Пролив Аскольд и знакомство с островом
На следующее утро я приготовился пересечь четырёхкилометровое водное пространство, остающееся до Аскольда. Когда всё было готово к отплытию, на пляже, в куче выброшенного морем мусора, я заметил древко с большим гвоздём. Опять подумал про акул и касаток. Отогнул гвоздь остриём вперёд. Оружие, конечно, смехотворное, но на душе стало чуть спокойнее. А это уже многое значит.
И опять потянулась бесконечная череда волн, на этот раз пологих и невысоких. Остров был далеко, но загораживал значительную часть горизонта. Отсюда было хорошо видно, как он велик по сравнению с теми островками, на которых мне приходилось бывать ранее.
Морские просторы были чисты, только далеко справа, в Уссурийском заливе, шел на север военный корабль. Наверное, возвращался на базу. Я опять устремил свой взор на северную оконечность Аскольда, мыс Ступенчатый, куда я держал путь. Берег уже заметно приблизился, но всё же был ещё очень далёк. Вдруг в окружающей обстановке что-то изменилось. Боковым зрением я неосознанно заметил, что справа, тот самый военный корабль, уменьшился в размерах и остановился. Стало тревожно.
Присмотревшись, убедился, что корабль продолжает движение, но теперь он плывёт на восток, в пролив. А я как раз находился на его середине, на судоходном фарватере. Вот тут-то я и почувствовал себя как муха на блюде. С капитанского мостика меня, конечно, не заметят и корабль будет идти, как шёл. Но с моей микроскопической скоростью уклониться от него будет практически невозможно. Оставалось лишь надеяться, что море огромно, как-нибудь разминёмся. От волнения, я ускорился, хотелось как можно быстрее покинуть это неуютное пространство. Так, наверное, чувствует себя обезьяна, пересекающая открытый участок саванны между спасительными массивами леса. Крейсер стремительно приближался. Острый нос вспарывал волну, отбрасывая её красивым шлейфом.
…Всю последующую минуту я испытывал тот ужас, который испытывает пешеход, перебегающий шоссе перед автомобилем в течение пары секунд. В какой-то момент, мне стало очевидно, что если ничего не изменится, наши пути пересекутся в одной точке. На затылке высыпали мурашки, было ощущение, что волосы зашевелились. Меня спасло острое зрение, и, как ни странно, характер моей бывшей трудовой деятельности. Она заключалась в трассировке линий электропередач, которые, как известно, отличаются своей прямолинейностью. Когда пересекаешь ЛЭП, видно, как многочисленные опоры сливаются в одну. Так и теперь. Я заметил, что носовая балка расположена чуть-чуть левее оси центральной радиомачты. Это означало, что корабль должен пройти впереди меня. В ту же секунду я развернулся на 180 градусов и со всей мочи замолотил по воде ластами. Сколько секунд продолжался этот рывок, я не помню. Помню только, что оглянувшись, заметил трёх матросов в оранжевых спасжилетах на поравнявшимся со мною высоком баке. Сквозь шум волны и грохот двигателей до меня донёсся крик, - «Закурить не найдётся?», и в ту же секунду меня подхватила могучая волна, и я заскользил с неё как сёрфингист. Отбросив меня вместе с матрасом и рюкзаком на десяток метров от крейсера, волна покатилась дальше, а я, всё ещё в шоковом состоянии, развернулся и пересёк свежий кильватерный след, пенящийся мелкими пузырьками и с множеством маленьких воронок. На какое-то время я усомнился в реальности просьбы насчёт курева. Но потом вспомнил, что при виде гражданского, у любого срочника возникает только один, и именно этот вопрос: «Закурить не найдётся?».
Крейсер промчался и уменьшился вдали, вновь освободив морские пространства. Я плыл и думал о неисповедимости путей господних. Но поглядывал по сторонам повнимательней. Злополучный корабль дошел до острова Путятина и лёг в дрейф. Я подумал, что меня всё же заметили, и решили поднять на борт. Такая перспектива меня совсем не устраивала, это означало неминуемую задержку и разбирательства. Я уже был знаком с военной бюрократической машиной, поэтому постарался плыть как можно быстрее.
