Русская нефть -4 (90-е Годы),Залоговые аукционы,кризис неплатежей
Залоговые аукционы
Важным этапом в приватизации российской нефтянки стали залоговые аукционы. Чтобы помочь государству преодолеть бюджетный дефицит, в марте 1995 года руководители ведущих российских банков предложили кредитовать правительство под залог государственных пакетов акций самых привлекательных предприятий страны. 31 августа 1995 года был принят Указ Президента РФ «О порядке передачи в 1995 году в залог акций, находящихся в федеральной собственности» № 889.
Залоговые аукционы проводились для «своих» игроков, посторонние и иностранные инвесторы к ним не допускались. Заявку «Роснефти» на участие в залоговом аукционе по 40,12% акций «Сургутнефтегаза» в ноябре 1995 года даже не приняли, сославшись на неверно заполненные банковские гарантии[13].
В декабре 1995 года будущим кредиторам правительства было предложено 51% акций «Сибнефти», 51% акций «СИДАНКО» и 45% акций «ЮКОСа». «Сибнефть» тогда досталась Нефтяной финансовой компании Бориса Березовского и Романа Абрамовича за 100,3 млн долларов, «СИДАНКО» - банкам МФК и «ОНЭКСИМ» Владимира Потанина за 130 млн, а «ЮКОС» - «МЕНАТЕПу» Михаила Ходорковского за 159 млн. В залоговых аукционах на 5% акций «ЛУКОЙЛа» и 40,12% акций «Сургутнефтегаза» победили сами эмитенты[14].
Правительство теоретически могло погасить задолженность и вернуть себе залоговые пакеты, но это не отвечало интересам банкиров. В итоге государство не расплатилось с кредиторами, и они получили право продать залог для погашения кредита.
Примечательно проходила приватизация «ЮКОСа» в пользу «МЕНАТЕПа». Залоговый аукцион на 45% и инвестиционный конкурс на 33% уставного капитала «ЮКОСа» выиграла фирма «Лагуна» под гарантии «МЕНАТЕПа»; банк не скрывал, что целиком ее контролирует. Осенью 1996 года «ЮКОС» провел дополнительную эмиссию акций и направил доходы на погашение своей бюджетной задолженности. В результате госпакет акций, находившийся в залоге, был размыт с 45 до 33,33% акций и в декабре 1996 года продан. За него боролись Московский пищевой комбинат, контролируемый «МЕНАТЕПом», и ЗАО «Монблан», которое и победило, предложив 160,1 млн долларов (при стартовой цене 160 млн долларов) и 200 млн долларов инвестиций в течение двух лет. На вопросы журналистов о роде деятельности «Монблана» Константин Кагаловский, первый заместитель председателя правления «МЕНАТЕПа», бросив взгляд в потолок, как бы стараясь разглядеть, чем же занимается ЗАО, сказал: «Да вроде бы нефтью»[15].
В 1997 году залоговая эпопея завершилась без особых сюрпризов: все залоговые пакеты перешли структурам, родственным залогодержателям. В результате залоговой эпопеи государство утратило контрольный пакет в основных ВИНК, а старую гвардию «нефтяных генералов» начало вытеснять новое поколение российских бизнесменов, которые стали играть все большую роль в российской экономике и политике.
Экспорт нефти
Экспорт нефти всегда был для России основным источником валютных поступлений. Все бывшие советские республики, кроме богатых углеводородами Казахстана, Туркмении и Азербайджана, зависели от российской нефти. Но после 1992 года экспорт в ближнее зарубежье постоянно сокращался. Сохраняли его по политическим, а не коммерческим соображениям: мало кто из тех потребителей мог покупать нефть по мировым ценам, да и вовремя платить они особо не любили.
Либерализация внешней торговли была основой основ экономических реформ 1991-1992 годов. Чтобы приостановить падение нефтедобычи, право экспорта нефти и нефтепродуктов передали нефтедобывающим компаниям, геологическим предприятиям, НПЗ, трейдерам - всего более чем 120 организациям. Между ними разгорелась жесткая конкуренция, и из-за явного демпинга в 1992 году цена на российскую нефть упала на 20%. Тогда экспорт был рекордно мал - лишь 65 млн тонн.
