(no subject)
Моя муза зовется бедой,
Навещает меня лишь на грани.
Тяжким маревом перед грозой
Нависая, безжалостно ранит.
Моя муза как старый вампир
Пьет лишь слезы обиды и злости.
Ей не нужен наполненный мир,
Ей нужны его голые кости.
Она будет их грызть и рычать,
Наслаждаясь законной добычей,
И молчать тяжело, и кричать
Не велит глупый гордый обычай.
Стиснув зубы, живу день за днем,
По привычке лучась оптимизмом.
А под слоем улыбок огнем
Полыхает остов прежней жизни.
Догорают осколки мечты,
Вяло тлеют остатки надежды,
Как маньяк поджигаю мосты,
Чтобы не было снова как прежде.
Буду спать на кровати одна,
Для кого берегу половину?
Но привычка сильнее вина,
И во сне снова к краю подвинусь.
Моя муза зовется бедой,
Как придет, так и встанет постоем.
Колет сердце занозою злой,
До тех пор пока рифмой не взвою.
Навещает меня лишь на грани.
Тяжким маревом перед грозой
Нависая, безжалостно ранит.
Моя муза как старый вампир
Пьет лишь слезы обиды и злости.
Ей не нужен наполненный мир,
Ей нужны его голые кости.
Она будет их грызть и рычать,
Наслаждаясь законной добычей,
И молчать тяжело, и кричать
Не велит глупый гордый обычай.
Стиснув зубы, живу день за днем,
По привычке лучась оптимизмом.
А под слоем улыбок огнем
Полыхает остов прежней жизни.
Догорают осколки мечты,
Вяло тлеют остатки надежды,
Как маньяк поджигаю мосты,
Чтобы не было снова как прежде.
Буду спать на кровати одна,
Для кого берегу половину?
Но привычка сильнее вина,
И во сне снова к краю подвинусь.
Моя муза зовется бедой,
Как придет, так и встанет постоем.
Колет сердце занозою злой,
До тех пор пока рифмой не взвою.