Андрей КУРАЕВ: Как для, русского националиста, для меня очень печально то, что мы теряем Украину
Андрей КУРАЕВ: Как для, русского националиста, для меня очень печально то, что мы теряем Украину
Вообще 23 года - это большой срок даже для церкви, которая, как известно, мы мыслим столетиями. И за это время у людей (я говорю, прежде всего, о священстве, духовенстве, епископате украинской церкви, от которых, собственно, и зависит, в основном, принятие решений) произошло некоторое психологическое отчуждение от России и от Москвы. Вот, знаете, уже много лет бываю на Украине, сижу за каким-то таким вечерним чаепитием в такой нашей поповской компании или с кем-то из епископов украинских, и, вот, знаете, они просто даже не хотят сплетничать о жизни Московской Патриархии. То есть, ну, в порядке вещей «А что там? Как вот там? Почему вот такого туда-то назначили? А кто сейчас на этом месте? А что значит такое назначение?» То есть, ну, обычные корпоративные разговоры для своих - они Москвы не касаются. То есть настолько чувствуют себя независимыми, отрезанными, что какое им дело до того, что сказал Чаплин там? Это их не касается. Вот, что у них в Киеве происходит в синоде, вокруг их митрополита, это для них важно. А то, что в Москве, это очень далеко. Это важный такой психологический показатель.
Были опросы социологические духовенства именно украинской церкви именно Московского Патриархата, которые показали, что... Опрос был вот какой. Мотив. При возможности выбора (то есть там же есть несколько таких, национальных церквей уже много лет), почему, все-таки, большинство клириков, большинство приходов Украины сохраняют лейбл Московской Патриархии? Почему вы этот выбор делаете? И ответ был довольно разочаровывающий для Москвы. Не потому, что они любят Россию или Великую Русь, или русский мир или патриархию, а потому что они не хотят висеть в таком правовом вакууме. То есть связь с Московской Патриархией для них это некая такая каноническая платформа. То есть оставаясь в рамках церковного закона.
Если же вдруг появится другая колея каноническая, возможность уйти в самостоятельное плавание или, может быть, перейти в Константинопольский Патриархат, то тогда большинство духовенства говорят «Да, в таком случае мы отойдем». И это надо учесть. То есть, вот, знаете, у русских и обывателей, и, как ни странно, политиков есть совершенно общее клише, что украинцы - это такие наши братушки младшие, которые только и ждут, когда они смогут сбросить поганое натовское иго и объединиться с нами в горячих объятиях. И, вот, сколько раз я был свидетелем, как какой-нибудь такой гость из Москвы залетный на какой-нибудь киевской или харьковской даже посиделке начинает такой полупьяный спич на тему «Да мы же один народ! Да что вы, в самом деле? Мы вас любим. Должна быть одна страна», и не понимает, почему вокруг него вдруг становится холодно и даже шашлык простывает. Он не понимает, ему кажется, он говорил просто добрые слова.
Знаете, это, действительно, важно понимать. И этого не понимают наши украинские братья часто, что русский империализм - он очень отличается от английского или от французского (наше отношение к Украине). То есть, понимаете, есть Франция и ее Алжир, и арабы для француза, который живет в метрополии, в Париже или в Леоне, ну, в некотором смысле унтерменши были так в колониальную эпоху. А в отношениях Петербурга, скажем, и Москвы и Малороссии никогда не было ничего колониального, превосходительного. Напротив: со времени интеграции Украины в Московское, а потом в Питерское царство, выходцы с Малороссии входили сразу в элиту, будь то гетман Разумовский, как бы, почти что муж Екатерины Великой, духовенство и высшие митрополиты, чины и так далее. И отношение было какое? Вот, что такое русский империализм в отношении к украинскому? «Вы - наши. Мы не видим различий. И поэтому у вас все те права, что и у нас». Казалось бы, с моей точки зрения москаля совершенно не дискриминационная позиция.
А для украинцев это дискриминация, они говорят «Нет, а мы хотим, чтобы нас считали особыми. Мы другие». И, вот, если мы этого не замечаем, когда мы этого не замечаем, то тогда получается, даже не желая этого, мы как-то наступаем на больную мозоль. А потом удивляемся: «Да как же так?»
