Заметки методологического нуба.
У нас началась новая, важная тема - рефлексия. Если я правильно понимаю, то в связи с этой темой у нас резко должна проснуться рефлексия. Ведь если мы все это дело обсуждаем, то и рефлексия должна где-то обнаружиться, как говорится «в натуре». Ну, а иначе никакие мы не Марлоны Брандо.
Я имею в виду историю, которую часто рассказывает Петр Георгиевич о том, как однажды на съемках фильма про ковбоев, Марлон должен был кидать лассо. Для того ему специально наняли тренера, который должен был научить его это делать. Каково же было удивление этого тренера, когда Брандо развалился в кресле и заставил того кидать лассо, а сам не торопясь наблюдал до какого-то момента. Потом встал, взял лассо и сразу кинул так, как будто всю жизнь этим занимался.
Я так понимаю, замысел лектора в том и заключается, что и мы должны слушать, слушать, слушать лекции, например, про рефлексию, а потом вдруг раз! и стать супер рефлексивными товарищами.
В общем, похоже, что так оно в какой-то мере и есть, и рефлексия у некоторых из нас активизировалась. В частности на последних семинарах обсуждался сугубо рефлексивный вопрос: как мы берем содержание лекций, как мы осваиваем даваемое нам лектором, и прочие нюансы наших взаимоотношений со всем курсом лекций.
Из этих рассуждений, я, например, вынес один момент, заключающийся в том, что когда мы берем что-то на лекциях (тему, понятие, прием, способ, схему и т.д.), мы должны расчленить это на два топа. Пространство знаний и представлений и пространство навыков и способностей (это тех, которые интериоризированны). Если посмотреть через схему акта деятельности, то первое - это то, что лежит в блоке «знаний», а второе - то, что лежит в блоке способностей.
Но, вернемся к «рефлексии» и 38-й лекции.
Петр Георгиевич начинает с того, что очередной раз обобщает нашу ситуацию, напоминая, что мы работаем четвертый год (самому не верится), и фиксирует три этапа, которые мы прошли: первый год - интерпретация схемы знания, второй год - интерпретация схемы воспроизводства деятельности и трансляции культуры, и третий год - интерпретация схемы акта деятельности.
При этом, совершенно справедливо указывается на то, что вся эта конструкция (имеются в виду курс лекций) в силу сложности может обрушиться и погрести некоторых из нас (я все-таки надеюсь не всех) под собой. А посему, как говорил Владимир Ильич: учиться, учиться и учиться - а в нашем случае - читать, читать и еще раз читать.
И так! РЕФЛЕКСИЯ. Захватывающая, таинственная, мистическая РЕФЛЕКСИЯ.
Вот оно - наше ВСЕ, как выразился Петр Георгиевич: perpetuum mobile.
Лектор вводит понятие рефлексии на материале работы Георгия Петровича «Коммуникация, деятельность, рефлексия», в частности, на материале коммуникации. Здесь необходимо зафиксировать несколько моментов, которые мне кажутся важными:
1. СМД методология претендует на построение собственного понятия рефлексии, и в этом смысле, единственно верного, которое снимает в себе все предыдущие философские трактовки этого понятия.
2. Понятие рефлексии вводится исключительно в контексте деятельностных представлений и фиксируется, как одна из организованностей деятельности. При этом рефлексии присваивается почетный статус «механизма развития деятельности», что немаловажно, и ставит рефлексию в центр всей теории деятельности и деятельностного подхода:
Одним из таких явлений в нашей деятельности и в мышлении является рефлексия. Это ¾ один из самых интересных и сложных процессов среди тех, которые мы наблюдаем в деятельности; одновременно рефлексия является важнейшим моментом в механизмах развития деятельности, моментом, от которого зависят все без исключения организованности деятельности…
3. Кружок пытается построить понятие рефлексии на базе научных подходов и представлений. Георгий Петрович говорит:
Вместе с тем до сих пор почти не было попыток описать рефлексию или тем более построить ее модель в рамках собственно научного, а не философского анализа деятельности и мышления.
Это значит, что мы должны среди прочего:
1) выявить и схематизировать все те свойства рефлексии, которые были зафиксированы в предшествующих философских исследованиях;
2) выбрать или построить язык, онтологические картины и понятия ¾ одним словом, средства, с помощью которых, по нашему предположению, можно изобразить и описать рефлексию таким образом, чтобы эти изображения или описания допускали эмпирическую проверку;
3) выявить и сформулировать наибольшее число парадоксов, возникающих из-за несоответствия между выбранными средствами и схематизированными до того свойствами рефлексии;
4) так преобразовать и развернуть выбранные средства (включая сюда конфигурирование и разделение предметов), чтобы в изображениях и описаниях рефлексии, построенных на их основе, были бы сняты все отмеченные парадоксы, объяснены зафиксированные свойства рефлексии и вместе с тем сохранялась возможность эмпирической проверки всех этих изображений и описаний. И когда это будет сделано, начнется собственно научное изучение рефлексии в рамках одного или нескольких научных предметов.
