевых групп - маленькая, хрупкая женщина! И это она, как никто, умела выбирать и подбирать для работы людей, и её "школа" была единственной и никогда уже, конечно, неповторимой выучкой в условиях неимоверно и непреодолимо тяжёлых, нечеловеческих трудностей. Она - даже для нас легенда! Страшная и прекрасная русская сказка! В её судьбе - судьба русской женщины и русского антибольшевика". Другой офицер-кутеповец, Александр Александрович Анисимов, с восхищением рассказывал: "Когда мы, двое её спутников, просили отдохнуть, Мария Владиславовна сказала нам: "Как вы, мужчины, скоро устаёте"… А это был третий день беспрерывного хода по болотам…"
Приехав в Москву, Мария Владиславовна первым делом отправилась на квартиру Якушева, чтобы убить его, но он в это время был в отъезде из столицы. В ночь с 3 на 4 июня её тройка, в которую также входили Юрий Петерс и Александр Стауниц-Опперпут, заминировала чекистское общежитие на Малой Лубянке. В нём была установлена мощная мелинитовая бомба с часовым механизмом, баллоны с отравляющим газом и зажигательные снаряды. В последнюю минуту охране общежития удалось предотвратить взрыв и дело ограничилось пожаром, который был быстро потушен.
Захарченко и Петерс, разделившись со Стауницем, направились к польской границе. Для их поимки были подняты части ОГПУ и РККА, а также мобилизовано гражданское население. 18 июня Мария Владиславовна и её спутник были застигнуты сотрудниками ОГПУ у станции Дретунь под Полоцком. Чтобы не попасть в плен, они покончили жизнь самоубийством. Один из свидетелей описывал это так: «На противоположной опушке леса, в интервале между мишенями, стоят рядом мужчина и женщина, в руках у них по револьверу. Они поднимают револьверы кверху. Женщина обращается к нам, кричит: - За Россию! - и стреляет себе в висок. Мужчина тоже стреляет, но в рот. Оба падают».
Георгий Радкович погиб в следующем году - 6 июля 1928 г. он бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ в Москве, во время отступления был в районе Подольска окружён чекистами и застрелился.
Так стяжали себе мученические венцы Мария Захарченко-Шульц и её соратники по Союзу национальных террористов. Посмотрим теперь, как закончили свою жизнь их враги.
Александр Александрович Якушев, главная «подсадная утка» в операции «Трест», был в 1929 г. арестован ОГПУ за «участие в контрреволюционной организации», в 1934 г. приговорён к десятилетнему заключению по обвинению в шпионаже, умер в Соловецком концлагере в 1937 г. Проведя восемь последних лет своей жизни на тюремной шконке, сибарит, любитель вкусной еды, редких вин и красивых женщин Якушев успел в полную меру насладиться благодарностью большевиков.
Из основных чекистских кураторов операции «Трест» товарищи Сергей Васильевич Пузицкий, Роман Александрович Пилляр и Владимир Андреевич Стырне были расстреляны в 1937 г. за принадлежность к троцкистско-зиновьевскому блоку и работу на множество иностранных разведок.
Этой участи не избежал и Артур Христианович Артузов - начальник Контрразведывательного отдела ОГПУ в 1922-1930 гг., главный вдохновитель операции «Трест» - товарищи-чекисты пришли за ним 13 мая 1937 г. Согласно тексту обвинительного заключения, Артузов был арестован как активный участник заговорщической группы, существовавшей в органах НКВД во главе с его бывшим наркомом Генрихом Ягодой. Кроме того, Артузов обвинялся в том, что работал одновременно на немецкую, французскую, английскую и польскую разведки.
Поначалу, как водится, Артур Христианович пытался доказать, что в его личном случае произошла чудовищная ошибка. В материалах дела сохранился обрывок записки, написанной им на тюремной квитанции кровью из носа. Записка начинается со слов: «Гражданину следователю. Привожу доказательства, что я не шпион». Однако в органах, созданию которых товарищ Артузов отдал так много сил, умели добиваться показаний. Записка датирована 17 мая, а 22 мая, истекая кровью, слезами и мочой, легендарный чекист уже подписывал все выдвинутые против него обвинения.
Товарищ Артузов, о котором товарищ Дзержинский говорил, что он «честнейший товарищ и я ему не могу не верить как себе», был 21 августа 1937 г. расстрелян на полигоне НКВД «Коммунарка» за «сочувствие троцкизму, организацию антисоветского заговора в НКВД и РККА и подготовку терактов».
Сегодня, когда терроризм стал одним из страшных бичей современного мира, у кого-то может возникнуть вопрос: а насколько оправданы были террористические методы борьбы кутеповцев против советской власти? Не правомерно ли будет поставить генерала Кутепова и членов его боевой организации в один ряд с какими-нибудь современными баадерами, радуевыми и бараевыми?
Весьма точно, как нам представляется, ответил на этот вопрос русский писатель Гуль - человек весьма далёкий от симпатий к РОВСу и каким бы то ни было активным Белым организациям. Гуль, как он сам впоследствии заявлял, не мог выносить кровопролития Гражданской войны, в которой "русский человек должен был убивать русского человека". Эта его позиция привела к тому, что он ушёл из рядов Добровольческой Армии ещё в самом начале Гражданской войны, а потом, в эмиграции, написал "антивоенную книгу", высоко оцененную патриархом советской литературы М. Горьким и неоднократно переизданную в СССР. Так вот, Гуль, будучи ненавистником братоубийственного кровопролития, пишет:
"Я сочувствую выстрелам в Кремле, у Боровицких ворот по лимузинам Тиранов. Убийство Л. Каннегиссером грязно-кровавого чекиста Урицкого я вполне понимал, так же как убийство рабочим Сергеевым бывшего нью-йоркского портного В. Володарского, ставшего вельможей-террористом большевицкого Петрограда. И убийства Войкова Борисом Ковердой, и Воровского Конради я вполне понимал. Покушению Фанни Каплан на "гениальную гориллу" - Ленина я всем сердцем сочувствовал, и жалею, что она его не убила, чем спасла бы не только Россию, но всё человечество. Все эти русские выстрелы не были похожи на выстрелы какого-то полубезумного немецкого террориста Баадера. Нет, русские выстрелы были не террором, а сопротивлением террору… Это были тираноубийственные выстрелы".
Не в "рабочих и крестьян", как утверждала советская пропаганда, были направлены пули кутеповских боевиков, не в "случайные жертвы", а в коммунистов и чекистов - непосредственных мучителей русского народа, организаторов и проводников красного террора. Ибо не против своего народа, боролись соратники генерала Кутепова, а вместе с народом - то здесь, то там поднимавшим внутри страны знамёна антикоммунистических восстаний - за освобождение России!
Источник: русский антикоммунистический паблик "Рассвет"
(http://vk.com/wall-45676490_1270)