АНГЛО-БУРСКАЯ ВОЙНА. МЕТОД ХАМЕЛЕОНА
На Рождество 1887 года Родс встретился с верховным комиссаром Южной Африки Геркулесом Робинсом и убедил его как можно быстрее отправить официальное посольство к Лобенгуле, чтобы сорвать наметившееся соглашение с бурами и убедить короля заключить подобный договор с Англией. Известно, что вскоре Робинсон безвозмездно стал обладателем 250 акций «Де Бирс». Видимо, Родс расплатился с представителем колониальных властей за содействие. Посольскую миссию возложили на Джона Моффета, сына известного миссионера, на дочери которого был женат Дэвид Ливингстон. Джон Моффет родился и вырос в Африке и до известной степени пользовался доверием коренных африканцев.
В договоре, привезенном Моффетом в Булавайо, столицу Лобенгулы, говорилось, что «мир и дружба будут вечны между Ее Британским Величеством, Ее подданными и народом амандебелов». При этом на последних налагалось обязательство «не вступать в какие-либо переговоры, а также не заключать договоры ни с каким иностранным государством». 11 февраля 1888 года король Лобенгула поставил под этим договором крестик. Таким образом междуречье Лимпопо и Замбези включалось в сферу влияния Великобритании. Теперь Родсу требовалось добыть концессию на поиск здесь полезных ископаемых. В этом случае он соперничал со своими соотечественниками. Концессию на разработку недр в этом крае жаждала получить также некая компания Гиффорда - Коустона.
Для соблюдения норм международного права концессионеры должны были предъявить хоть какой-то документ, подписанный королем, и за благосклонность Лобенгулы началась борьба. Гиффорд и Коустон решили отправить в Булавайо некоего Эдварда Моунда, бывшего офицера, который прекрасно знал страну и был лично знаком с королем матабеле. Однако для этого требовалось одобрение министра колоний, а тот ответил, что ему надо посоветоваться с чиновниками на месте.
Тем временем Родс готовил альтернативное посольство. Его главой он назначил Чарльза Радда, а помощниками сделал знатока туземных обычаев Фрэнсиса Томпсона и своего товарища по учебе в Оксфорде, юриста Джеймса Магвайра.
Пока Моунд плыл из Лондона в Кейптаун, Родс пробивал проект своей концессии в Лондоне. Моунд покинул Кимберли и начал путь на север в июле, посольство Родса - в середине августа, но накануне Лобенгула получил послание, в котором верховный комиссар Южной Африки рекомендовал именно посланцев Родса, как «в высшей степени уважаемых джентльменов».
Когда послы Родса добрались до владений Лобенгулы, они узнали, что король распорядился не пускать в страну белых иначе, как по своему личному разрешению. Радд отправил в Булавайо посла, но продолжил путь, не дождавшись его возвращения. Воины ндебеле не решились им воспрепятствовать. По дороге они встретили возвращавшегося посланца, который вез отказ в разрешении на проезд. Это не остановило Радда и его спутников. Они продолжили свой путь, а подданные Лобенгулы вновь не отважились применить силу в отношении подданных Великой Белой Королевы. Посольство Родса прибыло в Булавайо на три недели раньше Эдварда Моунда, который побоялся действовать столь же решительно.
Лобенгула принял незваных гостей очень вежливо, но упорно избегал любых деловых разговоров. Однако откладывать их до бесконечности было невозможно. В конце концов англичане изложили условия предлагаемой сделки. Король матабеле должен был получить тысячу карабинов «Мартини-Генри», которые были оружейной новинкой, лодку с пушкой на реке Замбези и сто фунтов стерлингов ежемесячно. За это англичане хотели получить право добывать полезные ископаемые на земле племени машона, или шона, которых англичане считали данниками матабеле. Видимо, в действительности отношения этих двух племен были несколько более сложными.
Переговоры шли очень тяжело и продолжались больше месяца, а потом Лобенгула вдруг уступил. 30 октября 1888 года он скрепил договор своей подписью-крестиком. Судя по дальнейшим событиям, это стало возможно лишь благодаря недобросовестному переводчику. Король подписывал совсем не то, что думал. Ему сказали, что англичане не приведут больше десяти человек для работы в его стране и не будут копать поблизости от поселений, а также что их люди будут подчиняться законам матабеле. Ничего подобного в договоре не содержалось. Там говорилось, что Лобенгула отдает Родсу и его компаньонам «в полное и исключительное пользование все полезные ископаемые» и дает им право «делать все, что им может показаться необходимым для добычи таковых».
