Убит под Присморжьем. Часть первая
Здесь из всех щелей и нор автоматы бьют в упор.
Сам не знаю, кем он назван: «Рамушевский коридор».
Ни тропинок, ни дорог, мир взведённый, как курок.
Здесь прострелян каждый камень, каждый куст и бугорок.
Здесь наш быт похож на бред. Здесь с ума нас сводит свет
т прибитых прямо к небу ослепительных ракет.
Смерть в тебя вперяет взор сквозь оптический прибор.
Сколько нам он стоил жизней - Рамушевский коридор…
Михаил Мотусовский
Ну что ж, мой поиск завершился, я нашел место гибели прадеда и побывал там. О самих поисках можно почитать здесь: http://romarius-2010.livejournal.com/8331.html
Однако, работу свою я не могу считать законченной, пока не будут восстановлены события последнего дня жизни прадеда - 5 июня 1942-го года в Рамушевском коридоре у деревни с необычным названием Присморжье. Теперь пришла пора собрать воедино все разрозненные кусочки информации, которые мне удалось собрать за все это время.
Это, наверное, и будет главным итогом моих поисков. Потому что нам, потомкам, досталась одна, но очень важная задача - знать и помнить… Так что, как бы то ни было, а надо соответствовать.
И чтобы картина получилась максимально цельной, начну я, пожалуй, с самого начала:
1. Прадед.
Чадаев Михаил Николаевич родился в 1904 году в небольшой деревне Комарово, раскинувшейся на западном берегу реки Ловать, что под Старой Руссой. Там и вырос.
Жил как все, трудился. Работал сначала в колхозе, потом, чтобы заработать немного денег, перешел на биржу, где вручную пилил чурак. Женился. К своим 38 годам успел нажить ни много ни мало, а целых восемь детей. Сейчас уже только это, наверное, может считаться подвигом.
Мой дед, Василий Михайлович - один из его сыновей. И, по ходу своего рассказа, я буду приводить его воспоминания о том времени.
Дед: Сначала-то мы жили на хуторе. Ну, это все было деда нашего, Афони. А у него большая такая усадьба была. Двухэтажная, с террасой. На той террасе у нас цыгане каждое лето селились, ну, мы им сдавали комнату.
В войну ту усадьбу партизаны сожгли. Там немцы штаб свой соорудили. Вот партизаны-то и запалили дом вместе с немцами. Вся немчура, что в доме была, сгорела там заживо
А в 38 году отец свой дом построил в Гонцах. Хороший был дом, с огородом. Все как полагается. Отец-то еще сад посадил яблоневый. Баню хотел поставить. Но не успел.
Слушал я деда и думал, вот вроде бы прадед и жить только начал. Имущество нажил, детей. И - на тебе… война… Хотя, конечно, многим и о таком мечтать не пришлось, сложили свои молодые головы, не успев жизни-то толком узнать.
Дед: Перед войной мы батьку и не видали почти совсем. В 39 году начали местных мужиков таскать на сборы военные. Каждые два-три месяца. Только, понимаешь, батька со сборов вернется, и опять.
А потом началась финская. И отца забрали в армию.
Здесь опять деда прерву на секундочку. По данным Книги Памяти Старорусского района, из местных мужиков был набран 222-й стрелковый полк 49-й дивизии. А это подразделение принимало участие в известном форсировании реки Тайпалеенйоки 6 декабря 1939 года, которая была преодолена Красной Армией ценой тяжелых потерь. Так что, прадед тоже был там, в ледяной воде суровой реки под шквальным огнем финских батарей.
Лучше всего те события иллюстрирует стихотворение фронтового поэта Евгения Долматовского, отрывок из которого я привожу здесь:
Сквозь гром был слышен голос одинокий -
Звал санитара раненый в потоке...
Тяжелую волну несла в века
Одна, одна Тайпалеенйоки
Холодная и быстрая река.
А в декабре 2009 года нам с супругой посчастливилось попасть на экскурсию Баира Иринчеева (karhu1977), посвященную 70-тилетию той кровавой переправы, где мы своими глазами смогли увидеть те места, где воевал прадед. О той экскурсии можно почитать у товарища pablito79, вот ссылка http://pablito79.livejournal.com/606488.html#cutid1
Но вернемся к воспоминаниям деда.
