Про современное искусство
Знаете, за что люблю старикашку Желязны? А вот и не угадали - за изюм. Любовно и талантливо распиханный по тексту. И за чувство своевременности. Читаешь, положим, какую-нибудь уж совсем коммерческую часть повествования или продираешься сквозь дебри лизергиновой философии. Думаешь, что, блин, трындец наступил. И вдруг - хрясь! Какая-нибудь чудная зарисовочка. То ароматы кофе и цветущих каштанов на парижских бульварах, то перебегающая через дорогу стайка минуток, то совершенно чудная по своей сюрности сцена попойки с Гусеницой, Котом и Болванщиком в сумасшедшем баре на безымянном отражении. Сидишь и смакуешь. Вкусно.
Какое отношение всё это имеет к современному искусству? Терпение, друзья мои, терпение и смирение - вот признаки истинной добродетели.
Ещё Желязны перманентно тренирует мозг. То примется рассуждать про творчество Бертольда Брехта, то цитировать Стивена Спендера. Примерно так же непринуждённо, как многие из нас чешут языки про повышение цен на кефир или английскую премьер-лигу. Заставляет отвлекаться, гуглить, тащить с полки очередные пухлые томики, рефлексировать от собственной дремучести.
Короче. На тот же манер приплетает Роджер некого Миро. Так, походя. Тарелочки, дескать, у персонажа расписаны очень даже в соответствующем стиле. Вот незадача. Вздохнул я, стало быть, тяжко и полез по проторенной дорожке в поисковик. Приобщаться. Открываю и тихонько сползаю под стол.
Здесь стоит вновь отвлечься на лирику.
Мой вкус в изобразительном искусстве давно сформирован и весьма консервативен. Охотно признаю, что в это деле я развит мало. У Стругацких в "Хромой судьбе" есть чудное определение - инфантильный милитаризм. Ну, когда танки прут ромбом, докуда хватает глаз всполохи разрывов и смрадный дым. Всё выпукло и осязаемо. Вот-вот - это по мне, в самый раз.
В Питере, например, у меня есть любимый ритуал. Каждый раз выбираю свободный часик, иду в Русский музей, протоптанной тропинкой тащусь на второй этаж в зал Брюллова. Там минут сорок сижу на пуфике, зырю в пятьсоттысячный раз на "Последний день Помпеи", почёсываясь и разглядывая выпученные глаза лошади, охваченных ужасом горожан и рушащуюся с небес смерть. Снова нахожу в толпе самого великого Карла. После этого покидаю галерею, одобрительно покосившись перед выходом на парочку работ Айвазовского. И всё. В детстве была у нас дома любимая подборка репродукций Карла Брюллова. Девок с сиськами он, помнится, знатно малевал.
С деятелями же современного искусства я общаюсь с огромным удовольствием, искренне горжусь тёплыми отношениями с некоторыми культовыми персонами. Как китайскую речь, слушаю и млею басни про постмодернизм и кэмпизм. Катаю на языке, как монпансье из жестяной коробочки, диковинные слова: кубизм, гиперманьеризм и прочий неоконцептуализм. Охотно подливаю виски собеседнику и делаю умное выражение морды лица. Но стоит общению перейти от рассуждений про космические корабли, бороздящие просторы Большого театра, к достоинствам конкретного произведения, как наступает затыка. Начинает мне мерещиться, что я присутствую на дурном спектакле, где каждый играет голого короля, но признаться в этом не может. Или не в силах различить, где тут произведение искусства "Туалет не работает", а где просто сломанный унитаз. И очень неудобно становится перед визави, а перед собой - ещё больше.
Пообщавшись и нахватавшись отовсюду, пришёл к выводу - ничего концептуально нового в живописи за истекшие полтораста лет не произошло и импрессионизм последнее целостное течение. Есть ныне отдельные гении и талантливые картины, есть вещицы хорошо подходящие для декора интерьеров и заставок на рабочий стол, а в целом современное искусство после Ренуара и Моне - суть ересь и торжество маргинального мировоззрения. Аминь и имхо.
Расставил, значицца, точки над "и" ))
Ну и реальность охотно подпитывает скептические ощущения. Целая череда разнообразных провинциальных и столичных выставок, удивительных по своей беспомощности. Какие-то блеклые персонажи с речами явно клинического свойства. Пафосность, глупость и очевидное жульничество. Всё это слилось в единую неразличимую пеструю ленту.
Со страхом ждал посещения заезжей выставки Марка Шагала, оттягивая визит до последнего.
Теперь, наконец, про Хуана Миро.