Но когда до берега оставался какой-то километр, до меня донёсся звук лодочного мотора. Вскоре моторка меня и настигла. В лодке были два моряка-пограничника, один помоложе, другой постарше. Потребовали показать то, что было на надувном матрасе, завёрнутое в целлофан. Я уже понял, что меня принимают за аквалангиста-браконьера. На вопрос, что здесь делаешь, мне ничего не оставалось, как сказать правду. Мой ответ, - «Да так, гуляю…» лишь укрепил их мысль о том, что перед ними браконьер. Когда я попросился залезть в лодку, чтоб не замочить вещи, молодой немного удивился, но помог взобраться. Вместо акваланга, как они ожидали, я достал рюкзак, вытащил из него продукты, спальный мешок и палатку. Теперь их удивление можно было почуять невооружённым носом. «Так ты турист?», - спрашивают. Говорю, что да, сам из Владивостока, решил прогуляться до Аскольда. Но так как он остров, а пролив глубоковат, чтобы перейти его в сапогах, то... Вот, переплываю.
Тут у молодого ожила рация, вызывал корабль: «Ну что там у водолаза?». Тот отвечает, - «Осмотрели, допросили. Это отдыхающий», - долгая пауза…, «говорю отдыхающий, турист! Направляется на Аскольд. Михалыч, что с ним делать?», - «Ну раз так - отпускайте!».
Так как мне не хотелось вновь запаковываться и лезть в воду, я попросил подбросить до берега. Пограничники без проблем выполнили мою просьбу. На прощание, молодой попросил быть поосторожнее с кораблями, а пожилой, всю дорогу сидевший невозмутимо, не выдержал, усмехнулся, и сказал, что «сколько в морях, а впервые сталкиваюсь с таким случаем!». Таранить пловцов в открытом море ещё не доводилось. Я, в свою очередь, извинился за беспокойство, и мы расстались.
ручей, где меня высадили на Аскольде, и откуда потом я уплыл/ушёл на Путятин.
Галечный пляж недалеко от места моей высадки оканчивался скалистым обрывом. Рядом просачивался сквозь камни в море полноводный ручей. Он протекал по большой поляне, на которой было большое кострище и следы пребывания людей. От табора к воде, через весь пляж, была проложена «мостовая» из больших, плоских и гладких камней. Тут же лежало исписанное всякими надписями бревно, служившее скамейкой. На поляне были вкопаны два шеста с натянутой между ними верёвкой для сушки вещей. По всему было видно, что отдыхали здесь долго и со вкусом. Я тоже не преминул тут задержаться. Разложил вещи на жарком солнышке, разжёг костерок и сварил поесть.
Аскольд был конечной целью пути, поэтому в обход по острову матрас я не брал, а спрятал его в густых зарослях. Обойти остров по берегу я рассчитывал за два дня. Итак, я отправился по западному берегу навстречу новым бухтам, мысам и распадкам. Площадь Аскольда составляет приблизительно 15 км2. Протяженность береговой линии - 19 км. Из них пляжей - 3 км, непропусков с отвесными скалами - 9 км, остальное просто труднопроходимый обрывистый берег. Высшая точка - 358 метров над уровнем моря. Это самый высокий остров в крае. В плане он напоминает подкову, её «внутренность» - это обращённая к югу бухта Наездник. Преобладающие ландшафты - склоны средней крутизны, покрытые широколиственным лесом, в-основном, дубняком. Довольно широко распространены и безлесные травянистые ландшафты. Это окрестности м. Ступенчатого, водораздел западной части и юг, юго-восток восточной части подковы. Присутствуют и черты ландшафтов холодного восточного побережья края - курумы. Но это, скорее, экзотика. Хотя, Аскольд по сравнению с другими островами, довольно суров.
После обеда я отправился на юг по западному берегу. Узкие и короткие пляжики здесь чередуются с протяжёнными скалистыми берегами. Непропусков нет, но в двух местах приходилось хорошенько цепляться за скалы. Военный корабль, который утром чуть на меня не наехал, сейчас мирно «пасся» в паре километров к западу. Там сейчас, наверное, матросики обсуждают недавнюю остановку и смену курса, когда «чуть не задавили одного кренделя». Погрозил им кулаком на всякий случай.
