Роменна: послесловие от Аэрин Галки
Для того, чтобы написать этот текст, мне понадобился год и один день, и он мне очень важен.
Большое спасибо Сули и всем-всем-всем, кто сделал Роменну живой.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
Сегодня ночью мне снилась Волна. Мне всегда снится Волна, что уж. Аза говорила, что и ей она снится. Волна говорила голосом Арьянте, что она будет сниться каждому из тех, кто остался в живых. А я осталась. Вот она я, сердце бьется, легкие наполняются воздухом, губы превращают звуки в слова, разум, стоит закрыть глаза, возвращает меня в тот дом, которого давно уже нет. Сейчас другой дом, то есть комната недалеко от библиотеки Серой Гавани. Может, я однажды уйду на материк, но сейчас это мой дом, он нравится мне.
Прошло не так уж много времени, а такое впечатление, что целая жизнь. После того, как мы оказались на суше, я сидела на берегу и плакала, не понимая, зачем я там. Меня подобрала команда "Нарака", Уринизиль сказала, что у меня никого нет, и потому я иду с ними. Я позволила Азе отвести себя на шхуну. Я поддерживала огонь в очаге и молчала. А потом мы бросили якорь рядом с неизвестной нам тогда гаванью, и к нам пришли гости. Было очень странно: главный из них говорил с нами так, что, казалось, его слова звучат у нас в головах. Со своими спутниками он беседовал обычно, но на другом языке. Мои друзья не могли понять, на каком, и я подала голос: "Это синдарин, я его кое-как знаю". "А что ты знаешь еще, Галочка?" - спросили меня. Я и перечислила всё. Азы квенья, история, география... И нет, мои родители меня этому не учили, это все бар Талион. "Вот сволочь!" - ответили мне. И это было смешно.
А наш посетитель оказался Кирданом, правителем Линдона, который пригласил нас в свой дом. Мы туда пошли, почему нет. Я эльфов понимала тогда с пятого на десятое, но худо-бедным переводчиком для команды быть смогла, а потом освоилась и прижилась в гавани и заговорила уверенно. Мне и здесь дали дело. Я работаю с человеческими сказаниями, оказавшимися в здешней библиотеке. Что-то перевожу на синдарин. Учу как следует квенья. У меня даже есть пара учеников, которым я даю основы моего языка. Это все очень интересно.
Я не стала писательницей и книге о том, как не надо, основанной на моей жизни, не суждено случиться. Я помню годы от приказа о благоустройстве, означавшего разрушение моего дома, до гибели моей земли урывками. Зато я рассказываю сказки. О девушке, внутри которой горело солнце. О девушке, не говорившей правду другим, а потому легкой, как ветер. О юноше, умевшем вылечить самое больше горе словом и не боявшемся приходить с этим к горюющим. Хотя больше всего у меня сказок о глупой черной птице, не верившей себе и прочим. Я не знаю, запишу ли их.
Тем не менее, то, что со мной осталось, со мной навсегда. Шум, небрежность и жара Роменны. Просоленное дерево стен моего дома, ставшего кораблём (где-то он сейчас?). Жестокость и величие жителей города от бара Хаскела до нашей компании. Вкус рагу в "Нараке", достававшегося мне вроде как в обмен на собранный хворост, да на самом деле по доброте и чуть не в убыток кабаку. Мое счастье петь вместе с Азой, Бэл и Исой. Мое горе, когда я поняла, что Иса меня обманула, и остатки моего дома были унесены на тайную верфь, на деле тайной не бывшей. Глаза бара Амразана - ах нет, Амандиля, когда он говорил мне, что на корабле, собранном из моего дома, места для меня не найдется. А я тогда ничего не понимала о будущей Волне, я просто хотела уйти в какую-то новую жизнь, чтобы, может быть, там перестать себе врать и найти свое дело.
Я говорила, что меня ничто не держит, и до последнего отстаивала мой дом. Я говорила, что мне никто не важен, и взяла три работы, чтобы у жителей моего дома всегда была хоть какая-то еда, когда они обязательно окажутся на мели. Я всем видом своим утверждала, что ни на что не гожусь, и всегда стремилась к большему. Я отказывалась быть причисленной к Людям Свободы и до скрученных внутренностей хотела быть принятой ими такой, какой я была. Какая я есть.