Вошло в моду освобождение от уплаты экспортных пошлин. По данным МВД, в 1992 году без пошлин было вывезено 67% нефти, в результате бюджет недобрал 2 млрд долларов[16]. Поначалу нефтяные компании могли экспортировать нефть, только получив экспортные квоты от Минтопэнерго, Минэкономики и Министерства внешнеэкономических связей. В 1993-1994 годах нефтяникам выдавали квоты на 10-15% общей добычи, в 1998 году - в среднем уже на 34%. Но реально квоты зависели от лоббистской мощи компаний. К примеру, в 1994 году «Сургутнефтегаз» экспортировал 18% своей нефти, а «Черногорнефть» - только 9%[17].
В 1992 году правительство ввело регистрацию спецэкспортеров - предприятий, обладавших правом экспорта стратегически важных сырьевых товаров. Зачастую они не имели прямого отношения ни к экспорту, ни к нефти. Один из крупнейших трейдеров - МЭС («Международное экономическое сотрудничество») - был создан в 1990 году колхозом «Путь к коммунизму» (15% акций) и сельскохозяйственным кооперативом «Феникс» (15% акций). В число акционеров вошли финансово-хозяйственное управление Московской патриархии (15%), ГлавУпДК (15%) и Ассоциация «Мост» (7%)[18]. Благодаря спецэкспортерам экспорт увеличился до 80 млн тонн в 1993 году, цена на нефть выросла, приток валюты в страну стал возрастать.
Спецэкспортеры, которым покровительствовали высокопоставленные чиновники, вызывали массу претензий у Минтопэнерго, представлявшего интересы нефтяников, и у Минэкономики, которое отражало точку зрения Международного валютного фонда (МВФ). Фонд в качестве одного из условий предоставления стабилизационного кредита России требовал отменить квоты, лицензии и спецэкспортеров. В результате их век оказался недолгим. Хотя они и увеличили экспортные доходы, России очень были нужны 6 млрд долларов от МВФ. 31 декабря 1994 года Виктор Черномырдин подписал Постановление Правительства РФ «О вывозе нефти и нефтепродуктов за пределы таможенной территории Российской Федерации с 1 января 1995 года» № 1446, по которому экспортные квоты и лицензии отменялись, а право экспортировать нефть получали добывающие предприятия пропорционально добыче. В марте 1995 года институт спецэкспортеров был упразднен. И через пять дней было заключено соглашение с МВФ о выдаче России кредита на 6 млрд долларов.
С середины 1990-х годов в нефтяной отрасли появились федеральные целевые программы. Так, в 1995-1996 годах «Балкар-трейдинг» экспортировал 8 млн тонн нефти под модернизацию Красноярского комбайнового завода, в 1996-1997 годах МЭС - 9 млн тонн для оплаты реконструкции Московского Кремля и строительства жилья для депутатов, «Альфа-Эко» - 8 млн тонн для запуска производства самолета Ту-324 в Казани и 8 млн тонн для обеспечения сделки «нефть за сахар» с Кубой, «Росвнешторг» - 2 млн тонн для поддержки гжельского промысла. Но постепенно под давлением Минтопэнерго трейдеров вытесняли нефтяники. Например, в 1996-1997 годах «Сургутнефтегазу» выделили 10 млн тонн для сооружения терминала в бухте Батарейная, а «Нижневартовскнефтегазу» - 5 млн тонн в год на восстановление Самотлора[19]. Окончательно федеральные экспортные программы были ликвидированы Указом Президента РФ «О мерах по снижению задолженности предприятий нефтяного комплекса по платежам в федеральный бюджет и государственные внебюджетные фонды» от 8 июля 1997 года № 693. Освободившееся место в экспортной трубе распределили среди нефтяников, готовых гасить бюджетные долги.