Исторический анекдот: Это было лет 10 назад. В Киев из Москвы приехала такая представительская делегация во главе с господином Якуниным, главой железных дорог и по совместительству, кажется, он руководитель Фонда апостола Андрея Первозванного. Россия - богатая страна, и поэтому у нас есть 3 ордена Андрея Первозванного. Это высшая государственная награда, высшая церковная награда и кроме того вот этот вот общественный значок, который вручает Якунин от имени этого фонда. Но как говорят сотрудники фонда, «Наш орден единственный, на котором бриллианты настоящие».
И, вот, время от времени каким-то VIP-персонам Якунин вручает эти ордена. Обычно это происходит в декабре в Кремлевском Дворце съездов. Но здесь лауреатом этой премии и кавалером ордена они избрали митрополита киевского Владимира. Он - человек и пожилой, и болезненный, и поэтому поехали ему на месте вручать.
И, вот, Киево-Печерская Лавра, зал заседаний Синода, то есть такое, главное сердце украинского православия. И все телеканалы тут же присутствуют. Комитет по делам религий, в общем, был (сейчас по-украински не вспомню, как он называется). Глава этого комитета присутствует, министр исповеданий. И Якунин на голубом глазу говорит, обращаясь к митрополиту Владимиру Киевскому: «Владыка, мы внимательно смотрим за вашей деятельностью на благо нашей отчизны». Понимаете? Это при том, что там поток обвинений в адрес киевского митрополита, что он, на самом деле, тайный агент Кремля и так далее... И тут Якунин... Ну, митрополит - умный человек. Мгновенно он в ответном слове ни одного слова с корнем «русский» или с корнем «Россия», и ответ только по-украински.
А теперь в условиях общей катастрофы наших российско-украинских отношений, дипломатии и так далее, то если и будет церковный откол, то, ну, понятно, что вины Патриарха в этом нет. Это тектонические сдвиги, и здесь не дело. Ну, только какое-то чудо, конечно, могло бы спасти. Но не об ответственности тех или иных уполномоченных лиц уже идет.
Несомненно, со стороны Москвы нет никакого давления на украинское духовенство. Здесь, безусловно, очень тактичные действия или просто полное их отсутствие. Но вопрос-то не в этом, а в том, что сегодня это почти героический поступок: на своих знаменах или на вывеске храма писать, что это Московская Патриархия или имя Патриарха Московского оглашать в храмах. Не случайно официально пресс-секретарь киевской митрополии еще во времена Майдана сразу, когда там и кровь лилась, он сказал, что «Я понимаю тех людей». Там не было призыва, но: «Я понимаю тех священников, которые отказываются в своих молитвах гласно поминать Патриарха». А я напомню, что по церковным представлениям...
Да. То есть, вот, границы определяются не сержантами с овчарками (церковные границы), а вот именно этими словами, кого люди поминают в молитвах в качестве своего епископа и своего Патриарха. Поэтому вопрос о том, возносится это имя или нет, это очень значимо.
И сегодня на Украине становится проблемно. Такая ситуация была в некоторых западно-украинских епархиях все эти 20 лет. И было такое тихое неофициальное, опять же, согласие с этим из Москвы у Патриарха Алексия: «Ну, ладно. Если, главное, сам священник в сердце считает себя связанным с нашей церковью, ну, если он не поминает мое имя, ну и ладно. Это не повод для того, чтобы его наказывать. Действительно, понятно: ситуация очень тяжелая». А сейчас это начинает идти уже дальше.
То есть, понимаете, для меня как для, русского националиста, для меня как раз очень печально то, что мы теряем Украину.
Знаете, вот, сегодня только ленивый не процитировал слова Збигнева Бжезинского, что Россия вместе с Украиной - это великая мировая держава, а Россия без Украины - это геополитическое ничто. И, вот, в этом смысле мы теряем Украину. Ну, то есть получая кусочек, Крым, скажем, даже если получаем, не говоря там о каких-то международных последствиях, но психологически, идеологически я боюсь, что в итоге даже Донбасс будет солидаризироваться на основании этой западно-украинской, так называемой бандеровской идеологии в чем-то. Вот в этом смысле боюсь, что мы ее теряем.
