7. Первый День Творения

[roman_romanow]

Как и положено в любом расследовании, следующий этап нашей работы после выявления наиболее вероятной причины Происшествия - это реконструкция общей картины, включая осно­вные причинно-следственные связи. То есть мы должны определить, какие наиболее вероятные последст­вия должен был вызвать в жизни стаи приматов обнаруженный нами Фактор Икс, прервавший зам­к­нутый цикл взаимодействия базовых инстинктов.

Одновременно мы должны сверить восстановленную картину Происшествия и его послед­ст­вий с имеющимися у нас свидетельствами о самых первых этапах антропогенеза. Напомним, что к та­ким свидетельствам относятся: 1) самые общие стереотипы социального поведения, характерные для всех человеческих сообществ, а также общие закономерности развития личности; 2) доступное нам содержание архаических слоев «коллективного бессоз­нате­ль­ного» в виде символики древних мифов, религиозных откровений.

Заметим, что метод художественной реконструкции широко используется в кри­ми­налистике. Например, составление постфактум фоторобота преступника или схемы ДТП. Од­нако доказательная сила такой реконструкции заключается в совпадении со свидетельскими пока­за­ниями. Точно также и в научном исследовании разрозненные свидетельства о первичных и тем более отдаленных послед­ст­виях не имеют смысла без реконструкции картины причинно-следственных свя­зей. И наоборот, реко­нструкция картины Происшествия будет иметь лишь художественное значение, если не подкрепить каждую из воссозданных причинно-следственных цепочек объектив­ными свидетельствами.

Наконец, нужно обратить внимание читателей, что в философии, не говоря уже о мифологии, религии, эзотерике, давно существует целый жанр сочинений на тему «предполагаемого начала исто­рии», содержанием которых является именно реконструкция событий «начала Истории», «сотворения Человека». При этом следует различать спекулятивные построения и творческие откровения. Спе­ку­лятивные реконструкции, как правило, имеют своей целью подтвердить силу некоего базового по­с­ту­лата, «краеугольного камня» философских или эзотерических систем. Например, фрейдистские спе­куляции на тему «эдипова комплекса» проецируются на первобытную стаю, чтобы абсолютно про­из­вольно, без каких-либо объективных обоснований заявить, будто именно взаимная ревность моло­дых самцов и вожака стаи привела к убийству последнего, что якобы превратило животную стаю в соци­альную систему. С какой стати? Где логика и где доказательства?

Поэтому спекулятивные теории «сотворения человека» нам могут быть интересны разве толь­ко как наглядные примеры ошибочной логики, чтобы им не уподобляться. Совсем другое дело - редкие примеры мифологических реконструкций «начала истории». Результатом подлинного, твор­че­ского откровения является образное, символическое отражение архетипов «кол­лективного бессоз­на­тельного» - невидимого и невыразимого в полной мере рацио­наль­ны­ми схемами. Эта развитая ми­фо­логия, например, «Книга Бытия» относятся к весьма древним вре­ме­нам, когда фи­лософии еще не су­ществовало, и сложные спекулятивные построения вообще не имели места. Такого рода творческая реконструкция первых этапов Творения, память о которых хранится в «коллективном бессозна­тель­ном», имеет для нас ценность надежных свидетельских показаний.

Главное отличие нашей, научной реконструкции от спекулятивных философских или эзо­те­ри­ческих теорий - в том, что мы опираемся исключительно на биологические факторы, вскрывая ме­ха­низмы взаимодействия базовых животных инстинктов, а также общих принципов биологической эво­люции. Без привлечения каких-либо иррациональных, метафизических гипотез. Второе отличие - тщательная проверка гипотезы на основе суммы доступных свидетельств и экспертных мнений. Третье отличие - отсутствие каких-либо отсылок к авторитетным теориям, которые нужно подтвер­дить. Мы просто расследуем Происшествие, применяя все до­ступные нам научные знания и методы.

Теперь можно возвратиться к обнаруженному нами в ходе достаточно сложных поисков био­логическому Фактору Икс, а именно - к девственности как структурной мутации, отличающей ор­га­низм человека от человекообразных приматов. В ходе наших поисков мы выяснили, что любую жи­во­тную стаю поддерживает устойчивый круговорот трех базовых инстинктов - охотничьего (агрес­сия), сексуального, подражательного (мимесис). Причем разорвать этот «непорочный круг» прак­ти­чески невозможно. Внезапная утрата способности, возможности или желания осуществлять инстинк­ты ве­дет просто к гибели особи или даже популяции, но в масштабах биологического вида круго­во­рот ин­стинктов будет продолжаться практически вечно, пока существует экологическая ниша.

