wer reitet so spät durch Nacht und Wind
Из выселок в усадьбу короткая дорога идет краем леса. Через эту картину Шишкина ехали два мужика, один правил савраской, другой на заду телеги качал ногами с интересом. Тихо, и мошки толкутся в широком солнечном луче. Возница услышал за спиной истошный крик компаньона и, обернувшись, успел еще увидеть, как в кусты что-то метнулось и затрещало там по-взрослому. Компаньон (допустим, Силиверст) сидел закоченев, с выпученными глазами, слюна сбегала тонкой струйкой на его, допустим, армяк. Возница припустил сломя голову - Шишкин слился в зеленый клубок - и остановился, когда оглобли уперлись в барский дом. Народ сбежался, натурально; вопли, вопросы и т.д. Силиверст бормотал что-то бессмысленное и по временам неприятно смеялся, подавая мысль,что он заразный. Решили, что это леший предпринял такой демарш. В народе по этому случаю пошли разговоры. Передавали между прочим, что барской власти отмена вышла, но это от общества скрывается. На грех, две-три девки, ушед в лес за малиной, чего-то над собой претерпели и потом высказывались в аболиционистском смысле. Барин, человек решительный и имевший опыт боевых действий, эту агитацию положил прекратить, вывел в лес всех своих собак со здоровыми мужиками-вольтерьянцами и всю поросль за день прочесал. Не нашли, конечно, никого, но и потерь особых не понесли. Через пару дней другой мужик, ехавший лесом (допустим, Евграф), был кем-то остановлен, по пояс раздет, и на спине его было что-то в подробностях написано - похоже, что ногтем. В беспамятстве дотащился он до деревни. Хорошо, что, кроме барина, никто читать не умел. Барин, разобравши Евграфову окровавленную спину, помрачнел и задумался. В лес боле никого не посылал, но сочинил письмо Лабзину в Петербург и долго потом с почтой ждал ответа.