ДЕКАБРИСТЫ. КАПИТУЛЯЦИЯ МОСКВЫ
Мы остановились на том, что Михаил Милорадович отказался выполнить приказ Кутузова о прикрытии боем отступления Главной армии от Москвы, за что, строго говоря, подлежал бы суду военного трибунала. Если бы не предложил фельдмаршалу иного, более удачного с его точки зрения, решения проблемы прикрытия. И мы прекрасно знаем, что это было за решение. Милорадович предложил попросту заключить с командующим авангардом Великой армии Иоахимом Мюратом временное перемирие на срок, необходимый для отступления Кутузова за пределы столицы.
С первого взгляда соглашение Милорадовича - Мюрата носило чисто технический характер, но есть несколько настораживающих аспектов. Мюрат уже однажды крепко обжёгся на своём стремлении первым войти в оставленную австрийцами Вену, в результате которого позволил австрийцам спокойно отступить за Дунай. Более того, в той же кампании 1805 года Мюрат, заключив частное перемирие с арьегардом того же самого Кутузова, упустил его армию, которая спокойно ушла на соединение с союзными войсками.
Мюрат тогда получил от Наполеона знатный нагоняй и наказ а) никогда не оставлять преследование отступающего противника и б) никогда не заключать никаких частных перемирий. Особенно с русскими, для которых любая сделка на поле боя это просто элемент военной хитрости, и трижды особенно с Кутузовым, этим лисом Севера. Однако считается, что в 1812 году Мюрат вновь пренебрёг преследованием Кутузова, и вновь ради занятия вражеской столицы, что позволило русскому фельдмаршалу совершить свой знаменитый Тарутинский манёвр.
Что могло побудить Мюрата на столь рискованное решение? Очевидно, что приз должен был быть соответствующий, а гарантии выполнения соглашения с русской стороны гораздо более весомыми, чем в 1805 году, когда Мюрат просто положился на честное слово Багратиона. Последующие события показали, какого рода было обеспечение этой удивительной сделки.
Во-первых, Милорадович обещал, в случае если российской армии дадут спокойно покинуть Москву, не приказывать казакам сжечь её, как они жгли другие города перед их оставлением русскими войсками. Эта часть сделки хорошо известна, и французы вступили в нетронутый город. Правда, тут наш полководец опять схитрил: город был подготовлен к поджогу, просто его задержали до входа в Москву наполеоновских войск, когда ответственность за город уже перешла к французам.
Но каким образом, за какое встречное возмещение можно было получить гарантии безопасности русской армии после их отступления из столицы? Выполнив первую часть сделки и не связанный более ничем, Мюрат мог плотно сесть на хвост медленно бредущей с артиллерией и обозами армии Кутузова, не давая Кутузову возможности обустроиться в лагере под Тарутино или где бы то ни было.
Ответ на этот вопрос мы тоже можем легко найти в известных нам обстоятельствах занятия французами Москвы. Им достался весь московский арсенал, включая тысячи ружей, сотни пушек, тысячи пудов пороха. Их как бы просто не успели или не догадались впопыхах вывезти из города, хотя догадались и успели вывезти всё пожарное оборудование. Зато главная армия Кутузова покинула Москву с личным стрелковым оружием и приданными армии батареями, с развернутыми знаменами, под барабанный бой и в отдельных случаях даже под звуки полковых оркестров.
Но как называется договор, в соответствии с которым армия уступает противнику город, сохраняя свои знамена и оружия, но оставляя в нём все припасы и снаряжение? Во все времена такой договор назывался почетной капитуляцией. Вот о такой капитуляции Милорадович с Мюратом и договорился, скорее всего с санкции Кутузова. Ведь Мюрату для выполнения условий договора нужно было просто сдержать свои войска, то есть французский маршал и неаполитанский король действовал в пределах своей компетенции.
А вот компетенций самого Милорадовича для сдачи французам московских арсеналов явно не доставало. Для этого была нужна санкция главнокомандующего и его активное содействие. Именно поэтому Кутузов, во избежание неизбежных вопросов и доносов, буквально до последнего часа перед оставлением Москвы заявлял, что столицу без боя не отдаст, а следовательно воинские припасы ему нужны в городе. Считается, что меры Растопчина по изготовке ополчения к городскому бою, а также казус с «обороной Кремля» какой-то неизвестной группой рассерженных патриотов, были чистым недоразумением. Но ведь сам Растопчин тоже не имел и малейшего понятия, что Кутузов просто уйдёт со своей армией до тех пор, пока не увидел этого собственными глазами.
Помимо оставления в Москве всех воинских припасов, из города не были вывезены и колоссальные ценности Кремля, русских соборов и церквей, дворцов и государственных учреждений и частных лиц. За возможность спокойно отойти после как бы выигранного Кутузовым Бородинского сражения без арьергардных сражений, фельдмаршал заплатил огромную, совершенно неимоверную цену. Не случись пресловутого Московского пожара, в руках у Наполеона оказалась бы полноценная альтернативная столица России, на что он, собственно говоря, и рассчитывал.
И здесь возникает вопрос о том, каковы были политические причины занятия Москвы Наполеоном Бонапартом. А они, несомненно, были. Наполеон говорил о них Коленкуру. «Соперничество между Петербургом и Москвой гораздо серьёзнее чем принято считать, и последствия этого соперничество будут превосходить всяческое воображение», - таким рефреном сопровождались обоснования вступления в Москву, которые Наполеон высказывал своим сподвижникам.
Известно, что Наполеон ожидал увидеть в Москве каких-то «бояр», которым и собирался вручить руководство городом. Принято считать, что французский император просто не знал истории России и потому считал, что бояре по-прежнему составляют в ней господствующий слой знати. Позволю себе с этим не согласиться. Для того, чтобы вообще рассуждать о боярах, надо было знать российскую историю очень хорошо, поскольку к 1812 году ни о каких русских боярах уже давно не было ни слуху, ни духу.
Между тем, именно боярами назывались руководители «Союза Спасения», считающемуся первой из декабристских тайных организаций. В свою очередь, этому первому тайному обществу декабристов предшествовало создание нескольких более ранних организаций: две офицерские артели - одна в Семеновском полку, другая среди офицеров Главного штаба («Священная артель»), Каменец-Подольский кружок и «Орден русских рыцарей».
В принципе, называть общество, состоящее из офицеров Главного штаба артелью это некий перебор. Солдатские артели существовали всегда и формировались вокруг ротного походного котла. Такого рода сообщества совершенно естественны. Можно себе представить и унтер-офицерскую артель, члены которой вскладчину добывали пропитание в походных условиях. Однако артель офицеров Генерального штаба, да ещё и Священная это просто военная масонская ложа.
Почему бы не рассмотреть размен безопасного отхода армии Кутузова от Москвы на сдачу Наполеону первопрестольной столицы со всеми военными припасами и сокровищами русских царей с политической точки зрения? Однако это совершенно отдельная и обширная тема, которую следует рассмотреть подробнее.
А это значит, что продолжение следует...