Кризис неплатежей
В 1993-1994 годах в условиях галопирующей инфляции компаниям было выгодно задерживать оплату за товары и услуги. Хорошо было только автозаправочным станциям, с которыми клиенты рассчитывались наличными. Поскольку правительство активно практиковало «товарные кредиты», нефтяникам приходилось отпускать нефтепродукты в долг, а крупные потребители - сельское хозяйство и силовые министерства - денег за них не возвращали. Нефтеперерабатывающие заводы, пострадавшие от неплатежеспособных аграриев и силовиков, не торопились расплачиваться за полученную от нефтедобывающих компаний нефть. Эксперты полагают, что вклад в кризис неплатежей внесли и директора некоторых НПЗ, которые «прокручивали» оборотный капитал вместо того, чтобы платить нефтедобытчикам. В результате добывающим предприятиям пришлось хуже всех. Им оставалось лишь сокращать инвестиции, закрывать скважины и задерживать зарплату. Не получавшие денег нефтяники в ответ бастовали. Популярным на митингах стал плакат «Голодный нефтяник - позор России!»
Осенью 1993 года вспыхнула отраслевая стачка из-за того, что нефтяники не получали зарплату более полугода. Тогдашняя система налогообложения привела к тому, что практически весь фонд оплаты труда работников нефтегазовых отраслей облагался прогрессивным налогом на прибыль, а реальная зарплата нефтяников и газовиков - прогрессивным подоходным налогом. При этом дебиторская задолженность предприятиям сектора превысила 3 трлн рублей. Тогда бастовало около 7 тыс. человек, грозя перекрыть поставки нефти и газа в Европейскую часть страны. Рабочие приняли обращение к трудящимся Надымского района и всем гражданам России с призывом выразить солидарность с бастующими. «Больше года правительство и многочисленные комиссии занимаются обманом. Все наши обращения к президенту, правительству остаются безответными. Сегодня грабительскими налогами нас поставили на колени»[20], - говорилось в обращении.
Неплатежи росли, предприятия нищали, налоги не вносились вовремя. Пришлось возвращаться к натуральному хозяйству. В Тюмени в 1994 году был подписан самый крупный договор об уплате налогов сырьем в бюджет области. Нефть «Ноябрьскнефтегаза» власти поставляли на Омский НПЗ, нефтепродукты - в Кемеровскую область, откуда через «Кузбассразрезуголь» в Тюмень шел уголь для отопления городов. А «Нижневартовскнефтегаз» выплачивал в бюджет Нижневартовска «живыми деньгами» только 11%, остальное - продукцией[21].
Важным этапом в приватизации российской нефтянки стали залоговые аукционы. Чтобы помочь государству преодолеть бюджетный дефицит, в марте 1995 года руководители ведущих российских банков предложили кредитовать правительство под залог государственных пакетов акций самых привлекательных предприятий страны. 31 августа 1995 года был принят Указ Президента РФ «О порядке передачи в 1995 году в залог акций, находящихся в федеральной собственности» № 889.
Залоговые аукционы проводились для «своих» игроков, посторонние и иностранные инвесторы к ним не допускались. Заявку «Роснефти» на участие в залоговом аукционе по 40,12% акций «Сургутнефтегаза» в ноябре 1995 года даже не приняли, сославшись на неверно заполненные банковские гарантии[13].
В декабре 1995 года будущим кредиторам правительства было предложено 51% акций «Сибнефти», 51% акций «СИДАНКО» и 45% акций «ЮКОСа». «Сибнефть» тогда досталась Нефтяной финансовой компании Бориса Березовского и Романа Абрамовича за 100,3 млн долларов, «СИДАНКО» - банкам МФК и «ОНЭКСИМ» Владимира Потанина за 130 млн, а «ЮКОС» - «МЕНАТЕПу» Михаила Ходорковского за 159 млн. В залоговых аукционах на 5% акций «ЛУКОЙЛа» и 40,12% акций «Сургутнефтегаза» победили сами эмитенты[14].
Правительство теоретически могло погасить задолженность и вернуть себе залоговые пакеты, но это не отвечало интересам банкиров. В итоге государство не расплатилось с кредиторами, и они получили право продать залог для погашения кредита.