Крымско-татарская большая община. Эти годы я про себя радовался, слава богу, что хотя бы это не проблема России. Вот сейчас, кажется, это снова наша проблема. Всё очень непросто и, по сути, каждый день меняется. Ну, например, если бы речь шла просто об автономии Крыма, независимости, я думаю, что Турция это поддерживала бы.
Может быть какой-то кровавый исход во всей этой ситуации?
И может, и не может, потому что, все-таки, понимаете, одно дело вот эти крымско-татарские активисты, отчасти боевики, когда они заранее уверены, что киевская власть - это ничто и звать их никак, и они никогда не решатся на какие-то серьезные действия. И тогда можно борзеть.
Другое дело, если они понимают, что российская политическая власть готова действовать очень многими направлениями, и там нет табу на какой-то даже и в случае чего силовой вариант. А с другой стороны, есть оружие морковка, которую, опять же, Киев не мог по бедности своей предложить. Поэтому определенные карты и козыри есть у московской политики. То есть это не совсем такая безнадежная, не совсем тупиковая ситуация.
Может ли политическое противостояние может перерасти в религиозное противостояние?
Нет, такой опасности в данном случае, я думаю, нет. Все-таки, действительно, это единоверные братья. Но это не гарантирует отсутствия конфликтов. И есть такое правило в православном мире, что православная церковь в каждой стране поддерживает свои власти и свою армию. Это знаменитый принцип симфонии византийской. Вот, двуглавый орел, единое тело и две головы, царь и Патриарх. Симфонизм предполагает, что император по умолчанию соглашается считать ортодоксией то, что скажет церковный собор, не вмешиваясь в собственно богословие, а церковь и Патриарх согласны молитвой или как-то иначе, словом своим поддерживать те политические акции, которые считает нужным предпринять император.
И поэтому надо сказать, что в богословии в восточной церкви, в православной, вопрос о справедливой войне или несправедливой особо не ставился. Император сказало «Идем», ну, значит, идем.
И поэтому уже есть заявление главного военного капеллана украинской армии митрополита Августина о том, что церковь благословляет на защиту нашего украинского отечества. И даже в случае, как это ни страшно сказать, если агрессия со стороны России и так далее.
Вы понимаете, в XX веке все войны ведутся в порядке защиты. И Гитлер защищал своих соотечественников в Данциге в 1939 году, с чего всё началось, да? Все мы всё время защищаемся. Так что, опять же, вот это некая такая странность, в чем-то, может быть, лицемерие и так далее, но это то, что позволяет, все-таки, до конца этому конфликту не обрести характер межрелигиозного столкновения.
Вы знаете, у меня сейчас мало встреч с людьми, поэтому не могу сказать, какие происходят перемены в общественном мнении России. Но если честно, у меня всё равно вопрос «Who is mister Putin?» Потому что объективно, по геополитическим последствиям скорее это такие, торжественные или, напротив, тихие похороны проекта реставрации Советского Союза, вот, проекта реинтеграции (то, что иначе называлось). Потому что, естественно, Казахстан теперь серьезно этим напуган.
Все соседи, как бы, они так. То есть вот такая миролюбивая риторика «Мы идем к вам с культурой, с миром и с газом», она вдруг как-то просела изрядно, полиняла. Вот это, конечно, некое новшество. То есть у нас, когда нас ампутировали в 1991 году, нас утешали тем, что это ненадолго. Вот, сейчас этот угар кончится, а потом на новых основаниях будет новый союзный договор, возобладает всё равно центростремительная сила, люди протрезвятся. И мы, вот, с этими ожиданиями жили, по крайней мере, 90-е годы.
Вот сейчас, я думаю, с этим радикально покончено. И надо учиться жить в тех границах, которые у нас есть.
