Читаем Гитлера (Немецкая Рабочая Партия) Часть 2

[romanov_roman]

Наступила среда. Собрание назначено было в пивной «Розенбад» на Хернштрассе - очень бедный трактирчик, в который редко кто-либо забредал. Впрочем в 1919 г. и в более богатых ресторанах было очень голодно и неуютно. Но ресторанчика «Розенбад» я до сих пор не знал вовсе. Пройдя через плохо освещенную столовую, в которой не было ни одной живой души, я нашел боковую дверь и вошел в комнатку, где должно было происходить «заседание». При плохом освещении испорченной газовой лампы за столом сидело 4 молодых человека, в том числе и знакомый мне автор брошюры, который тотчас же радостно приветствовал меня, произнеся несколько теплых слов в честь нового члена «немецкой рабочей партии». Это показалось мне немножко чересчур. Но так как мне сообщили, что «главный председатель» партии придет еще только через некоторое время, то я решил подождать со своим заявлением. Наконец пришел и сам главный председатель. Это был тот самый человек, который председательствовал на собрании в пивной «Штернэкке», когда докладывал Федер. Во мне опять возобладало любопытство, и я решил все-таки обождать и послушать, что будет дальше. Теперь я по крайней мере мог узнать фамилии отдельных присутствовавших. Председателем всей партии «в общегосударственном масштабе» был господин Харер, мюнхенским председателем был Антон Дрекслер. Сначала высокое собрание приступило к чтению протокола предшествовавшего заседания. По прочтении вынесли вотум доверия секретарю. Затем перешли к заслушиванию денежного отчета. В кассе ферейна, как выяснилось, было ровным счетом 7 марок и 50 пфеннигов. Заслушав отчет, опять вынесли единогласный вотум доверия кассиру. Все это с серьезным видом заносилось в протокол. Затем первый председатель огласил составленные им ответы на три письма из Киля, Дюссельдорфа и Берлина. Присутствовавшие выразили полное одобрение председателю. Затем приступили к оглашению поступивших новых писем, это были уже известные нам письма из Берлина. Дюссельдорфа и Киля, по одному из каждого города. Содержание писем с удовлетворением было принято к сведению. Один из ораторов произнес пространную речь о том, что письма эти явно доказывают, как быстро растут связи «немецкой рабочей партии». После этого - приступили к продолжительному обмену мнений о том, как вообще надлежит отвечать на подобные письма. Ужасно, ужасно! Это была кружковщина самого худшего вида. И вот в этакий клуб приглашали меня вступить членом. Далее перешли к вопросу о приеме новых членов, другими словами к уловлению моей высокой персоны. Я поставил несколько вопросов. Выяснилось, что у партии нет ни программы, ни одного листка, вообще ни одного печатного документа, нет членских билетов, нет даже несчастной печатки. Налицо была только добрая воля, горячая вера в свое дело и несколько принятых куцых тезисов. Мне опять было не до смеха. Ведь передо мной были явные симптомы полной беспомощности и полного недовольства всеми прежними политическими партиями, всеми их программами и всей их деятельностью. Нельзя было не видеть, что этих молодых людей пригнало сюда на это внешне столь смешное собрание именно то, что они всем своим существом почувствовали банкротство старых партий и поняли, что эти партии совершенно неспособны служить делу возрождения немецкой нации, как равно не могут ничего дать и лично им самим. Я наскоро прочитал написанные на машинке тезисы и опять убедился, что передо мною люди, которые еще только ищут пути и еще не знают своей дороги. Многое в этих тезисах было совершенно запутано или неясно, о многом не говорилось вовсе, но все-таки содержание тезисов явно говорило о том, что люди искренно ищут новых путей. Чувства этих людей были знакомы мне. Это было страстное стремление найти новые формы такого движения, которое представляло бы собою нечто большее, нежели партия в старом смысле слова. Когда я вечером возвращался к себе в казарму, мое мнение относительно этого ферейна уже сложилось. Мне предстояло решить самый трудный вопрос в моей жизни: вступать или не вступать в этот союз. Рассудок мог подсказать только отрицательное решение, но чувство не давало мне покоя. И чем чаще я перебирал в своей голове доводы рассудка, говорившие о нелепости всего этого клуба, тем чаще чувство возмущалось этими доводами. В течение ближайших нескольких