Примечательно проходила приватизация «ЮКОСа» в пользу «МЕНАТЕПа». Залоговый аукцион на 45% и инвестиционный конкурс на 33% уставного капитала «ЮКОСа» выиграла фирма «Лагуна» под гарантии «МЕНАТЕПа»; банк не скрывал, что целиком ее контролирует. Осенью 1996 года «ЮКОС» провел дополнительную эмиссию акций и направил доходы на погашение своей бюджетной задолженности. В результате госпакет акций, находившийся в залоге, был размыт с 45 до 33,33% акций и в декабре 1996 года продан. За него боролись Московский пищевой комбинат, контролируемый «МЕНАТЕПом», и ЗАО «Монблан», которое и победило, предложив 160,1 млн долларов (при стартовой цене 160 млн долларов) и 200 млн долларов инвестиций в течение двух лет. На вопросы журналистов о роде деятельности «Монблана» Константин Кагаловский, первый заместитель председателя правления «МЕНАТЕПа», бросив взгляд в потолок, как бы стараясь разглядеть, чем же занимается ЗАО, сказал: «Да вроде бы нефтью»[15].
В 1997 году залоговая эпопея завершилась без особых сюрпризов: все залоговые пакеты перешли структурам, родственным залогодержателям. В результате залоговой эпопеи государство утратило контрольный пакет в основных ВИНК, а старую гвардию «нефтяных генералов» начало вытеснять новое поколение российских бизнесменов, которые стали играть все большую роль в российской экономике и политике.
Экспорт нефти
Экспорт нефти всегда был для России основным источником валютных поступлений. Все бывшие советские республики, кроме богатых углеводородами Казахстана, Туркмении и Азербайджана, зависели от российской нефти. Но после 1992 года экспорт в ближнее зарубежье постоянно сокращался. Сохраняли его по политическим, а не коммерческим соображениям: мало кто из тех потребителей мог покупать нефть по мировым ценам, да и вовремя платить они особо не любили.
Либерализация внешней торговли была основой основ экономических реформ 1991-1992 годов. Чтобы приостановить падение нефтедобычи, право экспорта нефти и нефтепродуктов передали нефтедобывающим компаниям, геологическим предприятиям, НПЗ, трейдерам - всего более чем 120 организациям. Между ними разгорелась жесткая конкуренция, и из-за явного демпинга в 1992 году цена на российскую нефть упала на 20%. Тогда экспорт был рекордно мал - лишь 65 млн тонн.
Вошло в моду освобождение от уплаты экспортных пошлин. По данным МВД, в 1992 году без пошлин было вывезено 67% нефти, в результате бюджет недобрал 2 млрд долларов[16]. Поначалу нефтяные компании могли экспортировать нефть, только получив экспортные квоты от Минтопэнерго, Минэкономики и Министерства внешнеэкономических связей. В 1993-1994 годах нефтяникам выдавали квоты на 10-15% общей добычи, в 1998 году - в среднем уже на 34%. Но реально квоты зависели от лоббистской мощи компаний. К примеру, в 1994 году «Сургутнефтегаз» экспортировал 18% своей нефти, а «Черногорнефть» - только 9%[17].
В 1992 году правительство ввело регистрацию спецэкспортеров - предприятий, обладавших правом экспорта стратегически важных сырьевых товаров. Зачастую они не имели прямого отношения ни к экспорту, ни к нефти. Один из крупнейших трейдеров - МЭС («Международное экономическое сотрудничество») - был создан в 1990 году колхозом «Путь к коммунизму» (15% акций) и сельскохозяйственным кооперативом «Феникс» (15% акций). В число акционеров вошли финансово-хозяйственное управление Московской патриархии (15%), ГлавУпДК (15%) и Ассоциация «Мост» (7%)[18]. Благодаря спецэкспортерам экспорт увеличился до 80 млн тонн в 1993 году, цена на нефть выросла, приток валюты в страну стал возрастать.
Спецэкспортеры, которым покровительствовали высокопоставленные чиновники, вызывали массу претензий у Минтопэнерго, представлявшего интересы нефтяников, и у Минэкономики, которое отражало точку зрения Международного валютного фонда (МВФ). Фонд в качестве одного из условий предоставления стабилизационного кредита России требовал отменить квоты, лицензии и спецэкспортеров. В результате их век оказался недолгим. Хотя они и увеличили экспортные доходы, России очень были нужны 6 млрд долларов от МВФ. 31 декабря 1994 года Виктор Черномырдин подписал Постановление Правительства РФ «О вывозе нефти и нефтепродуктов за пределы таможенной территории Российской Федерации с 1 января 1995 года» № 1446, по которому экспортные квоты и лицензии отменялись, а право экспортировать нефть получали добывающие предприятия пропорционально добыче. В марте 1995 года институт спецэкспортеров был упразднен. И через пять дней было заключено соглашение с МВФ о выдаче России кредита на 6 млрд долларов.