Однако нас интересовало лишь такое прерывание круга инстинктов, которое ведет к «неполно­му разделению» стаи на две части, одна из которых становится не просто маргинальной, но «твор­че­с­ким меньшинством». Это меньшинство, не имея возможности участвовать в «социальной» жизни стаи, в круговороте базовых инстинктов, должно в силу четвертого базового инстинкта - «реакции на отсутствие» найти искусственную замену для удовлетворения «прерванных» базовых инстинктов. Чтобы в результате создать искусственную «реальность» - параллельный мир, населен­ный виртуаль­ны­ми ролями и артефактами, замещающими недоступные инстинктивные функции.

Для создания такого «виртуального мира» нужно очень большое субъективное желание и, в конечном счете, сохранение всех физических и психических способностей к базовому инстин­ктив­ному поведению. Но одновременно - нужно трудно преодолимое объективное препятствие, которое возможно устранить или обойти только в ходе упорной творческой работы инстинкта животной фан­тазии - «реакции на отсутствие».

То есть, на самом деле, условия для нашего искомого Фактора Икс были поставлены очень же­сткие. Объективных препятствий, не связанных с умалением физических или психических потенций, на путях реализации инстинкта агрессии или инстинкта мимесиса мы просто не смогли себе пред­ставить. В самом деле, как представить себе объективную природную преграду, вдруг вставшую на пути вожака, пытающегося укусить или побить молодого самца? Это что - структурная мутация в ви­де панциря? Или, еще интереснее, как может выглядеть объективная преграда на пути реализации инстинкта подражания, мимесиса? Может быть, мутация в виде «шапки-невидимки» для вожака? Просто слепота ведь не годится, она ведет к гибели особи, а не к творчеству.

В то же время найденный нами Фактор Икс, он же девственность - является вполне объ­ек­тив­ной природной причиной, прерывающей путь реализации одного из базовых инстинктов - поло­вого. Но при этом, как показывает практика человеческих сообществ, преграда эта вполне прео­до­ли­ма при наличии определенных знаний и умений.

Получается, что круговорот базовых инстинктов, созданный Природой для всех стайных и се­мейных организаций высших животных, имеет очень большую степень надежности. Практически один шанс из миллиона, чтобы реализовать единственную возможность разорвать кольцо инстинктов, найти единственную «лазейку» из мира животных инстинктов в человеческий мир непрерывного тво­рческого преобразования «социальной реальности».

В этой связи будет уместно поставить вопрос, а насколько случайным является само Странное Происшествие в Лесу? Есть ли природная причина у самого Фактора Икс? Или все же здесь есть место для спекуляций об инопланетном, божественном или ином «разумном» вмешательстве в суве­ренные дела стаи приматов?

Во-первых, нужно вспомнить о биологическом законе гомологических рядов, ука­зы­ва­ю­щем на непрерывное действие фактора изменчивости. Чем больше размеры популяции, чем больше самих популяций и видов, тем больше реализуется всевозможных вариантов струк­ту­ры и системных связей между органами и между особями. Доказательством успешности постоянных экспериментов живой Природы является тот факт, что среди млекопитающих есть еще один вид, кроме человека, обла­да­ю­щий признаком девственности. Видимо, не случайно поэты роман­тической эпохи воспевали «трепет­ную лань» в качестве метафоры для юных дев.

Как видно из этого парнокопытного примера, сама по себе структурная мутация девственности не является основной причиной прерывания кольца инстинктов. Лани в смысле реализации инстинк­тов практически не отличаются от других оленей. Главной причиной является, очевидно, сочетание Фактора Икс с иным фактором, который является основой «социальной» структуры стаи приматов. А именно заимствованием внешних признаков базового полового инстинкта в качестве символики вла­сти и подчинения, формирующей иерархическую структуру стаи.

В стае волков или в стаде парнокопытных для формирования менее сложной иерархии ис­по­льзуется инстинкт агрессии, но тоже ограниченный, превратившийся в символическое действие. Что касается базового инстинкта мимесиса, то он и без того является фундаментом любой стайной ор­га­низации. И потом подражательный инстинкт, по определению, не имеет самостоятельных внеш­них форм выражения. Так что ограничить мимесис нельзя и заимствовать для «социальной» струк­туры у него нечего.