Дед: В финскую батька был сильно ранен, в обе руки и ноги. Попал в госпиталь. В Кингисеппе лежал. Так и промыкался там. Мамка к нему ездила.
Только вернулся домой, раны залечил, как вдруг опять война. Уже Великая Отечественная.
Как спрашиваешь, начало войны встретили? А у нас 22-го июня праздник был в Гонцах. Молодежный день отмечали. Там и ярмарка была большая, со всех деревень народ съехался. Ярко все было, весело. А что, в Гонцах ведь и пляж песчаный был, купаться можно было. Это сейчас там все травой заросло, а тогда хорошо было, песочек меленький.
И в самый разгар праздника приехал, значит, секретарь райкома и объявил, что, мол, война началась, Германия напала на нашу страну. Конечно, веселье тут же прекратилось, все расстроенные разошлись по домам.
Отец был вправе не идти на фронт, так как был тогда непризывной уже. Но война очень быстро докатилась до Старой Руссы. Там-то бухало уже, будь здоров. И тогда отец сказал: «Что я буду отсиживаться?» Собрался и пошел в военкомат.
А военкомат как раз переезжал. Так их вот недалече, в лесу и приняли в Красную Армию.
После того, как прадед ушел на фронт, Старая Русса и район, включая Парфино, Гонцы (где осталась вся семья прадеда) и остальные близлежащие населенные пункты оказались под плотным колпаком немецкой оккупации. Немцы тут же принялись наводить свои порядки. Деду все это пришлось увидеть, и, хотя он был тогда еще совсем маленьким, он все прекрасно помнит. Я потом еще отдельно выложу его воспоминания о тех днях.
А пока вновь вернемся к прадеду.
Дед: Батька воевал где-то в Синявинских болотах. Он-то в пулеметном взводе был. И вот они в окружение попали. Голодные, холодные там с немцами бились. Ну а что, жрать-то нечего было. Они ж только клюквой и питались, что соберут, то и поедят.
Так там отец взвод из окружения вывел. Молодой лейтенант, командир взвода, на батьку-то положился, доверился ему. И, представляешь, как-то он смог провести солдат. Когда они вышли к нашим частям, были они все ободранные, грязные, тощие. Пленные и то краше выглядели. После того случая лейтенант от батьки вообще ни на шаг не отходил, все за ним как поплавок. Он-то нам потом и рассказал все.
А подробнее про то я и не скажу тебе ничего. Что нам рассказали, то я тебе и передаю.
Потом получилось так, что прадеда перевели в тыл, на Урал, где формировались резервные бригады. Так он оказался в 127й отдельной стрелковой бригаде.
2. 127-я стрелковая
127 отдельная стрелковая бригада была сформирована на основании директивы №М1/005684 от 17.12.1941. Формирование бригады осуществлялось с 25 декабря 1941 года по 8 февраля 1942 года.
Это было полноценное воинское подразделение, что для того тяжелого периода войны было довольно таки редкостью. Укомплектованность бригады личным и конским составом к 8 февраля 42го года составляла 98,9% к штатной численности. При этом 25% рядового и 30% командного состава были участниками боев. Вот как раз мой прадед в эту долю видавших пороху ветеранов и вошел.
Вплоть до 25 апреля 1942го года бригада дислоцировалась в Молотовской области, где вела боевую и политическую подготовку.
А 22 апреля 1942 года бригада получила шифртелеграмму № Орг/397.403, в которой содержался приказ о выдвижении на Северо-Западный фронт к 5 мая 1942 года.
3. Обстановка на Северо-Западном фронте
В это время под Старой Руссой вовсю полыхали тяжелые кровопролитные бои, каждый день уносившие множество жизней солдат обеих воюющих сторон.
Начиная с января 1942го года, Красная Армия приступила к крупномасштабному контрнаступлению, целью которого было нанесение сокрушительного удара по немецкой группировке, расположенной в районе Демянска. В соответствии с планом командующего Северо-Западным фронтом Курочкина, основная роль в окружении отводилась 34-й армии, в уничтожении окружённых частей должны были принимать участие также 11-я и 3-я ударная армии.