На пляжике маленького распадка нашёл огромную кучу створок гребешка Свифта. Дело рук браконьеров. Жареный гребешок - мое самое любимое блюдо. И, хотя, бывают места, где они разбросаны по дну буквально через 10 метров, я никогда не подбираю их больше 5-6. Жалко, и так их все истребляют. Поэтому, пригрозил кулаком теперь уже браконьерам, а морским пограничникам пожелал успехов.
Вышел на длинный пляж. По распадку напротив, стекал ручей. В его устье был ржавый остов катера. За ним вышел к первому непропуску. Это, отмеченный на картах, м. Острый:
Пришлось забираться наверх, и идти дальше по лесу, так как за мысом берег стал намного сложнее. По склону сопки шла хорошая натоптанная тропа. Это было удивительно, остров мало посещаем. Вскоре всё выяснилось - в грязи отпечатались следы множества копыт. Я шел по зверовой тропе. Это тоже было удивительно. О том, что на остров когда-то завозили пятнистых оленей, я читал в интернете. Но не предполагал, что они живут там по сей день. Наконец, впереди показался большой распадок и длинный пляж. Я уже порядком устал, и решил, спустившись на него, становиться на ночлег. Спускался по глубоким крутым оврагам и промоинам. На пляже, в их устье, лежала огромная куча спрессовавшейся глины с камнями, ещё не размытая прибоем. Оползень был недавно. Прошёл в другой конец пляжа и остановился недалеко от устья полноводного ручья.
До наступления темноты было ещё достаточно времени, и я решил понырять. Тут же обнаружилось, что ласты пропали. Вспомнил, что в последний раз я их видел, когда выбрасывал вещи на пляж из моторки пограничников. Чёрт побери! Ласты - серьёзная, деталь снаряжения туриста водника-пешеходника, коим я уже себя возомнил. Оказаться на острове без ласт, всё равно, что в глубоких снегах без лыж и в дальней дороге без велосипеда. Возможно, я смог бы доплыть до материка и без ласт, но рюкзак пришлось бы бросить. Нет, нужно срочно возвращаться за ластами, пока не стемнело! Решил пройти напрямик, по сопкам. На одном из склонов вспугнул стадо пятнистых оленей. Пугливые! Нужно будет изрядно потрудиться, чтобы запечатлеть их на плёнку. Хочется присесть на поваленное дерево, но я спешу. На спуске к м. Ступенчатому подобрал с земли 50 рублёвую купюру. Ну и дела! Никогда не находил бумажные деньги, а тут вдруг нашёл. И где, в лесу! Черт, я был готов потерять 200 рублей, лишь бы ласты нашлись.
Наконец, берег. Вот они, лежат, родимые, у самой воды. На душе сразу отлегло. Назад возвращался опять по сопкам. По пути взобрался на самую высокую отметку Аскольда. Она бороздила низкую облачность, наползавшую с открытого моря. Когда-то здесь, на продуваемых морскими ветрами крайних рубежах Союза, размещалась РЛС и части ПВО. Сейчас кругом остались только фундаменты и строительный мусор. Даже металлолома не осталось.
На какое-то время вершина оказалась над облачным морем. Солнце позолотило кромку облаков и проложило по стальной поверхности моря далеко на западе огненную дорожку. Окрасились в пурпур вершины Ливадийского хребта. В соседнем лесу свистели олени. Прозвенел одинокий комар, но налетевший ветер сдул его далеко в сторону и высушил пот. Мне было хорошо и спокойно. Сегодня я неплохо потрудился.
На спуске нашёл магистральную канаву геологов. Когда-то здесь велась разведка золотого месторождения. Неугомонный Советский Союз, до каждого своего квадратного километра ему было дело! Сейчас всё пришло в запустение.
Добрёл до своего бивуака. Нехотя поставил палатку и сварил рисовую кашу. За чаем наблюдал работу рыбаков. Возможно, за работой пожарных интереснее наблюдать, но и рыбаки умеют показать мастерство. Под острым углом к пляжу приближался МРС (малое рыболовное судно). Прямо на меня. Я уж даже подумал с укоризной - «Ну вот, опять! Нигде покоя не дают. И этот туда же, на таран пошёл!». Но когда до берега оставались считанные десятки метров, судно заложило крутой вираж (по-морскому циркуляцию) и с кормы в воду стала ложиться длинная сеть. Один из рыбаков, невозмутимо попыхивая папироской, поднял руку в знак приветствия. Я тоже устало поднял руку, как Брежнев, приветствующий парад с трибуны мавзолея. Потом залез в спальник и заснул как подкошенный.