А я есть плоть от плоти Роменны, многоликого порта, в котором море сливается с небом, а низкое с высоким, и каждый выживший унес с собой свою Роменну. Моя Роменна шумная, неопрятная, пропитанная запахом рыбы, вина, прелых водорослей и южных цветов, от которых может разболеться голова. Моя Роменна говорит на смеси отборной брани и синдарина. Моя Роменна - это тысячи красок и сотни звуков. Я нахожу знакомые черты даже здесь, в эльфийской гавани, и во сне Волна берет меня на руки и качает, как маленького ребенка, напоминая мне о людях и историях.
Честно сказать, еще совсем недавно я была очень обижена на тех, кто оставил меня одну, и ненавидела мой город за то, что он со мной и из меня сделал. А теперь я его за это люблю. Я не смогла бы найти себя, не отпустив Роменну, и поэтому она отпустила меня. А со временем огромная боль уступила место огромной любви и благодарности - не без помощи со стороны, конечно. Госпожа моя Серый Ветер пришла из зачарованной долины, узнав обо мне, и разделяла мои сны о Роменне. А еще мы много говорили. Я ей рассказывала все, что помню из своей жизни, и жаловалась на мое одиночество и неприкаянность. Сначала она меня просто слушала. Потом начала рассказывать истории - о властителе, который считал правильнее пить за живых, а не за мертвых. О враче, который мог учить своему делу, как будто и не давая уроки. О мореходе, который единственный из всей команды спасся в страшной буре, но и не подумал отвернуться от своего призвания, потому что любил море больше всего на свете. О девушке, которую те, кто ей дороги, научили любить без опаски, требований и свидетелей. Я начала сочинять сказки, чтобы было чем отвечать, и однажды обнаружила, что в них нет ничего, кроме любви, которая не может предать, разочаровать или поработить.
И эта любовь сделала меня свободной быть такой, какой я задумана. Я теперь твёрдо знаю, что решение Исы и уход Бэл не были предательством, и моя тоска по ним не делает предательницей меня. Я теперь твёрдо знаю, что мир - да - состоит из любви и стоит на ней. Но старость и смерть будут оковами, только если считать их таковыми. Старение естественно для человека, как увядание естественно для цветов. Смерть открывает двери, за которыми будут ждать совсем иные корабли и приключения. Я не подхвачу знамя Бэл, потому что не во всем с ней согласна. Оков от природы вообще не существует, их придумали люди.
Я не буду проповедовать свои идеи, потому что это отнимет мое время, которого осталось не так уж и много. Тратить его на то, чтобы идти чужой дорогой, будет слишком большой роскошью. А моя дорога может стать известна только мне. Вон, даже мудрейшая Арьянте сказала мне как-то, что я должна взяться за ум, найти постоянную работу хотя бы в том же кабаке и выйти замуж. А я к тому моменту уже не могла - не после моей учебы в библиотеке. Не после безнадежной влюбленности в бара Талиона, меня учившего, и понимания, что птицей его полёта я не стала, но и того, о чем мне говорила наша сумасшедшая, мне не хватало бы. А сейчас все как раз в меру. И даже если у меня так и не будет мужа и детей, что же. У меня есть семья, часть которой осталась дома, в Роменне, а часть которой теперь разбросана по всему Средиземью - но мы однажды собрались все вместе во сне. И у меня есть много любви к моей семье.
Я люблю Бэл и то, как она любит всех и одновременно никого - потому что так она чувствует себя свободной. Я люблю Ису и ее легкость и изменчивость, позволяющие ей быть как море. Я люблю Азу, ее чистое сердце, невероятный голос и умение помочь найти опору в жизни. Я люблю Ломи и то, как она крепко и уверенно стоит на земле, что бы ни случилось. Я люблю Рут и то, как она умеет доверять миру и людям. Я люблю Эреллонта и его огромное милосердие и доброту ко всем, кого он знает. Я люблю бара Талиона и его любовь к знаниям обо всем мире. Я люблю бара Хаскела, который не отмахнулся от брошенного мной кораблика и придал тем самым огромный смысл всей моей жизни до Волны. Я люблю Русико, Уринизиль, Нимлаха и Рота, сделавших утверждение, что у меня никого нет, неправдой.
Я до конца жизни буду оплакивать мой город, но мне больше ничего не страшно. Я всегда с Роменной, а Роменна всегда со мной: все ее верфи, корабли, улицы, дома и жители. И это, видимо, моя свобода.