Этот текст, с трактовкой, что король фактически уступил Родсу подвластные ему земли, появился в лондонских и южноафриканских газетах. Разговоры об этом скоро дошли до Булавайо и вызвали волнения среди подданных Лобенгулы. Недовольных возглавил некто Хлесингане, знахарь при королевском войске. Он заявил, что со стороны короля было наивно верить обещаниям белых. «Я побывал на алмазных копях Кимберли и видел, что белые люди не могут вести добычу в одиночку или вдвоем - для разработки нужны тысячи людей, - сказал он. - Разве не требуется этим людям вода? Да и земля им нужна. То же самое и с золотом. Стоит лишь белым людям прийти и начать это дело, как начнутся невзгоды. Вы говорите, что они не просят никаких земель. Но как можете вы вести раскопки золота - как, если не на земле? И как это, раскапывая в земле золото, не захватывать эту землю? И разве этим тысячам людей не понадобится жечь костры? Разве им не понадобятся леса?»
Одного из ближайших советников Лобенгулы казнили за то, что он давал плохие советы. Затем король нашел возможность разослать в прессу Южной Африки следующее заявление:
«Как я слышал, в газетах опубликовано, что я даровал концессию на минералы по всей моей стране Чарльзу Даннелу Радду, Рочфору Магвайру и Фрэнсису Роберту Томпсону.
Поскольку это явно неверное толкование, все действия на основе концессии приостановлены, пока в моей стране не будет проведено расследование.
Лобенгула.
Королевский крааль. Матебелеленд.
18 января 1889 г.».
Для журналистов это была сенсация, а для конкурентов Родса - удобный предлог, чтобы не отдавать концессию ему или, по крайней мере, оттянуть решение. Видимо, находившийся уже некоторое время в Булавайо Эдвард Моунд посоветовал Лобенгуле отправить собственное посольство к Великой Белой Королеве. Впрочем, Моунд отрицал свою активную роль в этой затее. По его словам, он лишь пошел навстречу пожеланиям короля. Однажды он сказал Моунду в ответ на его предложение отдать концессию Гиффорду и Коустону: «Помоги моим доверенным добраться до Англии, а когда вы вернетесь, тогда и поговорим».
Моунд должен был сопровождать посольство, но Лобенгула решительно отверг материальную помощь кого бы то ни было из европейцев и оплатил поездку из своего кармана. Двое посланников - Мчете и Бабиян - везли письмо следующего содержания:
«Лобенгула хочет знать, действительно ли существует королева. Некоторые из людей, приходящих в его страну, говорят, что она существует, а другие отрицают это. Узнать правду Лобенгула может, только послав свои глаза посмотреть, существует ли королева. Его глаза - это его индуны (советники). Если королева существует, Лорбенгула может просить ее совета и помощи, так как его очень тревожат белые люди, которые приходят в его страну и просят разрешения добывать золото».
Посольство добралось до Кейптауна и там застряло надолго. Верховный комиссар Робинс действовал в полном согласии с Родсом и делал все возможное, чтобы сорвать затею его конкурентов.
Моунд, Мчете и Бабиян ждали в Кейптауне, Родс, с одной стороны, и Гиффорд с Коустоном - с другой, тем временем пришли к пониманию, что никто из них не может выиграть этот спор. Родс имел более мощную поддержку у южноафриканской администрации, у его конкурентов были лучше налажены связи в Лондоне. Ситуация сложилась патовая. Единственным разумным выходом было объединить усилия и поделить прибыли. После того как сговор Гиффорда и Коустона с Родсом состоялся, посольство матабеле стало не нужно первым и опасным для второго. Поэтому его и отпустили в Европу. Теперь это был не более чем курьез. Ну и лишняя возможность произвести впечатление на африканцев.
Посланцы Лобенгулы провели в Лондоне весь март 1889-го. Встретились с королевой Викторией и даже смогли вполне достойно поддержать изысканную светскую беседу. Отметили, что красивейшая дама при дворе - леди Рэндольф Черчилль, мать небезызвестного сэра Уинстона, тогда еще совсем юного. Посетили Английский банк, где им показали слитки золота и предложили попытаться поднять мешки с золотыми монетами. Присутствовали на маневрах сухопутных войск и при испытании новейших артиллерийских орудий.