Удары наших войск в западном направлении на Старую Руссу особого успеха не принесли, так как Старая Русса была очень сильно укреплена немцами, и с ходу ее взять не удалось. Однако, в южном направлении западнее реки Ловать операция развивалась намного успешнее. В результате стремительного прорыва нашими войсками были освобождены населенные пункты, расположенные вдоль берегов Ловати, включая Парфино, Мухино, Гонцы (родная деревня деда), Плешаково, Гридино. Мой дед - живой свидетель тех событий, и я чуть позже вывешу отдельный пост с его воспоминаниями по этой теме.
29 января советские войска начали сжимать кольцо окружения демянской группировки с двух сторон. И к 8 февраля шесть немецких дивизий 2-го и 10-го армейских корпусов, около 100 000 человек, включая небезызвестную дивизию СС «Мертвая голова», оказались в полном окружении. Так образовался Демянский котел. Это было, кстати, первое крупное окружение немецких войск во Второй мировой войне.
Два месяца немецкие части находились в изоляции. Снабжение окруженных подразделений осуществлялось в течение этого времени только по воздуху. Советские же войска стремились поскорее уничтожить зажатую в тиски группировку, но сил катастрофически не хватало.
А уже в конце марта немцы начали операцию по прорыву блокады. 21 марта специально сформированной группой генерал-лейтенанта Вальтера фон Зейдлиц-Курцбаха был нанесен удар по внешнему кольцу окружения. Также удар был нанесен изнутри котла.
К концу апреля 42го года совместными усилиями немцам удалось пробить узкий коридор шириной 6-8 километров в районе деревни Рамушево, оттого названного впоследствии «Рамушевским коридором». При этом в ходе этого прорыва дивизия СС «Мертвая голова» потеряла большую часть своего состава.
Впоследствии, весь май и начало июня 42го года в Рамушевском коридоре шли страшнейшие бои. Советские войска стремились захлопнуть прорыв и ликвидировать коридор, а немецкие силы, наоборот, пытались его расширить. Однако, те бои не принесли существенного успеха ни для одной из сторон - Рамушевский коридор просуществовал вплоть до 43го года. Тем не менее, благодаря активным действиям Северо-Западного фронта, нашим войскам удавалось сковывать существенные силы противника, и не допустить их переброску и использование на других участках.
Условия же боев в коридоре были суровыми до невозможности. Вот, что вспоминал один из участников тех боев, артиллерист Малиновский Б.Н.:
Бесчисленные болота не давали возможности построить ни настоящего окопа, ни прочного блиндажа. Наземные укрытия в виде невысоких двойных стенок из кольев, с набросанной между ними болотной грязью вперемешку со мхом не спасали от обстрела. Шедшие почти непрерывно майские ливни пропитали влагой всю землю даже на возвышенных местах. Почти во всех окопах и блиндажах под полом из кольев все время держалась вода, и ее надо было постоянно вычерпывать. Ночью в блиндаже для освещения чаще всего жгли немецкий телефонный провод. Он очень чадил, и утром бойцы долго откашливались, сплевывая противную черную слизь.
Малиновский Б.Н. Участь свою не выбирали.
Его слова подтверждает Кузнецов Павел Григорьевич
На станции снабжения скопилось множество грузов, которые невозможно было доставить в части. Дивизии перешли на голодный паек
С каждым днем паек красноармейцев и командиров сокращался. Люди слабели. Отпуск фуража конскому поголовью прекратился вовсе. Начался падеж скота…
…Охота за самолетами, хотя и оживляла положение на фронте, но не могла заслонить того, что тревожило всех, - прорыва в снабжении. Люди получали в день по два - три сухаря. Да и сухари подходили к концу.
Кузнецов П.Г. Дни боевые.
А вот, что вспоминал о тех боях немец, Бруно Винцер:
Сначала нас снабжали по воздуху, чаще плохо, чем хорошо. Далеко позади нас, на западе, пролегала подлинная линия германских позиций. Но в наших письмах домой мы писали: «Здесь ничего нового, мы чувствуем себя хорошо».
Четырнадцать месяцев находились в окружении девяносто шесть тысяч немцев. Они поддерживали свое существование одним или двумя ломтями хлеба и несколькими граммами конины в день, курили высушенные крохи спитого чая из полевой кухни, почти забыли вкус масла и колбасы и как выглядит картофель, страшно мерзли, сражались ночью при немногих осветительных ракетах и днем не могли даже обстрелять обнаруженные цели, так как боеприпасы были нормированы, прозябали часами в постоянном ожидании нового прорыва противника и тем самым ликвидации «котла» и пленения, но в сводках вермахта ежедневно сообщалось только об успешных оборонительных боях на юго-востоке от озера Ильмень.