Большое спасибо Сули и всем-всем-всем, кто сделал Роменну живой.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
Сегодня ночью мне снилась Волна. Мне всегда снится Волна, что уж. Аза говорила, что и ей она снится. Волна говорила голосом Арьянте, что она будет сниться каждому из тех, кто остался в живых. А я осталась. Вот она я, сердце бьется, легкие наполняются воздухом, губы превращают звуки в слова, разум, стоит закрыть глаза, возвращает меня в тот дом, которого давно уже нет. Сейчас другой дом, то есть комната недалеко от библиотеки Серой Гавани. Может, я однажды уйду на материк, но сейчас это мой дом, он нравится мне.
Прошло не так уж много времени, а такое впечатление, что целая жизнь. После того, как мы оказались на суше, я сидела на берегу и плакала, не понимая, зачем я там. Меня подобрала команда "Нарака", Уринизиль сказала, что у меня никого нет, и потому я иду с ними. Я позволила Азе отвести себя на шхуну. Я поддерживала огонь в очаге и молчала. А потом мы бросили якорь рядом с неизвестной нам тогда гаванью, и к нам пришли гости. Было очень странно: главный из них говорил с нами так, что, казалось, его слова звучат у нас в головах. Со своими спутниками он беседовал обычно, но на другом языке. Мои друзья не могли понять, на каком, и я подала голос: "Это синдарин, я его кое-как знаю". "А что ты знаешь еще, Галочка?" - спросили меня. Я и перечислила всё. Азы квенья, история, география... И нет, мои родители меня этому не учили, это все бар Талион. "Вот сволочь!" - ответили мне. И это было смешно.
А наш посетитель оказался Кирданом, правителем Линдона, который пригласил нас в свой дом. Мы туда пошли, почему нет. Я эльфов понимала тогда с пятого на десятое, но худо-бедным переводчиком для команды быть смогла, а потом освоилась и прижилась в гавани и заговорила уверенно. Мне и здесь дали дело. Я работаю с человеческими сказаниями, оказавшимися в здешней библиотеке. Что-то перевожу на синдарин. Учу как следует квенья. У меня даже есть пара учеников, которым я даю основы моего языка. Это все очень интересно.
Я не стала писательницей и книге о том, как не надо, основанной на моей жизни, не суждено случиться. Я помню годы от приказа о благоустройстве, означавшего разрушение моего дома, до гибели моей земли урывками. Зато я рассказываю сказки. О девушке, внутри которой горело солнце. О девушке, не говорившей правду другим, а потому легкой, как ветер. О юноше, умевшем вылечить самое больше горе словом и не боявшемся приходить с этим к горюющим. Хотя больше всего у меня сказок о глупой черной птице, не верившей себе и прочим. Я не знаю, запишу ли их.
Тем не менее, то, что со мной осталось, со мной навсегда. Шум, небрежность и жара Роменны. Просоленное дерево стен моего дома, ставшего кораблём (где-то он сейчас?). Жестокость и величие жителей города от бара Хаскела до нашей компании. Вкус рагу в "Нараке", достававшегося мне вроде как в обмен на собранный хворост, да на самом деле по доброте и чуть не в убыток кабаку. Мое счастье петь вместе с Азой, Бэл и Исой. Мое горе, когда я поняла, что Иса меня обманула, и остатки моего дома были унесены на тайную верфь, на деле тайной не бывшей. Глаза бара Амразана - ах нет, Амандиля, когда он говорил мне, что на корабле, собранном из моего дома, места для меня не найдется. А я тогда ничего не понимала о будущей Волне, я просто хотела уйти в какую-то новую жизнь, чтобы, может быть, там перестать себе врать и найти свое дело.
Я говорила, что меня ничто не держит, и до последнего отстаивала мой дом. Я говорила, что мне никто не важен, и взяла три работы, чтобы у жителей моего дома всегда была хоть какая-то еда, когда они обязательно окажутся на мели. Я всем видом своим утверждала, что ни на что не гожусь, и всегда стремилась к большему. Я отказывалась быть причисленной к Людям Свободы и до скрученных внутренностей хотела быть принятой ими такой, какой я была. Какая я есть.
