Я - колбасный эмигрант
Я - колбасный эмигрант. Уехав за лучшей жизнью и, да, за колбасой, которая если не вкуснее, то хотя бы всегда одна и та же, я наклеила себе на лоб большой цветастый ярлык неудачницы, предавшей свою родину. Ну, дальше всякие слова про страну, которая мне все дала и забесплатно, про березки и родную речь, про могилы предков и друзей, которых на чужбине не завести никогда. Проехали. Пустословить по поводу квасного патриотизма тоже не буду. Вот сейчас перечитала последние пару предложений и обмерла: вот уж не думала, что моя речь настолько загажена штампами. Но ведь эмиграция - это непрерывное штампование своей жизни по сути. Сначала смутные сомнения по поводу принятого решения, терзания и метания, которые со временем становятся все более наигранными. Следом - общение с чиновниками, которые штампуют твои документы, разговаривают штампами, и каждый эмигрант имеет в загашнике историю-другую про унижение, отказы, бумажки, и т.д. Штамп? Безусловно.
Трагедия отъезда. Прощаемся навсегда, но обещаем звонить и писать. И сначала звоним и пишем. Потом обязательно наступает момент, когда звонить уже неохота, писать не о чем, и в редких разговорах возникают неловкие паузы. У тебя все ОК? Ага. Ты как? Ну и у меня ничего. Приплыли.
В эмиграции мне посчастливилось познакомиться с Саней Вечером. Политический, в отличие от меня, беженец из Белоруссии. Мы с ним как-то сразу нашли друг друга, но общение наше не было регулярным. Мы то встречались часто, благо жили через дорогу, то пропадали на год. Но через год снова встречались так, как-будто попрощались вчера. Со временем, до меня стало доходить, что вот это способность не терять друг друга, даже не разговаривая длительное время, умение ценить друг друга не за то, что происходит с нами, а за то, что внутри и никуда не девается, вот это наверное и есть дружба. Мне повезло, на моем пути такие люди есть. Кто-то рядом, кто-то далеко, но они есть. А остальные, те, с кем возникли паузы в разговоре - они далеко, даже если живут через дорогу.
Мой муж не был в России 12 лет. Взрослел уже здесь. Там были друзья, там была развеселая юность, школа и курево за углом. Он теперь боится ехать туда, хоть и не признается. Говорит, что я там забыл. Мне иногда ужасно хочется ему сказать, что боятся не надо, самое ценное - оно внутри, его потерять невозможно, но я точно знаю, что он мне не поверит. И когда поедет все-таки - о, да, мы непременно поедем! - ему будет тошно и больно увидеть смущенную улыбку бывшего школьного друга, который искренне не понимает, зачем явился этот совершенно незнакомый мужик к нему домой. Друг давным-давно и думать забыл о пприятеле, которого родители когда-то куда-то увезли. Но муж-то не забыл. Неспособность забывать, предательская яркость воспоминаний, которые мы лелеем и постепенно идеализируем, - это еще один штамп эмиграции. Наверное, самый паскудный.
А дальше - проштампованные пограничниками эмигранты тянутся за штампами сами. Первые несколько лет - выживание, привыкание, стремление к ассимиляции и желание стать как все. Ну, не все, конечно, но как некоторые - те, кто состоялся. Удивительно, но большинство из нас таки добивается своего. Мы ассимилируемся, вживаемся, привыкаем, и больше вы о нас не слышите, поскольку наша славная спокойная или не очень жизнь полностью нас устраивает. И желания выплескивать душу на форумах у таких состоявшихся нету. А те, кто выплескивает - они не смогли. По ним о нас и судят.
Мне недавно сказали, что я неудачница, поскольку не смогла состояться на родине, вот и уехала туда, где по определению уже состояться не смогу, поскольку всегда буду человеком второго сорта для коренных жителей. А я не знаю, что на это отвечать. Тому, кто сказал, доказывать ничего не буду - зачем расстраивать человека. Мысленно, конечно, отвечаю. Но вслух промолчу.
Я - неудачница? Отчасти, конечно, да. Жизнь все равно разделилась на две части, даже несмотря на то, что мне вполне комфортно и счастливо живется вдали от родины. Все равно есть "там" - не березки, конечно, а старенький домик, запах нагретого солнцем дерева, ощущение горячего не морского песка под ногами. Лето. Я отчетливо помню особенный шелест ветра в сосновом лесу, он мне часто снится. Я хочу подарить этот шум и запах своей дочери, но вряд ли смогу.
