не осколки. не кусочки. пусть снова - листья. Осенние листья одного дня.
Утро. Одиннадцать.
Ночью шел дождь, и теперь во дворе пусто, холодно и ветрено. Общий фон - серый. Редкие островки желтых листьев не земле и на деревьях не столько разбавляют его, сколько подчеркивают.
На пустой детской площадке девушка в ярко-оранжевой куртке раскачивается на качелях. Высоко. Сильно.
На лавочку брошен рюкзак.
Зову к окну мужчину:
- Смотри. Вот так надо пары прогуливать!
- Нет, она школьница, а не студентка!
Задумываюсь. Не школьница. Школота как прогуливаает - компанией, да под сигаретку, да в подворотне, или в центр поехать в МакДональдс... В общем, дети - существа стадные и боящиеся показаться как странными или "детьми", так и романтичными.
А чтобы в одиночестве осенним утром так вот качаться, нужно все эти страхи перерасти.
В это время девушка поднимается с качелей. Видно, что никакая она не школьница и не студентка, что лет ей не меньше тридцати.
Надевает рюкзак. Берет костыли, прислоненные к скамейке.
И уходит, опираясь на них.
Мораль? Человек создан для счастья, и не как птица для полета, а просто - для полета. Хотя бы на качелях.
Вечер. Семь.
Парк. В воздухе стоит морось, отражая с одинаковым эффектом как темноту, так и огни фонарей. Кто не знает - тут темнота падает сразу и так, что ее ложкой есть можно.
Мы договорились встретиться с Эрикой и посмотреть недавно открытый в парке бар. Но она опаздывает, а мне холодно. Поэтому бреду в том направлении сама.
Здание нашла. Магазин с какими-то нелепыми тряпками нашла. И устремилась к нему, приняв в темноте выставленных манекенов за курящих у входа посетителей.
Потом уже, сбоку, обнаружила еще несколько горящих окон. За ними сидят какие-то люди, листают бумаги, стоит прилавок - но, кажется, пустой. Я заблудилась? Мне не сюда?
Вообще-то да. Вообще-то нет. Потому что бар еще не открылся. Потому что мне здесь уже рады. Вынимают "из сумрака", приглашают внутрь.
Я замерзла очень, на самом деле. Новые коричневые сапоги требовали бежевого пальто, а в нем тепло только днем.
Поэтому соглашаюсь на кофе "за счет заведения, вот наш шеф и наш бармен, мы откроемся послезавтра, у нас в меню джаз и блюз, а еще сладости" - голос хозяина журчит, пока пытаюсь согреть обе ладони об наперсток эспрессо. А передо мной приземляется блюдо с пирожными.
В это время народ "допиливает" концепцию. Предлагают и мне, но почти сразу же с сожалением констатируют, что я вряд ли хочу, потому что "только погреться зашла".
Я-то, конечно, "только", но пусть к вам ходят греться - в тепло и уют, туда, где будет вкусно, интересно и все свои. Вот вам и вся концепция. И моя благодарность.
А последний эпизод этого же дня даже не лирический. Смешной.
Вечер. Одиннадцать.
Надо сказать, что сейчас я живу почти на территории студенческого городка. Считайте, кампус.
Иду, курю. Нет, я не боюсь здесь совсем. Меня тут то семечками студенты кормят, то за спиной обсуждают - все при деле. И айфоном дорогу бы освещала, да в темноте вижу. И вообще, он сел.
Мальчик лет двадцати, выгуливающий спаниеля, спросил у меня сигарету. Надо сказать, что "Винстон" бывает здесь двух видов - стандартный и "российский". Почему пишу в кавычках - потому что производство все равно местное, не знаю, почему его так называют. Но пачка красивая - открывается щелчком вбок, и все, что синенькое, блестит.
Вот и мальчику пачка понравилась.
Объяснила, где покупаю и что это.
И тут... Мальчик заинтересовался "акцентом". Да, здесь речь эталонного носителя русского языка полагают акцентом. Но, правда, акцент им нравится))
Выяснил, что я из Питера. И не замедлил поинтересоваться, куда здесь поступаю.
(Еще раз перечитайте от "Надо сказать", если очень удивились.)
- Мне двадцать восемь лет, у меня два высших образования, и я уже на всех наступила, - промолчала, улыбаясь, я...