А я есть плоть от плоти Роменны, многоликого порта, в котором море сливается с небом, а низкое с высоким, и каждый выживший унес с собой свою Роменну. Моя Роменна шумная, неопрятная, пропитанная запахом рыбы, вина, прелых водорослей и южных цветов, от которых может разболеться голова. Моя Роменна говорит на смеси отборной брани и синдарина. Моя Роменна - это тысячи красок и сотни звуков. Я нахожу знакомые черты даже здесь, в эльфийской гавани, и во сне Волна берет меня на руки и качает, как маленького ребенка, напоминая мне о людях и историях.
Честно сказать, еще совсем недавно я была очень обижена на тех, кто оставил меня одну, и ненавидела мой город за то, что он со мной и из меня сделал. А теперь я его за это люблю. Я не смогла бы найти себя, не отпустив Роменну, и поэтому она отпустила меня. А со временем огромная боль уступила место огромной любви и благодарности - не без помощи со стороны, конечно. Госпожа моя Серый Ветер пришла из зачарованной долины, узнав обо мне, и разделяла мои сны о Роменне. А еще мы много говорили. Я ей рассказывала все, что помню из своей жизни, и жаловалась на мое одиночество и неприкаянность. Сначала она меня просто слушала. Потом начала рассказывать истории - о властителе, который считал правильнее пить за живых, а не за мертвых. О враче, который мог учить своему делу, как будто и не давая уроки. О мореходе, который единственный из всей команды спасся в страшной буре, но и не подумал отвернуться от своего призвания, потому что любил море больше всего на свете. О девушке, которую те, кто ей дороги, научили любить без опаски, требований и свидетелей. Я начала сочинять сказки, чтобы было чем отвечать, и однажды обнаружила, что в них нет ничего, кроме любви, которая не может предать, разочаровать или поработить.
И эта любовь сделала меня свободной быть такой, какой я задумана. Я теперь твёрдо знаю, что решение Исы и уход Бэл не были предательством, и моя тоска по ним не делает предательницей меня. Я теперь твёрдо знаю, что мир - да - состоит из любви и стоит на ней. Но старость и смерть будут оковами, только если считать их таковыми. Старение естественно для человека, как увядание естественно для цветов. Смерть открывает двери, за которыми будут ждать совсем иные корабли и приключения. Я не подхвачу знамя Бэл, потому что не во всем с ней согласна. Оков от природы вообще не существует, их придумали люди.
Я не буду проповедовать свои идеи, потому что это отнимет мое время, которого осталось не так уж и много. Тратить его на то, чтобы идти чужой дорогой, будет слишком большой роскошью. А моя дорога может стать известна только мне. Вон, даже мудрейшая Арьянте сказала мне как-то, что я должна взяться за ум, найти постоянную работу хотя бы в том же кабаке и выйти замуж. А я к тому моменту уже не могла - не после моей учебы в библиотеке. Не после безнадежной влюбленности в бара Талиона, меня учившего, и понимания, что птицей его полёта я не стала, но и того, о чем мне говорила наша сумасшедшая, мне не хватало бы. А сейчас все как раз в меру. И даже если у меня так и не будет мужа и детей, что же. У меня есть семья, часть которой осталась дома, в Роменне, а часть которой теперь разбросана по всему Средиземью - но мы однажды собрались все вместе во сне. И у меня есть много любви к моей семье.
Я люблю Бэл и то, как она любит всех и одновременно никого - потому что так она чувствует себя свободной. Я люблю Ису и ее легкость и изменчивость, позволяющие ей быть как море. Я люблю Азу, ее чистое сердце, невероятный голос и умение помочь найти опору в жизни. Я люблю Ломи и то, как она крепко и уверенно стоит на земле, что бы ни случилось. Я люблю Рут и то, как она умеет доверять миру и людям. Я люблю Эреллонта и его огромное милосердие и доброту ко всем, кого он знает. Я люблю бара Талиона и его любовь к знаниям обо всем мире. Я люблю бара Хаскела, который не отмахнулся от брошенного мной кораблика и придал тем самым огромный смысл всей моей жизни до Волны. Я люблю Русико, Уринизиль, Нимлаха и Рота, сделавших утверждение, что у меня никого нет, неправдой.
Я до конца жизни буду оплакивать мой город, но мне больше ничего не страшно. Я всегда с Роменной, а Роменна всегда со мной: все ее верфи, корабли, улицы, дома и жители. И это, видимо, моя свобода.