Когда они еще находились в Англии, Лобенгула направил королеве Виктории еще одно послание: «Недавно, - писал он, - несколько человек явились в мою страну; главным среди них, по-видимому, был человек по имени Радд. Они попросили у меня разрешения искать золото и пообещали, что дадут за это некоторые вещи. Я сказал им, чтобы они принесли показать то, что хотят мне дать, а тогда я покажу им то, что могу дать. Был написан документ и дан мне на подпись. Я спросил, что в нем, и мне сказали, что в нем записаны мои слова и слова этих людей. Я приложил к нему свою руку. Три месяца спустя я услышал, что этим документом я дал право на все ископаемые моей страны. Я собрал своих индун, а также белых людей и потребовал копию документа.
Мне доказывали, что я уже передал Радду и его товарищам права на минералы моей страны. После этого я собрал своих индун, и они не захотели признать документ, так как он не содержит ни моих слов, ни слов тех людей, кто его получил. После собрания я потребовал, чтобы оригинал документа был мне возвращен. Однако его нет, хотя с тех пор прошло два месяца и они обещали вернуть его быстро. Людям, что прибыли тогда в мою страну, было сказано, чтобы они оставались здесь, пока не вернут документ. Однако один из них, Магвайр, уехал, не оповестив меня и нарушив мой приказ. Я пишу Вам, чтобы Вы знали правду об этом деле и не были обмануты».
Индуны вернулись в Африку и привезли с собой любезное, но ни к чему не обязывающее послание королевы Виктории. Выслушав их рассказ, Лобенгула спросил: «Раз у королевы столько золота, зачем же ее люди стараются найти еще больше?». Послы ответили, в общем-то, верно: «Они обязаны платить ей дань золотом и поэтому ищут его по всему свету, не только в нашей стране». Король матабеле был неглуп и понимал, что вряд ли сможет оказать сопротивление англичанам. Впрочем, в ноябре 1891 года он предпринял попытку что-то им противопоставить, подписав договор о правах на землю с немецким купцом Эдуардом Липпертом. О немецко-английских противоречиях король был наслышан. Но его расчет не оправдался. Данный конкретный немец с англичанами не враждовал и давным-давно сговорился с Родсом о том, что тот перекупит у него права, полученные по этому договору.
Один из миссионеров запомнил жалобу Лобенгулы: «Видели вы когда-нибудь, как хамелеон охотится за мухой? Хамелеон становится позади мухи и некоторое время остается неподвижным, а затем начинает осторожно и медленно двигаться вперед, бесшумно переставляя одну ногу за другой. Наконец, приблизившись достаточно, он выбрасывает язык - и муха исчезает. Англия - хамелеон, а я - муха».
В договоре, привезенном Моффетом в Булавайо, столицу Лобенгулы, говорилось, что «мир и дружба будут вечны между Ее Британским Величеством, Ее подданными и народом амандебелов». При этом на последних налагалось обязательство «не вступать в какие-либо переговоры, а также не заключать договоры ни с каким иностранным государством». 11 февраля 1888 года король Лобенгула поставил под этим договором крестик. Таким образом междуречье Лимпопо и Замбези включалось в сферу влияния Великобритании. Теперь Родсу требовалось добыть концессию на поиск здесь полезных ископаемых. В этом случае он соперничал со своими соотечественниками. Концессию на разработку недр в этом крае жаждала получить также некая компания Гиффорда - Коустона.
Для соблюдения норм международного права концессионеры должны были предъявить хоть какой-то документ, подписанный королем, и за благосклонность Лобенгулы началась борьба. Гиффорд и Коустон решили отправить в Булавайо некоего Эдварда Моунда, бывшего офицера, который прекрасно знал страну и был лично знаком с королем матабеле. Однако для этого требовалось одобрение министра колоний, а тот ответил, что ему надо посоветоваться с чиновниками на месте.
Тем временем Родс готовил альтернативное посольство. Его главой он назначил Чарльза Радда, а помощниками сделал знатока туземных обычаев Фрэнсиса Томпсона и своего товарища по учебе в Оксфорде, юриста Джеймса Магвайра.
Пока Моунд плыл из Лондона в Кейптаун, Родс пробивал проект своей концессии в Лондоне. Моунд покинул Кимберли и начал путь на север в июле, посольство Родса - в середине августа, но накануне Лобенгула получил послание, в котором верховный комиссар Южной Африки рекомендовал именно посланцев Родса, как «в высшей степени уважаемых джентльменов».