Теперь мы можем уверенно предположить, что по мере эволюции животного мира сложность стайной организации возрастает путем задействования, вовлечения для целей самоорганизации базо­вых инстинктов. Первый уровень стайной организации характерен для низкоорганизованных видов, таких как лемминги в тундре или та же сельдь в море. Однако уже на этом уровне высокая энер­ге­ти­ка мимесиса начинает влиять на реализацию других инстинктов - агрессии и полового. Начинается по­степенная интеграция всех инстинктов в единую цепь или «кольцо инстинктов». На следующем уро­вне интеграции в общую цепь с мимесисом включается инстинкт агрессии, возникает новый уровень стайной организации, как у хищных, так и у травоядных животных, а равно и у некоторых птиц и да­же рыб. В свою очередь, необходимость ограничения агрессии включает в «общую цепь» применение для «социальных» целей внешних форм реализации полового инстинкта.

Дополнение и частичная замена инстинкта агрессии на половой инстинкт в качестве основы «социальной иерархии» дает следующий уровень сложности стайной организации, характерный для большинства приматов. Наконец, часть приматов, обитающих в вечных сумерках тропического леса, вынужденно развивает психические функции созе­рцания и интуиции, что требует в целом большего уровня психической энергии. Этот рост пассионарности сущес­т­венно влияет и на эволюцию «соци­альной» структуры, поскольку степень «социально» обусловленного полового возбуждения огра­ни­че­на уровнем психической энергии.

Таким образом, усложнение «социальной» структуры стаи напрямую связано с уровнем пси­хи­ческой энергии и возросшим объемом информации, обрабатываемым увеличившимся мозгом живот­ных. И эта тенденция в развитии приматов является объективным следствием фактора естественного отбора. В свою очередь этот фактор развития не может не влиять на рост популяции, а значит на реа­лизацию фактора изменчивости. Соответственно, вероятность появления мутации девственности на фоне превращения полового инстинкта в фактор «социальной» самоорганизации стаи повышается в до­статочной степени, чтобы проявление нужной мутации стало только делом времени.

Те не менее, если хорошенько подумать, то на повышенную вероятность такой мутации дей­ст­вовал не только фактор времени, но и сам «социальный» фактор, формирующий направление есте­ст­венного отбора. Как мы выяснили в главе «Тело как Улика», «социально-сексуальная» иерархия в стае животных предков человека повлекла существенное увеличение размера половых органов по сравнению с другими приматами. Но из курса медицинской анатомии и эмбриологии можно узнать, что мужские и женские половые органы, несмотря на их внешнюю противоположность, на самом де­ле развиваются из одинаковых зачатков, соответствующих ранним стадиям эволюции. Так что нас­ледование увеличенного размера половых органов затрагивает оба пола, и у женских особей «лиш­ний» материал также реализуется в виде разного рода «архитектурных излишеств». Поэтому мы мо­жем говорить о вполне закономерном появлении такого рода мутации в стае приматов, где именно ги­пертрофированный половой инстинкт определяет символику и иерархию власти.

Таким образом, мы отследили причинно-следственную связь появления Фактора Икс с двумя самыми общими механизмами видообразования - изменчивостью и направленным естест­вен­ным от­бором. Отличие от классического дарвиновского понимания в том, что внешним фактором направ­ле­нного естественного отбора здесь выступает не непосредственно естественная среда оби­та­ния, а «со­циальная» структура стаи, сформировавшаяся для адаптации в этой самой среде.

Наконец, нужно вспомнить еще один важный механизм видообразования, который признан би­ологами в качестве существенного дополнения к классической теории эволюции. Этот механизм зак­лючается в постепенном накоплении популяцией разного рода мутаций, часть из которых ста­но­вится фактором выживания при экологическом кризисе. В нашем случае этот механизм эволюции та­кже имеет место: Мы уже отмечали, что более высокий уровень интеграции и взаимодействия в стае при­матов, спаянной «социально-сексуальной» иерархией, является фактором повышения конку­рен­то­спо­собности вида. Как за счет вытеснения из Леса других видов растительноядных и насекомоядных жи­вотных, так и за счет совместного организованного отпора хищникам. Однако именно отсутствие ес­тественных врагов в экологической нише есть самый прямой путь к экологическому кризису пере­на­селения. При этом фактор «социальной интеграции» ведет в своей сексуальной части к повы­шен­ной половой активности и, как следствие, к высокой рождаемости, а в «социальной» части - к сни­жению смертности. То есть скорость движения к экологическому кризису возрастает.