С середины 1990-х годов в нефтяной отрасли появились федеральные целевые программы. Так, в 1995-1996 годах «Балкар-трейдинг» экспортировал 8 млн тонн нефти под модернизацию Красноярского комбайнового завода, в 1996-1997 годах МЭС - 9 млн тонн для оплаты реконструкции Московского Кремля и строительства жилья для депутатов, «Альфа-Эко» - 8 млн тонн для запуска производства самолета Ту-324 в Казани и 8 млн тонн для обеспечения сделки «нефть за сахар» с Кубой, «Росвнешторг» - 2 млн тонн для поддержки гжельского промысла. Но постепенно под давлением Минтопэнерго трейдеров вытесняли нефтяники. Например, в 1996-1997 годах «Сургутнефтегазу» выделили 10 млн тонн для сооружения терминала в бухте Батарейная, а «Нижневартовскнефтегазу» - 5 млн тонн в год на восстановление Самотлора[19]. Окончательно федеральные экспортные программы были ликвидированы Указом Президента РФ «О мерах по снижению задолженности предприятий нефтяного комплекса по платежам в федеральный бюджет и государственные внебюджетные фонды» от 8 июля 1997 года № 693. Освободившееся место в экспортной трубе распределили среди нефтяников, готовых гасить бюджетные долги.
Кризис неплатежей
В 1993-1994 годах в условиях галопирующей инфляции компаниям было выгодно задерживать оплату за товары и услуги. Хорошо было только автозаправочным станциям, с которыми клиенты рассчитывались наличными. Поскольку правительство активно практиковало «товарные кредиты», нефтяникам приходилось отпускать нефтепродукты в долг, а крупные потребители - сельское хозяйство и силовые министерства - денег за них не возвращали. Нефтеперерабатывающие заводы, пострадавшие от неплатежеспособных аграриев и силовиков, не торопились расплачиваться за полученную от нефтедобывающих компаний нефть. Эксперты полагают, что вклад в кризис неплатежей внесли и директора некоторых НПЗ, которые «прокручивали» оборотный капитал вместо того, чтобы платить нефтедобытчикам. В результате добывающим предприятиям пришлось хуже всех. Им оставалось лишь сокращать инвестиции, закрывать скважины и задерживать зарплату. Не получавшие денег нефтяники в ответ бастовали. Популярным на митингах стал плакат «Голодный нефтяник - позор России!»
Осенью 1993 года вспыхнула отраслевая стачка из-за того, что нефтяники не получали зарплату более полугода. Тогдашняя система налогообложения привела к тому, что практически весь фонд оплаты труда работников нефтегазовых отраслей облагался прогрессивным налогом на прибыль, а реальная зарплата нефтяников и газовиков - прогрессивным подоходным налогом. При этом дебиторская задолженность предприятиям сектора превысила 3 трлн рублей. Тогда бастовало около 7 тыс. человек, грозя перекрыть поставки нефти и газа в Европейскую часть страны. Рабочие приняли обращение к трудящимся Надымского района и всем гражданам России с призывом выразить солидарность с бастующими. «Больше года правительство и многочисленные комиссии занимаются обманом. Все наши обращения к президенту, правительству остаются безответными. Сегодня грабительскими налогами нас поставили на колени»[20], - говорилось в обращении.
Неплатежи росли, предприятия нищали, налоги не вносились вовремя. Пришлось возвращаться к натуральному хозяйству. В Тюмени в 1994 году был подписан самый крупный договор об уплате налогов сырьем в бюджет области. Нефть «Ноябрьскнефтегаза» власти поставляли на Омский НПЗ, нефтепродукты - в Кемеровскую область, откуда через «Кузбассразрезуголь» в Тюмень шел уголь для отопления городов. А «Нижневартовскнефтегаз» выплачивал в бюджет Нижневартовска «живыми деньгами» только 11%, остальное - продукцией[21].