Спасибо, Город.
Ночью шел дождь, и теперь во дворе пусто, холодно и ветрено. Общий фон - серый. Редкие островки желтых листьев не земле и на деревьях не столько разбавляют его, сколько подчеркивают.
На пустой детской площадке девушка в ярко-оранжевой куртке раскачивается на качелях. Высоко. Сильно.
На лавочку брошен рюкзак.
Зову к окну мужчину:
- Смотри. Вот так надо пары прогуливать!
- Нет, она школьница, а не студентка!
Задумываюсь. Не школьница. Школота как прогуливаает - компанией, да под сигаретку, да в подворотне, или в центр поехать в МакДональдс... В общем, дети - существа стадные и боящиеся показаться как странными или "детьми", так и романтичными.
А чтобы в одиночестве осенним утром так вот качаться, нужно все эти страхи перерасти.
В это время девушка поднимается с качелей. Видно, что никакая она не школьница и не студентка, что лет ей не меньше тридцати.
Надевает рюкзак. Берет костыли, прислоненные к скамейке.
И уходит, опираясь на них.
Мораль? Человек создан для счастья, и не как птица для полета, а просто - для полета. Хотя бы на качелях.
Вечер. Семь.
Парк. В воздухе стоит морось, отражая с одинаковым эффектом как темноту, так и огни фонарей. Кто не знает - тут темнота падает сразу и так, что ее ложкой есть можно.
Мы договорились встретиться с Эрикой и посмотреть недавно открытый в парке бар. Но она опаздывает, а мне холодно. Поэтому бреду в том направлении сама.
Здание нашла. Магазин с какими-то нелепыми тряпками нашла. И устремилась к нему, приняв в темноте выставленных манекенов за курящих у входа посетителей.
Потом уже, сбоку, обнаружила еще несколько горящих окон. За ними сидят какие-то люди, листают бумаги, стоит прилавок - но, кажется, пустой. Я заблудилась? Мне не сюда?
Вообще-то да. Вообще-то нет. Потому что бар еще не открылся. Потому что мне здесь уже рады. Вынимают "из сумрака", приглашают внутрь.
Я замерзла очень, на самом деле. Новые коричневые сапоги требовали бежевого пальто, а в нем тепло только днем.
Поэтому соглашаюсь на кофе "за счет заведения, вот наш шеф и наш бармен, мы откроемся послезавтра, у нас в меню джаз и блюз, а еще сладости" - голос хозяина журчит, пока пытаюсь согреть обе ладони об наперсток эспрессо. А передо мной приземляется блюдо с пирожными.
В это время народ "допиливает" концепцию. Предлагают и мне, но почти сразу же с сожалением констатируют, что я вряд ли хочу, потому что "только погреться зашла".
Я-то, конечно, "только", но пусть к вам ходят греться - в тепло и уют, туда, где будет вкусно, интересно и все свои. Вот вам и вся концепция. И моя благодарность.
А последний эпизод этого же дня даже не лирический. Смешной.
Вечер. Одиннадцать.
Надо сказать, что сейчас я живу почти на территории студенческого городка. Считайте, кампус.
Иду, курю. Нет, я не боюсь здесь совсем. Меня тут то семечками студенты кормят, то за спиной обсуждают - все при деле. И айфоном дорогу бы освещала, да в темноте вижу. И вообще, он сел.
Мальчик лет двадцати, выгуливающий спаниеля, спросил у меня сигарету. Надо сказать, что "Винстон" бывает здесь двух видов - стандартный и "российский". Почему пишу в кавычках - потому что производство все равно местное, не знаю, почему его так называют. Но пачка красивая - открывается щелчком вбок, и все, что синенькое, блестит.
Вот и мальчику пачка понравилась.
Объяснила, где покупаю и что это.
И тут... Мальчик заинтересовался "акцентом". Да, здесь речь эталонного носителя русского языка полагают акцентом. Но, правда, акцент им нравится))
Выяснил, что я из Питера. И не замедлил поинтересоваться, куда здесь поступаю.
(Еще раз перечитайте от "Надо сказать", если очень удивились.)
- Мне двадцать восемь лет, у меня два высших образования, и я уже на всех наступила, - промолчала, улыбаясь, я...
Спасибо, Город.