В то же время структурная мутация девственности, которая оставляет без «социального» ста­туса и без сексуального удовлетворения часть молодых самок, действует на понижение рождаемости и, следовательно, является, как минимум, фактором, смягчающим экологический кризис. То есть про­явление такой мутации в условиях экологического кризиса было, в целом, благоприятным фактором для сохранения конкретной популяции. Другое дело, что закрепление данной мутации в популяции, то есть увеличение числа девственниц среди самок повлекло за собой очень далеко идущие пос­лед­ст­вия не только для стаи, но и для всего вида, и даже для всей Природы.

Итак, мы имеем достаточно подробную и логичную реконструкцию чисто биологических при­чинно-следственных связей, приведших к проявлению мутации девственности как системного Фак­то­ра Икс. Теперь, зная в достаточной степени подробности все биологические предпосылки возник­но­ве­ния Фактора Икс, мы можем продолжить реконструкцию картины Странного Про­исшествия в Лесу - точнее, серии событий и последствий, вызванных проявлением Фактора Девственности.

В случае нашей художественной реконструкции есть две группы обстоятельств, влияющих на качество творчества. Во-первых, речь идет о самом Первом Событии, причем даже не в Истории, а в Предыстории человечества. То есть исторических событий отдаленнее этого просто не бывает. От­сю­да проблемы со свидетельствами и поисками артефактов, относящихся к событию. Однако, по боль­шому счету, все события древней истории, описанные, точнее - реконструированные историками, имеют примерно то же качество в смысле отражения в исторических источниках. И большой разницы для нас, было ли событие десять тысяч, сто тысяч или миллион лет тому назад, практически нет.

Зато нам благоприятствует другая сторона этой же медали, а именно тот факт, что никаких внешних исторических и социальных обстоятельств на момент свершения Странного Происшествия в Лесу просто не существовало. Никаких факторов и сил, влияющих на процесс, не было не только за пределами Леса, но даже за пределами стаи. Поэтому для полной реконструкции нам вполне до­ста­то­чно выявленного нами набора биологических факторов, прежде всего, «социально-сексуальных» сте­реотипов, определявших статус и поведение всех без исключения взрослых членов стаи вплоть до проявления Фактора Девственности.

Отметим, что по своей сложности достоверная художественная реконструкция примитивных проблем первобытной «социальной» иерархии не относится к задачам повышенной сложности. Уж точно не «Анна Каренина», и даже не «Таис Афинская». Здесь сложнее будет, наоборот, удержаться от проекций на примитивную ситуацию привычных для нас социальных сложностей. Так что даже сказка о Маугли - нам не пример. Нужно абстрагироваться от всего «человеческого», со­ци­а­льно обус­ловленного, и «предельно цинично» описать стандартное действие довольно прямо­ли­ней­ных живот­ных инстинктов.

Сразу условимся, что мы описываем обобщенную ситуацию, которая может иметь несу­ще­ст­ве­нные вариации в своем развитии. Например, нам все равно, появилась первая девственница в един­ст­венном числе или же их было несколько сестер. В любом случае одна или несколько должны были дать многочисленное потомство, чтобы девственность стала фактором развития. Также нам все равно, что какое-то творческое решение проблемы открыла одна или сразу несколько девственниц, потому что в силу инстинкта подражания это решение стало об­щим достоянием. Поэтому мы будем писать «девственница», имея в виду всех девственниц, и нао­бо­рот - обо всех, имея в виду каждую.

Итак, мы вплотную приблизились к описанию момента собственно Странного Происшествия. Потому что само по себе рождение первой девственницы вряд ли привлекло внимание сородичей и даже ее матери. Уж больно незначительна новая деталь организма. Поэтому девственница, как и все детеныши, сначала висела на мамке, потом бегала за ней, потом играла со сверстниками во взрос­лых и, наконец, выросла, годам к четырем-пяти до половозрелого состояния. Что случается обычно с по­ловозрелыми молодыми самками, я думаю, особо подробно рассказывать не надо. Хотя, на самом де­ле, в человекообразной стае с ними случается не просто первый половой опыт, а ритуал «соци­аль­ной инициации». Поскольку в стае приматов половой акт имеет, кроме репродуктивного, еще и сим­во­ли­ческое значение, определяющее статус животного, место в иерархии.