4. Рефлексия трактуется, как способность увидеть свою Деятельность, в том числе, в ее средствиальном аспекте:
Это внешняя позиция, как по отношению к прежним, уже выполненным деятельностям, так и по отношению к будущей, проектируемой деятельности.
Это и будет то, что мы называем рефлексивным выходом. Новая позиция деятеля, характеризуемая относительно его прежней позиции, будет называться «рефлексивной позицией», а знания, вырабатываемые в ней, будут «рефлексивными знаниями», поскольку они берутся относительно знаний, выработанных в первой позиции.
5. Рефлексия рассматривается не только как способность единичного индивидуума, но и разотождествляясь с ним, фиксируется как набор разных позиций, в том числе и разных индивидуумов, находящихся в кооперативных связях рефлексии между собой:
Отношение рефлексивного поглощения, выступающее как статический эквивалент рефлексивного выхода, позволяет нам отказаться от принципа «изолированного всеобщего индивида» и рассматривать рефлексивное отношение непосредственно как вид кооперации между разными индивидами и, соответственно, как вид кооперации между разными деятельностями. Теперь суть рефлексивного отношения уже не в том, что тот или иной индивид выходит «из себя» и «за себя», а в том, что развивается деятельность, создавая все более сложные кооперативные структуры, основанные на принципе рефлексивного поглощения. Вместе с тем мы получаем возможность даже собственно рефлексивный выход отдельного изолированного индивида рассматривать тем же самым способом как образование рефлексивной кооперации между двумя «деятельностными позициями», или «местами».
Второй текст - «Усвоение. Рефлексия как механизм усвоения», на материале которого Петр Георгиевич продолжает вводить понятие рефлексии, особо интересен, поскольку позволяет нам взглянуть на это явление применимо к нам самим, а именно в аспектах ситуаций усвоения новых способов деятельности. А мы как раз (как это отмечалось в начале заметки) находимся в такой ситуации усвоения понятия «рефлексии» и, как следствие, такого способа действия, как «рефлексивный выход».
Итак, перед нами стоит задача освоить новую способность, способ деятельности - рефлексию. Для этого, как говорит нам Георгий Петрович, мы должны выйти в эту самую рефлексию:
А что нужно для появления новых средств и способов? По нашей гипотезе, для этого нужно, чтобы сама деятельность стала предметом специальной обработки, чтобы на нее направилась бы новая, вторичная деятельность. Иначе говоря, должна появиться рефлексия по отношению к исходной деятельности.
Но как в нее выйти, если ее еще нет? Видимо, так же, как Барон Мюнхгаузен вытаскивал себя за волосы из болота.
И продолжая:
Итогом рефлексии будет выделение и оформление в каком-то виде новых объективных средств построения деятельности. И только после того, как они будут выделены и оформлены, после того, как они станут особой действительностью, появится возможность усвоения их (в точном смысле этого слова, т. е. в форме способов деятельности) и развития тех психических функций, которые необходимы для оперирования этими средствами.
Эх, нелегка жизнь начинающего методолога, но, думаю, справимся.
Вообще, надо отметить, что рефлексия и так способность редкая, и дается не всякому. Георгий Петрович пишет по этому поводу:
Совершенно очевидно, что такое рефлективное выделение и оформление средств и способов деятельности дело очень сложное и малодоступное детям.
А тут еще и общество, так все обустроило, чтобы минимизировать эту способность у наиболее добросовестных членов этого самого общества.
Чтобы выйти из этого положения, человечество выделило рефлективную деятельность из процессов усвоения. Оно создало методологию, а затем науку как специализированные деятельности по выделению из всей массы тех процессов, которые строятся людьми, новых средств и способов деятельности. Оно отделило специализированную учебную деятельность, обеспечивающую усвоение этих выделенных средств и способов их применения. Оно построило особую систему обучения, т. е. особую искусственную систему задания этих средств, с одной стороны, в чистом виде знаковых и предметных оперативных систем, с другой ¾ в виде специальных моделей деятельности.
Получается: учишься в школе хорошо - рефлексии ноль; учишься плохо, хулиганишь, постоянно попадаешь в переделки, из которых приходится выбираться - рефлексии воз и маленькая тележка.
А с другой стороны, представьте себе, не дай Бог, рефлексия появится у всех? Это же разнесет все напрочь! Социум просто развалится. Лучше пусть пока будет так, как есть. Как в том анекдоте про сына программиста, который подошел к папе и спросил: Пап, а почему солнце всходит и заходит каждый день? Папа уточнил: что, прямо так каждый день? Тогда, главное, ничего не трогай.