Когда послы Родса добрались до владений Лобенгулы, они узнали, что король распорядился не пускать в страну белых иначе, как по своему личному разрешению. Радд отправил в Булавайо посла, но продолжил путь, не дождавшись его возвращения. Воины ндебеле не решились им воспрепятствовать. По дороге они встретили возвращавшегося посланца, который вез отказ в разрешении на проезд. Это не остановило Радда и его спутников. Они продолжили свой путь, а подданные Лобенгулы вновь не отважились применить силу в отношении подданных Великой Белой Королевы. Посольство Родса прибыло в Булавайо на три недели раньше Эдварда Моунда, который побоялся действовать столь же решительно.
Лобенгула принял незваных гостей очень вежливо, но упорно избегал любых деловых разговоров. Однако откладывать их до бесконечности было невозможно. В конце концов англичане изложили условия предлагаемой сделки. Король матабеле должен был получить тысячу карабинов «Мартини-Генри», которые были оружейной новинкой, лодку с пушкой на реке Замбези и сто фунтов стерлингов ежемесячно. За это англичане хотели получить право добывать полезные ископаемые на земле племени машона, или шона, которых англичане считали данниками матабеле. Видимо, в действительности отношения этих двух племен были несколько более сложными.
Переговоры шли очень тяжело и продолжались больше месяца, а потом Лобенгула вдруг уступил. 30 октября 1888 года он скрепил договор своей подписью-крестиком. Судя по дальнейшим событиям, это стало возможно лишь благодаря недобросовестному переводчику. Король подписывал совсем не то, что думал. Ему сказали, что англичане не приведут больше десяти человек для работы в его стране и не будут копать поблизости от поселений, а также что их люди будут подчиняться законам матабеле. Ничего подобного в договоре не содержалось. Там говорилось, что Лобенгула отдает Родсу и его компаньонам «в полное и исключительное пользование все полезные ископаемые» и дает им право «делать все, что им может показаться необходимым для добычи таковых».
Этот текст, с трактовкой, что король фактически уступил Родсу подвластные ему земли, появился в лондонских и южноафриканских газетах. Разговоры об этом скоро дошли до Булавайо и вызвали волнения среди подданных Лобенгулы. Недовольных возглавил некто Хлесингане, знахарь при королевском войске. Он заявил, что со стороны короля было наивно верить обещаниям белых. «Я побывал на алмазных копях Кимберли и видел, что белые люди не могут вести добычу в одиночку или вдвоем - для разработки нужны тысячи людей, - сказал он. - Разве не требуется этим людям вода? Да и земля им нужна. То же самое и с золотом. Стоит лишь белым людям прийти и начать это дело, как начнутся невзгоды. Вы говорите, что они не просят никаких земель. Но как можете вы вести раскопки золота - как, если не на земле? И как это, раскапывая в земле золото, не захватывать эту землю? И разве этим тысячам людей не понадобится жечь костры? Разве им не понадобятся леса?»
Одного из ближайших советников Лобенгулы казнили за то, что он давал плохие советы. Затем король нашел возможность разослать в прессу Южной Африки следующее заявление:
«Как я слышал, в газетах опубликовано, что я даровал концессию на минералы по всей моей стране Чарльзу Даннелу Радду, Рочфору Магвайру и Фрэнсису Роберту Томпсону.
Поскольку это явно неверное толкование, все действия на основе концессии приостановлены, пока в моей стране не будет проведено расследование.
Лобенгула.
Королевский крааль. Матебелеленд.
18 января 1889 г.».
Для журналистов это была сенсация, а для конкурентов Родса - удобный предлог, чтобы не отдавать концессию ему или, по крайней мере, оттянуть решение. Видимо, находившийся уже некоторое время в Булавайо Эдвард Моунд посоветовал Лобенгуле отправить собственное посольство к Великой Белой Королеве. Впрочем, Моунд отрицал свою активную роль в этой затее. По его словам, он лишь пошел навстречу пожеланиям короля. Однажды он сказал Моунду в ответ на его предложение отдать концессию Гиффорду и Коустону: «Помоги моим доверенным добраться до Англии, а когда вы вернетесь, тогда и поговорим».
