Записки с первой линии. Михаил Чуйко
День пятый. Дневничок получился не вечерним и даже не ночным, а утренним - выйдя из Зоны часа в три, я с прискорбием в сердце осознал, что в шесть-начале седьмого мне отправлять сводку в Коммунарку и своему администратору - для ДЗМ, поэтому идти на спальное место не имеет практического смысла, ибо могу не проснуться. В итоге уснул сидя в кресле и даже не понимаю, как я это сделал в каком положении - очевидно какая-то кататония что ли, когда ты с час сидишь в одной позе не роняя голову и спишь. Мне надо будет потом это проанализировать, такого еще со мной не было. Наверное, так спят стоя, когда какая-то часть тела, отвечающая за стояние или сидение, продолжает работать, когда остальной мозг спит.
В Центре 201 пациент, в реанимации - 18, на ИВЛ уже 4. Пациенты, как мы и читали в заметках врачей, лежат в отделениях в состоянии средней тяжести, потом резко теряют насыщение крови кислородом, заезжают в реанимацию, и после этого, в ряде случаев, попадают на ИВЛ. Таксист (их много), заболевший несколько дней назад, совсем плох, бабушка, попавшая на ИВЛ первой - тоже. Похоже, близится сепсис.
Сколько из "аппаратных" больных будет успешно с ИВЛ снято, зависит не только от нашего мастерства, но и от чего-то еще. Не оставляет ощущение, что мы по-прежнему двигаемся к кащеевой игле коронавируса наощупь, впотьмах. Поражение легких совсем не похоже на обычные наши вирусные, и уж тем более бактериальные пневмонии. Это не стандартный ОРДС и привычные схемы не работают. Многие пытаются, опираясь на свой опыт, адаптировать его к новым реалиям, но насколько будет каждый из них успешен в этом - не скажет никто.
Все ищут. Весь мир. И китайцы, и итальянцы, и американцы, и мы.
Видимо из спектра новых средств offlabel мы будем использовать гидроксихлорохин и тоцилизумаб. Оба препарата уже прошли второй этап клинических исследований (на людях), показали свою эффективность и близится третий этап - мультицентровое исследование. Имея второй этап, мы можем их использовать не опасаясь потом обнаружить, что вводили не полезное лекарство, а вредное, такое бывало (бывало такое, правда, и с препаратами прошедшими все этапы исследований, но то нечасто уже).
Сегодня впервые вводил тоцилизумаб. Женщина сорока с лишним лет, заразилась, по-видимому, от коллег на работе. Дома дочь с внуком, тоже кашляют, но переносят не очень тяжело. Женщина плачет, просит написать дочери, понимает, что дело плохо. После подтверждения ПЦР - комиссия, которая решает, можно ли вводить каждому конкретному пациенту эти препараты - у них много побочек, некоторые из которых сами могут сгубить пациента, если назначать лекарства не обращая внимания на сопутствующие заболевания.
Комиссия решает вводить тоцилизумаб. Аппарат дорогой, но в данных реалиях на цену уже не обращаем внимания, основное - помочь, а не навредить пациенту. Иду в красную зону, препарат уже передали туда, он лежит в холодильнике - строгий температурный режим, это моноклональное антитело. До хрипа спорим с клинфармакологом над шприцами, повлияет ли 1-2 мл физраствора для разведения лекарства на его эффект, если миллилитров целых сто. Сам вскрыл самоотстреливающиеся шприцы тоцилизумаба и ввёл их в пакет с физраствором, не в силах отвязаться от мысли, что сейчас, возможно, у меня в шприце будущее этого человека. Скрестив пальцы, ставим в инфузомат. В действии лекарства на вирус еще много неизвестного, бывали случаи и ухудшения состояния, очень бы хотелось этого избежать. В час, которое капается лекарство, далеко не отходишь, смотришь на пациентку, на ее сатурацию, мнешься у монитора. Минут пятнадцать прошло, сверхбыстрой реакции на препарат нет, уже немножечко спокойней. Женщина лежит на животе, ей тяжело. Опять говорит о семье, просит передать, что у нее корона, чтобы дочь позаботилась о себе и внуке, сдала тесты.
Лекарство закончили. Женщина чувствует себя немного лучше, это ни о чем пока не говорит, состояние оценивается через несколько часов, до полусуток и никто не сможет дать гарантию, что нее всё пойдет хорошо, около 60% легочной ткани поражено и сколько удастся вернуть в газообмен, неизвестно. Но уже спокойней, уже добавилось надежды.
Ухожу из красной зоны, меня обдают холодным азрозольным дождиком антисептика, начинает бить нервная дрожь. Разоблачаюсь с помощью инструктора (наши строгие спасители) иду к себе - и накрыло...
Последний раз плакал на похоронах отца. Это слезы не бессилия, а ненависти. Я вдруг понял, что этот вирус, забирающих и стариков и молодых, выедающий с чавканьем их легкие, я ненавижу как ненавидели Гитлера в 41-м. И эта женщина - ей по возрасту столько, сколько моей жене - я не могу не проецировать. Это мерзость может забрать дорогих мне людей. У меня нет права отступить.
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=241736133610879&set=a.109388606845633&type=3&theater