Но это «два в одном» - совпадение биологического и «социального» акта имеет значение не только для инициируемой самки, но и для инициирующего самца. Для него каждый публичный поло­вой акт - это подтверждение доминирующего статуса, первого в «социально-сексуальной» иерархии. Очевидно, что не может быть вожаком самец, не справившийся с ритуальными обязан­но­с­тями, вклю­чая инициацию молодняка. То есть неспособность вожака публично оплодотворить самку является признаком импотенции и бесспорным поводом для обструкции и низложения ли­дера, уронившего «социальный штандарт». После чего группа самых сильных самок избирает нового вожака. Однако проблема оказывается не персональной, а системной. Никто из самцов не обучен об­ра­щению с дев­ственницами, так что ситуация внезапной «импотенции» вожака повторяется много раз, прежде чем вся стая оказывается деморализована и дезорганизована. Состояние все­общего стресса и хаоса в тесном мирке первобытной стаи - вот начало творения человека и начало Предыстории.

Однако даже со стрессовым опытом общения с первой девственницей нужно как-то справ­ля­ть­ся, порядок в стае нужно восстанавливать. Причем это должен быть прежний порядок на основе при­вычных стереотипов. Напомним, речь идет о стае мирных, довольно добродушных и ленивых зверу­шек. Поэтому никаких жестоких санкций к первой девственнице не могло быть. Просто в результате Странного Происшествия она осталась в статусе неполовозрелого детеныша. Поскольку это един­ст­венный способ для всей стаи вернуть статус-кво.

Хотя, разумеется, пережитый стресс отпечатался в памяти всей стаи. Так что следующая инициация была очень нервной и осторожной, даже если очередная молодая особь и не была дев­ст­венницей в анатомическом смысле. Но, тем не менее, вся стая более или менее успокоилась, вер­ну­лась в состояние привычной суеты. И только первая девственница после очередных безуспешных по­пыток привлечь внимание самцов так и осталась вечным ребенком.

Итак, самым первым следствием Странного Происшествия становится появление маргиналь­ной части сообщества - взрослых самок, имеющих не только социальный статус детеныша, но и вы­нужденно сохраняющих детское психическое состояние, поскольку инициация не состо­я­лась. Между тем у высших животных детеныши отличаются повышенной игриво­стью. Это тоже проявление ба­зо­вого инстинкта животной фантазии - «реакции на отсутствие», в данном случае - на отсутствие взрослого статуса. Детеныши хищников играют в охотников, проявляют агрессию. Детеныши при­матов играют в «дочки-матери» и другие социальные игры, тре­нирующие участие во взрослой жизни. Будет вполне естественно предположить, что основным за­ня­тием группы девственниц, оказавшихся в статусе вечных «второгодниц», становятся игры, ими­ти­ру­ющие участие во взрослой иерархии.

Теперь ненадолго прервем процесс реконструкции Происшествия, чтобы сразу отметить важ­ное совпадение со свидетельскими показаниями антропологов. Существенное отличие человека от всех животных - необычайно длинный период детского развития, включая долгий период роста головного мозга. Между тем, первым последствием обнаружения сексуально-соци­аль­ной не­при­год­ности первой девственницы было именно продление детского периода на неопределенный период. Причем продление детского социального и психического статуса влечет и продление физио­ло­ги­ческих процессов, характерных для детского периода. В силу взаи­мо­связи психо­соматических про­цессов в организме и, особенно, вследствие пережитого и пережи­ва­емого заново в имитирующих иг­рах стресса. То есть девственницы получили шанс вы­расти до больших размеров, чем их более счаст­ливые сверстницы, вклю­чая объем мозга. Это предпо­ложение подтверждается рутинным меди­цин­с­ким наблюдением - прекращением физического роста и психического развития у рано забереме­нев­ших молодых особей вида homo sapiens.

Что касается психического развития первых девственниц, то из-за неучастия во взрослых соци­ально-половых играх, психическая энергия должна была неизбежно канализироваться по двум глав­ным направлениям. Во-первых, это проявление повышенной агрессии, характерное для подрост­ко­вого периода и у вида homo sapiens. И, второе направление проявления такого же подросткового ли­бидо - напряженность инстинкта подражательного поведения, инстинкта обучения. При этом пер­вые девственницы должны были выйти далеко за рамки обычных детских игр, имитируя поведение не только самок, но и самцов, включая вожака. В дальнейшем этот же гипертрофированный подра­жа­те­льный инстинкт мог сыграть важную роль в приобретении девственницами навыков и умений, отлич­ных от обычных стереотипов лесных приматов. Например, навыков охоты или ныряния в воду, заим­ствованных у других видов животных.