Продолжение следует...
И опять потянулась бесконечная череда волн, на этот раз пологих и невысоких. Остров был далеко, но загораживал значительную часть горизонта. Отсюда было хорошо видно, как он велик по сравнению с теми островками, на которых мне приходилось бывать ранее.
Морские просторы были чисты, только далеко справа, в Уссурийском заливе, шел на север военный корабль. Наверное, возвращался на базу. Я опять устремил свой взор на северную оконечность Аскольда, мыс Ступенчатый, куда я держал путь. Берег уже заметно приблизился, но всё же был ещё очень далёк. Вдруг в окружающей обстановке что-то изменилось. Боковым зрением я неосознанно заметил, что справа, тот самый военный корабль, уменьшился в размерах и остановился. Стало тревожно.
Присмотревшись, убедился, что корабль продолжает движение, но теперь он плывёт на восток, в пролив. А я как раз находился на его середине, на судоходном фарватере. Вот тут-то я и почувствовал себя как муха на блюде. С капитанского мостика меня, конечно, не заметят и корабль будет идти, как шёл. Но с моей микроскопической скоростью уклониться от него будет практически невозможно. Оставалось лишь надеяться, что море огромно, как-нибудь разминёмся. От волнения, я ускорился, хотелось как можно быстрее покинуть это неуютное пространство. Так, наверное, чувствует себя обезьяна, пересекающая открытый участок саванны между спасительными массивами леса. Крейсер стремительно приближался. Острый нос вспарывал волну, отбрасывая её красивым шлейфом.
…Всю последующую минуту я испытывал тот ужас, который испытывает пешеход, перебегающий шоссе перед автомобилем в течение пары секунд. В какой-то момент, мне стало очевидно, что если ничего не изменится, наши пути пересекутся в одной точке. На затылке высыпали мурашки, было ощущение, что волосы зашевелились. Меня спасло острое зрение, и, как ни странно, характер моей бывшей трудовой деятельности. Она заключалась в трассировке линий электропередач, которые, как известно, отличаются своей прямолинейностью. Когда пересекаешь ЛЭП, видно, как многочисленные опоры сливаются в одну. Так и теперь. Я заметил, что носовая балка расположена чуть-чуть левее оси центральной радиомачты. Это означало, что корабль должен пройти впереди меня. В ту же секунду я развернулся на 180 градусов и со всей мочи замолотил по воде ластами. Сколько секунд продолжался этот рывок, я не помню. Помню только, что оглянувшись, заметил трёх матросов в оранжевых спасжилетах на поравнявшимся со мною высоком баке. Сквозь шум волны и грохот двигателей до меня донёсся крик, - «Закурить не найдётся?», и в ту же секунду меня подхватила могучая волна, и я заскользил с неё как сёрфингист. Отбросив меня вместе с матрасом и рюкзаком на десяток метров от крейсера, волна покатилась дальше, а я, всё ещё в шоковом состоянии, развернулся и пересёк свежий кильватерный след, пенящийся мелкими пузырьками и с множеством маленьких воронок. На какое-то время я усомнился в реальности просьбы насчёт курева. Но потом вспомнил, что при виде гражданского, у любого срочника возникает только один, и именно этот вопрос: «Закурить не найдётся?».
Крейсер промчался и уменьшился вдали, вновь освободив морские пространства. Я плыл и думал о неисповедимости путей господних. Но поглядывал по сторонам повнимательней. Злополучный корабль дошел до острова Путятина и лёг в дрейф. Я подумал, что меня всё же заметили, и решили поднять на борт. Такая перспектива меня совсем не устраивала, это означало неминуемую задержку и разбирательства. Я уже был знаком с военной бюрократической машиной, поэтому постарался плыть как можно быстрее.