Бруно Винцер. Солдат трех армий.
Как раз в самый разгар этих боев, на фронт, в район Рамушевского коридора прибывает 127ая отдельная стрелковая бригада.
4. Прибытие на фронт
В период с 26 апреля по 4 мая 1942 года бригада перебрасывалась по железной дороге от разъезда ЮГ и до станции Валдай. Перевозка осуществлялась шестью эшелонами без вооружения. Вооружение бригада получила от Северо-Западного фронта уже только в Валдае.
По прибытии на фронт бригада имела в своем составе:
1 отдельный стрелковый батальон, куда входил прадед, назначенный командиром отделения одного из взводов;
2 отдельный стрелковый батальон;
3 отдельный стрелковый батальон;
4 отдельный стрелковый батальон;
Артдивизон 76 мм пушек;
Противотанковый дивизион 45 мм пушек;
Дивизион 120 мм минометов;
Батальон 82 мм минометов;
Роту автоматчиков;
Разведроту.
Однако, Валдай не был конечной точкой пути. Бригада должна была добраться до Старорусского района. А это порядка 200 километров. И бригада эти километры преодолела… пешком. Пешком! Со всем вооружением, пушками, минометами, боеприпасами и прочим скарбом.
Марш совершался пятью колоннами по ночам, чтобы не быть обнаруженными авиацией противника. Ежедневно с 22.00 бригада приступала в движение и двигалась непрерывно вплоть до семи часов утра.
Днем личный состав отдыхал. При этом на дневках части бригады сосредотачивались на опушках леса таким образом, чтобы обеспечить тщательную маскировку с воздуха.
И так солдаты шли семь дней.
К утру 24го мая бригада прибыла и сосредоточилась в районе Гонцы, Плешаково, Ершино, где на основании боевого распоряжения №067/оп Штарма 11 от 19.05.1942 вошла в подчинение Командующего 11 армией.
Следует отметить, что в условиях ежеминутной опасности нападения с воздуха за весь семидневный пеший марш от Валдая до Ершино бригада по пути следования потерь в личном составе и материальной части не имела.
И вы, конечно, помните, что места, куда прибыла 127ая бригада - это родные места моего прадеда, и там в этот момент находилась вся его семья, включая и моего деда.
Дед: Отец к нам пришел в четыре утра. Их часть как раз мимо проходила. Но мы его уже ждали, так как знали, что он придет. Он-то во втором эшелоне шел, а солдаты из первого эшелона нам записку от него передали.
С ним к нам зашел лейтенант, командир взвода, с которым батька воевал под Ленинградом. Как сейчас помню ту нашу встречу с отцом. До сих пор перед глазами стоит он, как тогда, на пороге избы, высокий, в длинной такой шинели. И мы-то всей ребятней как кинулись к нему, кричим, на шинели повисли. Лейтенант так удивился:
- Миша, сколько ж их у тебя?
А батька еще гордо ему так:
- Восемь!
- Ничего себе! - лейтенант только головой покачал.
А в стороне Рамушево-то грохотало в ту ночь, ой. Сильно так. Наша да немецкая артиллерия долбила друг друга, и с того и с другого берега.
Батька тогда вздохнул и спрашивает нас:
- Ну что, сынки, страшно грохочет-то?
Ну а мы, перепуганные, киваем. Конечно, страшно. Оно ж там ухало так, что земля под ногами вздрагивала. Причем раскатами такими, нарастает-нарастает и как забабахает где-то
А батька тогда опять вздохнул и говорит:
- Да, страшно. А мне туда сейчас идти.
В тот раз недолго он с нами побыл. Да его еще лейтенант, командир взвода, торопил:
- Миша, Миша, пойдем. Отстаем сильно.
Мы с братом старшим, Женькой, потом к нему бегали на передовую через несколько дней. Вечером мы у него были. Они как раз в ночь собирались идти в наступление.
Вот так, внучек. Мимо нас в ту сторону тогда много солдат проходило. А обратно возвращались одни инвалиды. Везли их на грузовиках. Много везли. А сколько там осталось...
Продолжение здесь http://romarius-2010.livejournal.com/9455.html#cutid1