дней я не находил себе покоя. Много раз перебирал я в своем уме все за и против. Заняться политической деятельностью я решил уже давным-давно. Что эту деятельность я должен начать в рядах нового движения, тоже было вполне ясно для меня. Не хватало только внешнего толчка. Я не принадлежу к той породе людей, которые сегодня начинают одно дело, а завтра другое с тем, чтобы после завтра искать опять чего-нибудь нового. Хорошо зная это за собой, я именно поэтому с таким большим трудом решался вступить в «немецкую рабочую партию». Я знал, что если я вступлю в нее, то я должен отдаться делу без остатка. Либо так - либо лучше вовсе не связываться с этим предприятием. Я знал, что принимаю решение навсегда, что сделав этот шаг, я уже отступать не буду. Вот почему это был для меня не какой-либо эпизод, не игра, а самый насущный, самый серьезный вопрос. Во мне тогда уже жило инстинктивное отвращение к людям, которые принимаются за массу дел и ни одного не кончают. Этот тип людей был мне просто противен. Такое многоделанье казалось мне хуже всякого безделья. Теперь сама судьба подавала мне знак. Ни к одной из существующих больших партий я все равно не примкнул бы - мотивы я изложу подробнее ниже. Теперь передо мною была крошечная организация несколько смешного характера, но в моих глазах она имела то преимущество, что она еще не окостенела как «организация», а потому и представляла арену для действительно свободной деятельности отдельного лица. Тут как будто открывалась действительная возможность работать. И чем слабей было это движение, тем легче было направить его на верный путь. Тут можно было еще дать движению правильное содержание и верные цели - о чем не могло быть и речи применительно к уже существующим старым большим партиям. Чем пристальнее я думал о «немецкой рабочей партии», тем больше росло во мне убеждение, что, пожалуй, именно из недр такого вначале маленького движения как раз и вырастает национальный подъем. Во всяком случае мне было ясно, что дело возрождения нации не может быть начато теми парламентскими политическими партиями, которые целиком еще находятся во власти старых представлений или даже прямо стали на почву нового преступного режима. Для меня было ясно, что наше дело - провозгласить новое миросозерцание, а не выкинуть новый избирательный пароль. Невероятно тяжело было мне принять решение. От простого намерения до превращения его в действительность - дистанция огромного размера. Какие собственно данные были у меня лично, чтобы взять на себя такую грандиозную задачу? Что я был беден и не имел никаких средств - это было еще с полбеды. Хуже было то, что я не имел никакого имени, что я принадлежал к числу миллионов тех безымянных людей, чье рождение и смерть проходят незаметно даже для ближайшей среды. Прибавьте к этому еще те трудности, которые вытекали из недостатка школьного образования. Так называемая «интеллигенция», как известно, всегда смотрит сверху вниз на каждого пришельца, который не имел счастья пройти через учебные заведения всех надлежащих степеней и «накачаться» там всеми надлежащими «знаниями». Ведь обыкновенно у нас не, спрашивают, на что годится этот человек, что он умеет делать, а спрашивают, какие учебные заведения он кончил. Для этих «образованных» людей любой пустоголовый малый, если только он обладает нужными аттестатами, представляет собою величину, тогда как самый талантливый молодой человек в их глазах ничто, если ему не удалось преодолеть всю школьную премудрость. Очень легко представлял я себе тогда, как встретит меня это так называемое общество. Я ошибся лишь в том отношении, что считал людей все же гораздо лучшими, нежели они к сожалению оказались в живой действительности. Исключения конечно бывают во всех областях. Все же я в течение всей своей жизни строго различаю между людьми, действительно отмеченными известным талантом, и людьми, которые умели только почерпнуть школьные знания. После двух дней тяжких колебаний и размышлений я наконец пришел к твердому убеждению, что надо решиться на этот шаг. Это было самое важное решение в моей жизни. Ни о каком отступлении назад конечно не было и не могло быть речи. Я сделал заявление, что готов вступить в члены «немецкой рабочей партии» и получил временный членский билет - номер седьмой.

ХАЙЛЬ ГИТЛЕР! РОССИЯ БЕЗ ЖИДОВ. Романов Posted via LjBeetle