Но когда до берега оставался какой-то километр, до меня донёсся звук лодочного мотора. Вскоре моторка меня и настигла. В лодке были два моряка-пограничника, один помоложе, другой постарше. Потребовали показать то, что было на надувном матрасе, завёрнутое в целлофан. Я уже понял, что меня принимают за аквалангиста-браконьера. На вопрос, что здесь делаешь, мне ничего не оставалось, как сказать правду. Мой ответ, - «Да так, гуляю…» лишь укрепил их мысль о том, что перед ними браконьер. Когда я попросился залезть в лодку, чтоб не замочить вещи, молодой немного удивился, но помог взобраться. Вместо акваланга, как они ожидали, я достал рюкзак, вытащил из него продукты, спальный мешок и палатку. Теперь их удивление можно было почуять невооружённым носом. «Так ты турист?», - спрашивают. Говорю, что да, сам из Владивостока, решил прогуляться до Аскольда. Но так как он остров, а пролив глубоковат, чтобы перейти его в сапогах, то... Вот, переплываю.
Тут у молодого ожила рация, вызывал корабль: «Ну что там у водолаза?». Тот отвечает, - «Осмотрели, допросили. Это отдыхающий», - долгая пауза…, «говорю отдыхающий, турист! Направляется на Аскольд. Михалыч, что с ним делать?», - «Ну раз так - отпускайте!».
Так как мне не хотелось вновь запаковываться и лезть в воду, я попросил подбросить до берега. Пограничники без проблем выполнили мою просьбу. На прощание, молодой попросил быть поосторожнее с кораблями, а пожилой, всю дорогу сидевший невозмутимо, не выдержал, усмехнулся, и сказал, что «сколько в морях, а впервые сталкиваюсь с таким случаем!». Таранить пловцов в открытом море ещё не доводилось. Я, в свою очередь, извинился за беспокойство, и мы расстались.
ручей, где меня высадили на Аскольде, и откуда потом я уплыл/ушёл на Путятин.
Галечный пляж недалеко от места моей высадки оканчивался скалистым обрывом. Рядом просачивался сквозь камни в море полноводный ручей. Он протекал по большой поляне, на которой было большое кострище и следы пребывания людей. От табора к воде, через весь пляж, была проложена «мостовая» из больших, плоских и гладких камней. Тут же лежало исписанное всякими надписями бревно, служившее скамейкой. На поляне были вкопаны два шеста с натянутой между ними верёвкой для сушки вещей. По всему было видно, что отдыхали здесь долго и со вкусом. Я тоже не преминул тут задержаться. Разложил вещи на жарком солнышке, разжёг костерок и сварил поесть.
Аскольд был конечной целью пути, поэтому в обход по острову матрас я не брал, а спрятал его в густых зарослях. Обойти остров по берегу я рассчитывал за два дня. Итак, я отправился по западному берегу навстречу новым бухтам, мысам и распадкам. Площадь Аскольда составляет приблизительно 15 км2. Протяженность береговой линии - 19 км. Из них пляжей - 3 км, непропусков с отвесными скалами - 9 км, остальное просто труднопроходимый обрывистый берег. Высшая точка - 358 метров над уровнем моря. Это самый высокий остров в крае. В плане он напоминает подкову, её «внутренность» - это обращённая к югу бухта Наездник. Преобладающие ландшафты - склоны средней крутизны, покрытые широколиственным лесом, в-основном, дубняком. Довольно широко распространены и безлесные травянистые ландшафты. Это окрестности м. Ступенчатого, водораздел западной части и юг, юго-восток восточной части подковы. Присутствуют и черты ландшафтов холодного восточного побережья края - курумы. Но это, скорее, экзотика. Хотя, Аскольд по сравнению с другими островами, довольно суров.
После обеда я отправился на юг по западному берегу. Узкие и короткие пляжики здесь чередуются с протяжёнными скалистыми берегами. Непропусков нет, но в двух местах приходилось хорошенько цепляться за скалы. Военный корабль, который утром чуть на меня не наехал, сейчас мирно «пасся» в паре километров к западу. Там сейчас, наверное, матросики обсуждают недавнюю остановку и смену курса, когда «чуть не задавили одного кренделя». Погрозил им кулаком на всякий случай.
На пляжике маленького распадка нашёл огромную кучу створок гребешка Свифта. Дело рук браконьеров. Жареный гребешок - мое самое любимое блюдо. И, хотя, бывают места, где они разбросаны по дну буквально через 10 метров, я никогда не подбираю их больше 5-6. Жалко, и так их все истребляют. Поэтому, пригрозил кулаком теперь уже браконьерам, а морским пограничникам пожелал успехов.