Таким образом, можно с высокой вероятностью утверждать, что в результате Странного Про­ис­шествия усложнилась не только структура стаи, но и структура психики значительной части осо­бей. Правда, нужно сразу отметить, что структура стаи уже содержала до этого маргинальную часть - группу детенышей, и первоначально удвоилась, усложнилась не основная, взрослая структура, а опе­каемая, детская часть стаи. В результате детская стадия развития психики значительной части особей - девственниц, дополнилась новой, подростковой стадией развития, со­че­тающей статус ребенка с почти взрослой физиологией.

Первичное усложнение половозрастной структуры стаи должно было просуществовать доста­точно долгое время, чтобы связанные с этим стереотипы поведения устоялись и закрепились в колле­ктивном опыте стаи. Продлению этого периода первоначального накопления опыта способствовало общее снижение рождаемости, смягчившее экологический кризис перенаселенности.

Чтобы новоприобретенные девственницами стереотипы поведения и новая структура психики стали фактором видообразования, девственницы должны были на каком-то этапе получить возмож­ность реабилитироваться и вернуться в общий круг реализации взрослых инстинктов стаи. Такое воз­вращение стало вторым важным Событием в ряду событий, начавшимся Странным Происшествием. Причем нужно представлять себе, что стая в целом достаточно быстро адаптировалась к фактору дев­ственности. Память о пережитом Страшном Стрессе внесла определенные коррективы в процесс ини­циации молодых особей. После первичной проверки новые девственницы сразу направлялись в под­ростковый круг себе подобных и, после доходчивых объяснений с применением воспитательных мер, вряд ли сами решились бы повторить негативный, сугубо стрессовый опыт. Единственное, что оста­валось девственницам, это имитировать взрослую жизнь в под­рост­ко­вых играх в качестве «реакции на отсутствие». Поэтому единственно возможным способом разре­ше­ния сложившейся ситуации мог­ла быть практическая «инициация» в рамках имитационной игры во взрослую жизнь. Попросту говоря, должна была случиться дефлорация дев­ственниц искусственным фаллосом.

Сама по себе потеря девственности из-за неосторожного обращения с посторонними пред­ме­тами не является ни проблемой, ни приобретением для психики девственницы, находящейся в соци­альном статусе подростка. Такого рода случайность не изменяет стереотипного течения жизни в жи­вотном и даже в человеческом сообществе. Потому что для изменения половозрастного статуса особи нуж­на именно инициация как соблюдение определенного ритуала. Это значит, что в рамках подрост­ковой игры девственниц во взрослых должна быть воспроизведен весь ритуал, сформироваться такая же иерархия, «как у взрослых», включая вожака, единственно обладающего правом применять свой сакральный инструмент для «инициации». Нет ничего сложного для высших приматов в том, чтобы в порядке «реакции на отсутствие» использовать посторонние предметы, например, обломок дерева для игры в вожака. Здесь даже нечего особо фантазировать.

Однако, чтобы в психике девственницы-подростка произошло перек­лючение психической про­граммы, изменение стереотипа поведения с детского на взрослый, необ­хо­димо нечто большее, чем просто устранение физического препятствия с помощью вновь изобретен­но­го инструмента. Для этого «игра во взрослых» в исполнении группы девственниц должна стать бо­льше чем игрой. Она должна была стать в глазах девственниц более важной и психологически при­влекательной, чем постоянно на­блюдаемый ими со стороны ритуал взрослой жизни. Естественной причиной такого превращения подростковой игры в сакральную «мистерию» стал повы­шен­ный уровень нерастраченного либидо, направленный на выполнение стереотипной «программы» при­обретения взрослого статуса. Непо­средственное участие в имитации недоступного ритуала, в по­став­ленной силами девственниц «мис­терии», оказывается психологически наиболее важно. За счет при­лива психической энергии такое ми­стическое соучастие окрашено в нуминозные, светлые тона в бо­льшей степени, чем обычное наб­лю­дение за ритуалом в основной стае.