Моунд должен был сопровождать посольство, но Лобенгула решительно отверг материальную помощь кого бы то ни было из европейцев и оплатил поездку из своего кармана. Двое посланников - Мчете и Бабиян - везли письмо следующего содержания:
«Лобенгула хочет знать, действительно ли существует королева. Некоторые из людей, приходящих в его страну, говорят, что она существует, а другие отрицают это. Узнать правду Лобенгула может, только послав свои глаза посмотреть, существует ли королева. Его глаза - это его индуны (советники). Если королева существует, Лорбенгула может просить ее совета и помощи, так как его очень тревожат белые люди, которые приходят в его страну и просят разрешения добывать золото».
Посольство добралось до Кейптауна и там застряло надолго. Верховный комиссар Робинс действовал в полном согласии с Родсом и делал все возможное, чтобы сорвать затею его конкурентов.
Моунд, Мчете и Бабиян ждали в Кейптауне, Родс, с одной стороны, и Гиффорд с Коустоном - с другой, тем временем пришли к пониманию, что никто из них не может выиграть этот спор. Родс имел более мощную поддержку у южноафриканской администрации, у его конкурентов были лучше налажены связи в Лондоне. Ситуация сложилась патовая. Единственным разумным выходом было объединить усилия и поделить прибыли. После того как сговор Гиффорда и Коустона с Родсом состоялся, посольство матабеле стало не нужно первым и опасным для второго. Поэтому его и отпустили в Европу. Теперь это был не более чем курьез. Ну и лишняя возможность произвести впечатление на африканцев.
Посланцы Лобенгулы провели в Лондоне весь март 1889-го. Встретились с королевой Викторией и даже смогли вполне достойно поддержать изысканную светскую беседу. Отметили, что красивейшая дама при дворе - леди Рэндольф Черчилль, мать небезызвестного сэра Уинстона, тогда еще совсем юного. Посетили Английский банк, где им показали слитки золота и предложили попытаться поднять мешки с золотыми монетами. Присутствовали на маневрах сухопутных войск и при испытании новейших артиллерийских орудий.
Когда они еще находились в Англии, Лобенгула направил королеве Виктории еще одно послание: «Недавно, - писал он, - несколько человек явились в мою страну; главным среди них, по-видимому, был человек по имени Радд. Они попросили у меня разрешения искать золото и пообещали, что дадут за это некоторые вещи. Я сказал им, чтобы они принесли показать то, что хотят мне дать, а тогда я покажу им то, что могу дать. Был написан документ и дан мне на подпись. Я спросил, что в нем, и мне сказали, что в нем записаны мои слова и слова этих людей. Я приложил к нему свою руку. Три месяца спустя я услышал, что этим документом я дал право на все ископаемые моей страны. Я собрал своих индун, а также белых людей и потребовал копию документа.
Мне доказывали, что я уже передал Радду и его товарищам права на минералы моей страны. После этого я собрал своих индун, и они не захотели признать документ, так как он не содержит ни моих слов, ни слов тех людей, кто его получил. После собрания я потребовал, чтобы оригинал документа был мне возвращен. Однако его нет, хотя с тех пор прошло два месяца и они обещали вернуть его быстро. Людям, что прибыли тогда в мою страну, было сказано, чтобы они оставались здесь, пока не вернут документ. Однако один из них, Магвайр, уехал, не оповестив меня и нарушив мой приказ. Я пишу Вам, чтобы Вы знали правду об этом деле и не были обмануты».
Индуны вернулись в Африку и привезли с собой любезное, но ни к чему не обязывающее послание королевы Виктории. Выслушав их рассказ, Лобенгула спросил: «Раз у королевы столько золота, зачем же ее люди стараются найти еще больше?». Послы ответили, в общем-то, верно: «Они обязаны платить ей дань золотом и поэтому ищут его по всему свету, не только в нашей стране». Король матабеле был неглуп и понимал, что вряд ли сможет оказать сопротивление англичанам. Впрочем, в ноябре 1891 года он предпринял попытку что-то им противопоставить, подписав договор о правах на землю с немецким купцом Эдуардом Липпертом. О немецко-английских противоречиях король был наслышан. Но его расчет не оправдался. Данный конкретный немец с англичанами не враждовал и давным-давно сговорился с Родсом о том, что тот перекупит у него права, полученные по этому договору.
Один из миссионеров запомнил жалобу Лобенгулы: «Видели вы когда-нибудь, как хамелеон охотится за мухой? Хамелеон становится позади мухи и некоторое время остается неподвижным, а затем начинает осторожно и медленно двигаться вперед, бесшумно переставляя одну ногу за другой. Наконец, приблизившись достаточно, он выбрасывает язык - и муха исчезает. Англия - хамелеон, а я - муха».