Вышел на длинный пляж. По распадку напротив, стекал ручей. В его устье был ржавый остов катера. За ним вышел к первому непропуску. Это, отмеченный на картах, м. Острый:
Пришлось забираться наверх, и идти дальше по лесу, так как за мысом берег стал намного сложнее. По склону сопки шла хорошая натоптанная тропа. Это было удивительно, остров мало посещаем. Вскоре всё выяснилось - в грязи отпечатались следы множества копыт. Я шел по зверовой тропе. Это тоже было удивительно. О том, что на остров когда-то завозили пятнистых оленей, я читал в интернете. Но не предполагал, что они живут там по сей день. Наконец, впереди показался большой распадок и длинный пляж. Я уже порядком устал, и решил, спустившись на него, становиться на ночлег. Спускался по глубоким крутым оврагам и промоинам. На пляже, в их устье, лежала огромная куча спрессовавшейся глины с камнями, ещё не размытая прибоем. Оползень был недавно. Прошёл в другой конец пляжа и остановился недалеко от устья полноводного ручья.
До наступления темноты было ещё достаточно времени, и я решил понырять. Тут же обнаружилось, что ласты пропали. Вспомнил, что в последний раз я их видел, когда выбрасывал вещи на пляж из моторки пограничников. Чёрт побери! Ласты - серьёзная, деталь снаряжения туриста водника-пешеходника, коим я уже себя возомнил. Оказаться на острове без ласт, всё равно, что в глубоких снегах без лыж и в дальней дороге без велосипеда. Возможно, я смог бы доплыть до материка и без ласт, но рюкзак пришлось бы бросить. Нет, нужно срочно возвращаться за ластами, пока не стемнело! Решил пройти напрямик, по сопкам. На одном из склонов вспугнул стадо пятнистых оленей. Пугливые! Нужно будет изрядно потрудиться, чтобы запечатлеть их на плёнку. Хочется присесть на поваленное дерево, но я спешу. На спуске к м. Ступенчатому подобрал с земли 50 рублёвую купюру. Ну и дела! Никогда не находил бумажные деньги, а тут вдруг нашёл. И где, в лесу! Черт, я был готов потерять 200 рублей, лишь бы ласты нашлись.
Наконец, берег. Вот они, лежат, родимые, у самой воды. На душе сразу отлегло. Назад возвращался опять по сопкам. По пути взобрался на самую высокую отметку Аскольда. Она бороздила низкую облачность, наползавшую с открытого моря. Когда-то здесь, на продуваемых морскими ветрами крайних рубежах Союза, размещалась РЛС и части ПВО. Сейчас кругом остались только фундаменты и строительный мусор. Даже металлолома не осталось.
На какое-то время вершина оказалась над облачным морем. Солнце позолотило кромку облаков и проложило по стальной поверхности моря далеко на западе огненную дорожку. Окрасились в пурпур вершины Ливадийского хребта. В соседнем лесу свистели олени. Прозвенел одинокий комар, но налетевший ветер сдул его далеко в сторону и высушил пот. Мне было хорошо и спокойно. Сегодня я неплохо потрудился.
На спуске нашёл магистральную канаву геологов. Когда-то здесь велась разведка золотого месторождения. Неугомонный Советский Союз, до каждого своего квадратного километра ему было дело! Сейчас всё пришло в запустение.
Добрёл до своего бивуака. Нехотя поставил палатку и сварил рисовую кашу. За чаем наблюдал работу рыбаков. Возможно, за работой пожарных интереснее наблюдать, но и рыбаки умеют показать мастерство. Под острым углом к пляжу приближался МРС (малое рыболовное судно). Прямо на меня. Я уж даже подумал с укоризной - «Ну вот, опять! Нигде покоя не дают. И этот туда же, на таран пошёл!». Но когда до берега оставались считанные десятки метров, судно заложило крутой вираж (по-морскому циркуляцию) и с кормы в воду стала ложиться длинная сеть. Один из рыбаков, невозмутимо попыхивая папироской, поднял руку в знак приветствия. Я тоже устало поднял руку, как Брежнев, приветствующий парад с трибуны мавзолея. Потом залез в спальник и заснул как подкошенный.
Продолжение следует...