Мир во всем мире, а Крым в России, да? Вот, если к этому всё придет, так я буду только рад. Но только у меня всё равно ощущение, а насколько просчитаны последствия? Или здесь какие-то такие, импульсивные действия, или просто «А вот ладно, а всё равно прорвемся, а повезет». А если не повезет? Я говорю не о войне, нет. Ну, просто, что со страной Украиной? Знаете, вот, я как человек, знающий немножко церковную историю, я помню: в 80-е годы наши дипломаты, в том числе и нынешний святейший Патриарх Кирилл в разговоре с католическими коллегами всегда говорили, что уния - это путь в тупик, потому что уния, то есть переход части православных в католичество, это откусывание от огромного массива православия небольшого кусочка. И вы по этому поводу ликуете. Но остальной-то православный массив только еще больше преисполняется недоверия по отношению к Ватикану, и психологически скорее от вас дистанцируется, и поэтому экуменическое движение вашими действиями вот этими слишком поспешными ставится, на самом деле, в тупик. Церкви не сближаются, церкви только расходятся. Хотя, несколько десятков тысяч человек стали вашими, да?
Вот, понимаете, у меня такое ощущение, что именно это происходит сегодня в отношениях России и Украины. То есть даже при мирной, спокойной интеграции Крыма в состав России, вот, без войны и так далее, но... Я пробовал поставить себя на место какого-нибудь харьковчанина. И вдруг он это видит, который привык там ездить в Крым, считать это частью своего мира, да? И как-то ему, мне кажется, теперь будет убедительна именно та, западно-украинская версия истории России, истории Украины.
У нас же разные истории. Скажем, в русской памяти нет какой-нибудь битвы под Конотопом, когда казаки разбили русскую дворянскую конницу. А в идеологии Ющенко это, скажем, было одно из главных событий национальной истории.
Вот сейчас я боюсь, что и восточно-украинская молодежь, русскоязычная вполне, вот, они начнут это воспринимать.
В украинском политикуме все ведущие деятели подчеркнуто церковны. Ну, Турчинов, ладно, он не православный, он, вроде, там баптист, но пастор баптистский, проповедник как никак, да? Янукович или, там, помните, сколько икон и мощей в доме у этого украинского генпрокурора было?
Янукович подчеркнуто ортодоксален, да? Олигарх Порошенко, который один из спонсоров Майдана, тоже. И, в обществе всем более-менее понятно, кто в украинской церкви с кем из них вот в таких, интимно-духовнических или каких-то советнических отношениях. И поэтому можно было бы собрать без телекамер вот такой духовный совет: «Давайте придем, поясним, кто чего хочет. Как выйти без крови из этой ситуации».
Ну, понятно, что митрополит, который в коме лежал с декабря, он не мог это инициировать. Вот это, я думаю, тоже одна из причин того, что тормоза отказали.
Вот, у украинской православной церкви - у нее сложнее. Знаете, в свое время Патриарх Кирилл сказал в декабре 20102 года «Наши люди и там, и там, и на Поклонной, и на Болотной площадях», да? Ну, точно так же и на Украине. Паства православной церкви и там, и там. И поэтому однозначно вставать...
Вокруг Белого дома я бегал в 1991 году и даже внутрь ходил, с Руцким встречался, какой-то контакт между Патриархом Алексием и Белым домом тогда осуществлял.
Расскажу историю вмешательства церкви в политику.
Первая - это V-й век, Рим, который уже не столичный город (столица в Стамбуле, в Константинополе). И поэтому, поскольку императора нету, а, значит, и такой, карьерно-ориентированной элиты (она там, в новой столице), то в Риме более традиционный образ жизни, языческий еще сохраняется несколько десятилетий. И в частности, гладиаторские бои.
И, вот, однажды в один из гладиаторских боев человек один выскакивает на арену, становится между гладиаторами, кричит «Люди, что вы делаете? Вы убиваете друг друга. Вы христиане. Перестаньте это делать». В него летят камни и так далее, его убивают. Но когда его кровь пролилась, люди одумались: монаха убили. И на этом гладиаторские бои кончились в истории западного мира.
Источник
присоединиться к сообществу РОНС-информ! rons_inform
читайте материалы на сайте РОНС