Я счастлива? Безусловно. Все что хотелось построить или построено, или строится. И у меня нет причин думать, что что-то не получится. Завтра, которое можно увидеть уже сегодня - моя большая удача.
А домик с белым забором, качели во дворе, и обед всей семьей по выходным - это мой самый любимый штамп.
Трагедия отъезда. Прощаемся навсегда, но обещаем звонить и писать. И сначала звоним и пишем. Потом обязательно наступает момент, когда звонить уже неохота, писать не о чем, и в редких разговорах возникают неловкие паузы. У тебя все ОК? Ага. Ты как? Ну и у меня ничего. Приплыли.
В эмиграции мне посчастливилось познакомиться с Саней Вечером. Политический, в отличие от меня, беженец из Белоруссии. Мы с ним как-то сразу нашли друг друга, но общение наше не было регулярным. Мы то встречались часто, благо жили через дорогу, то пропадали на год. Но через год снова встречались так, как-будто попрощались вчера. Со временем, до меня стало доходить, что вот это способность не терять друг друга, даже не разговаривая длительное время, умение ценить друг друга не за то, что происходит с нами, а за то, что внутри и никуда не девается, вот это наверное и есть дружба. Мне повезло, на моем пути такие люди есть. Кто-то рядом, кто-то далеко, но они есть. А остальные, те, с кем возникли паузы в разговоре - они далеко, даже если живут через дорогу.
Мой муж не был в России 12 лет. Взрослел уже здесь. Там были друзья, там была развеселая юность, школа и курево за углом. Он теперь боится ехать туда, хоть и не признается. Говорит, что я там забыл. Мне иногда ужасно хочется ему сказать, что боятся не надо, самое ценное - оно внутри, его потерять невозможно, но я точно знаю, что он мне не поверит. И когда поедет все-таки - о, да, мы непременно поедем! - ему будет тошно и больно увидеть смущенную улыбку бывшего школьного друга, который искренне не понимает, зачем явился этот совершенно незнакомый мужик к нему домой. Друг давным-давно и думать забыл о пприятеле, которого родители когда-то куда-то увезли. Но муж-то не забыл. Неспособность забывать, предательская яркость воспоминаний, которые мы лелеем и постепенно идеализируем, - это еще один штамп эмиграции. Наверное, самый паскудный.
А дальше - проштампованные пограничниками эмигранты тянутся за штампами сами. Первые несколько лет - выживание, привыкание, стремление к ассимиляции и желание стать как все. Ну, не все, конечно, но как некоторые - те, кто состоялся. Удивительно, но большинство из нас таки добивается своего. Мы ассимилируемся, вживаемся, привыкаем, и больше вы о нас не слышите, поскольку наша славная спокойная или не очень жизнь полностью нас устраивает. И желания выплескивать душу на форумах у таких состоявшихся нету. А те, кто выплескивает - они не смогли. По ним о нас и судят.
Мне недавно сказали, что я неудачница, поскольку не смогла состояться на родине, вот и уехала туда, где по определению уже состояться не смогу, поскольку всегда буду человеком второго сорта для коренных жителей. А я не знаю, что на это отвечать. Тому, кто сказал, доказывать ничего не буду - зачем расстраивать человека. Мысленно, конечно, отвечаю. Но вслух промолчу.
Я - неудачница? Отчасти, конечно, да. Жизнь все равно разделилась на две части, даже несмотря на то, что мне вполне комфортно и счастливо живется вдали от родины. Все равно есть "там" - не березки, конечно, а старенький домик, запах нагретого солнцем дерева, ощущение горячего не морского песка под ногами. Лето. Я отчетливо помню особенный шелест ветра в сосновом лесу, он мне часто снится. Я хочу подарить этот шум и запах своей дочери, но вряд ли смогу.
Я счастлива? Безусловно. Все что хотелось построить или построено, или строится. И у меня нет причин думать, что что-то не получится. Завтра, которое можно увидеть уже сегодня - моя большая удача.
А домик с белым забором, качели во дворе, и обед всей семьей по выходным - это мой самый любимый штамп.