Соответственно, для экзальтированной девственницы ритуал инициации Артефактом в ходе «мистерии» оказывается более чем достаточной заменой обычной инициации. После этого освобож­денная девственница легко переходит к стереотипной программе взрослого поведения. Она пред­ла­гает себя настоящему вожаку, и после проверки становится полноценным членом стаи. Как и другие девственницы, прошедшие обряд «инициации».

Результатом найденного девственницами решения проблемы становится уже не удвоение «дет­ской» части стаи, а латентное удвоение всей взрослой иерархии. При этом для девственниц более привлекательной из двух параллельно существующих структур остается именно та, в которой они прошли «инициацию». Кроме того, в альтернативной иерархии девственницы имеют заведомо более высокий статус. Поэтому девственницы совмещают участие в основном «социально-сексуальном» процессе с участием в самом первом «тайном обществе», осуществляющем таинство «инициации по­священных» - девственниц, достигших определенной ступени в играх «тайного общества».

Наша реконструкция дошла до такой степени усложнения исходной животной стаи сооб­ще­ства, которая уже имеет много признаков, характерных для человеческих сообществ. Во-первых, это «неполное разделение» исходного сообщества на две автономных части, имеющих сходную соци­альную структуру, но разную психологическую природу.

Самое главное, что уже произошло в первый день Творения, это достигнутое частью сооб­ще­ства («творческим меньшинством») полное отделение социальной иерархии от исходного замкнутого круга базовых инстинктов, включая половой инстинкт. Соответственно, сакральная, инициирующая роль символа власти, принадлежавшая половому органу вожака, в новой социальной структуре пере­ходит к Артефакту - деревянной копии исходного плотского прототипа. Однако для сообщества девственниц этот деревянный Артефакт, породивший их к взрослой жизни и полноценному статусу, имеет уже большую сакральную ценность, чем даже исходный прототип. В новой, девственной части сообщества сформировалась структура, в центре которой находится уже не вожак, руководящий пов­седневными делами стаи, а Артефакт, окруженный жрицами, руководящими священными ритуалами.

С точки зрения основной иерархии сообщество девственниц как бы и не существует. Именно в этом смысле его можно назвать «тайным обществом», спрятанным от взгляда основного сообщества. Для всех остальных существует только маргинальное общество девственниц-подростков, облада­ю­щих статусом детенышей, и есть бывшие девственницы, занявшие нижние этажи иерархии. Са­кра­льное же значение Артефакта для «этих животных», в отличие от посвященных «девственниц», про­сто не существует. Но такое разделение сообщества на посвященных и непосвященных сохра­няется недолго. Потому что все потомки девственниц, в том числе и мужского пола, несут в своей бессоз­на­тельной психике образ Артефакта. Так вскоре после второго События в ос­новном сообществе, кроме действительных участниц «тайного общества», появляются латентные «посвященные». Однако реа­к­ция сыновей первых девственниц, не участвующих, но «понимающих» значение альтернативных ри­туалов и иерархии, скорее всего, была неоднозначной.

Итак, уже второе Событие в процессе антропогенеза, «творения человека», формирует пол­но­цен­ную первичную структуру социума, которая затем воспроизводится на каждом новом уровне раз­вития и усложнения. Практически во всех человеческих сообществах есть деление на две неравные части. С одной стороны - иерархия во главе с вождем, царем, президентом, занятая поддержанием по­рядка при распределении материальных благ и чувственных поощрений. С другой стороны - аль­те­р­натива, ведающая тайным, сакральным знанием во главе с верховным жрецом.

Нужно также особо заметить, что в конце Первого Дня Творения для посвященных произошло разграничение двух частей сообщества, двух иерархий, одна из которых оказывается окрашена нуми­нозным светом священного Артефакта, а вторая пребывает на этом фоне буквально во тьме. Причем символика света и тьмы при этом означает также степень сопричастности к сакральному знанию. Ес­ли же говорить о значении Артефакта, то он становится не только символом жи­вотворящей, опло­до­творяющей силы, но и первым постоянно используемым Магическим Инст­ру­ментом. То есть в конце Дня Первого проявилось первое значение имени «Зевс», известное в древ­ней­шей крито-микенской цивилизации. Однако, как мы помним, у имени верховного божества есть еще несколько значений - топорик и сардонический смех, а также бык, птица и змея. А в ветхозаветной реконструкции речь идет о семи «днях творения». Так что нам еще есть куда стремиться в наших поисках.