Вводная информация впечатляет. Каталонец, живописец, скульптор, дизайнер. Неудавшийся бухгалтер. Учеба в Барселоне, жизнь в Париже, на Майорке и США в поисках укрытия от Франко и бесноватого Адольфа. Приятельство с Пикассо, Хэмом и иными великими. Нужда в первой половине и оглушительное признание ещё при жизни. Расписанные интерьеры парижского отделения Юнеско, Гарвардского университета и отеля "Хилтон", персональные выставки, одноимённый фонд и вилла с мастерской на берегу океана. Большая и красивая любовь через всю жизнь. Что ещё надо, чтобы заворожить и расположить случайного читателя?
Насторожили только две вещи. Гимн свободному искусству, основанного на "вибрациях души" из уст самого мэтра. И очевидная любовь к нему же со стороны фонда Гуггенхайма (ага, правильно, "Жёлтый параллепипед"). Знаю я эти вибрации. А уж про фонд и подавно молчу.
Открываю галерею работ. И понимаю, что меня наебали. Жестоко.
С дебютными картинами всё ещё как-то понятно. Натусовался парень по молодости со всякими ребятами "Следы телеги", 1918 год.
Вот неплохой рисунок для наволочки - "Хижина отшельника", 1924 год. Расцветка немного ядовитая, правда.
А скатёрка на стол вообще нормальная. Не запачкается. "Рождение мира", 1924
С "Голландским интерьером" (1928) тоже всё ясно. После всех этих голландских излишеств и не такая хуйня намерещится. Обращаю внимание, что эта картина находится в музее Гуггенхейма. Ага.
А вот это уже интереснее. Это "Картофель" (1928). Вероятно, по голландской технологии выращен.
Забираю свои слова обратно. С женщинами Хуану не везло по жизни. Хотя может он оперу не любил? "Оперная певица", 1934
А иногда его так плющило, что было уже не до названий - "Без названия", 1963 год.
А на этой работе стоит остановиться отдельно. И произвести клинический разбор. Согласно законам жанра. В оригинале значится "Женщина и маленькая девочка напротив солнца", 1946.
Попробуем прикинуть, что здесь к чему.
1. Говорите мне что угодно, но это хуй. Хуй из которого торчит нос. И иного здесь не может быть.
2. В голове у женщины художник хотел изобразить мозг. Ну, какбэ намекая, что ему небезразличны идеи феминизма и история с оперной певицей была досадная ошибка. Размечтавшись о том, как классно он теперь будет выглядеть в глазах прекрасной половины человечества, Миро допустил ляп. Не заметил, что акварелька не подсохла. Получился - моск. Позже Хуан хотел представить, что всё было заранее запланировано, и подписал, что картина выполнена маслом. Не верьте ему.
3. Раздосадованный маэстро решил отомстить моску и погрузил в него по самые помидоры другой хуй. Идиома "ебать мозг" получила зрелищное подтверждение.
4. Это девочка. Девочка болеет, вместо рук у неё ласты. Хотя, с другой стороны, может её мама путалась с Ихтиандром? Тогда где жабры?
5. Я люблю детей. Поэтому белую кляксу на полотне я признаю йогуртом. Но почему девочка так испуганно прячется от йогурта. Она не любит молочные продукты? Или правда гораздо страшнее? Нет, я не верю, Хуан был не такой. В конце-концов он мог просто неаккуратно чистить зубы над работой и обделался. А чё, креативный ход.
6. Это солнце, а не элемент японского флага, идиоты. Внимательно читайте название картины.
7. Кляксы Роршаха не нужны тому, кто имеет глаза. Это жопа. Красивая женская задница слегка сплюснутая снизу. Ибо она сидит на твёрдом. Твёрдое художник поленился изобразить.
8. Две маленькие сросшиеся вишенки появились на свет из арт-объекта под номером семь. Наивные и лёгкие они порхали и смеялись в открывшемся им прекрасном мире, пока не налетели на гнусную рожу с моском. По траектории ясно видно, что вишенки в ужасе пытались спастись бегством, но уебались о край полтна.
Таков, братья и сёстры, великий и могучий испанский мазилко Хуан Миро.
P.S.
Ценители современного искусства, не успевшие предать меня по ходу повествования анафеме, вероятно, хотят увидеть вывод. Он есть у меня.
Современная живопись, где ценятся подобные творения - профанация. А они там ценятся. Зайдите на любой сайт или в галерею.
Тому удивительнее редчайшие исключения.
Например, я добрался всё же до выставки Шагала. Я шёл туда после Миро. И после ещё многих вещей. Я был очень-очень-очень скептично настроен. Я накопил тонны желчи.
И был буквально снесён его библейскими сюжетами, потерявшись во времени и пространстве.
Всё дело во вкусе и искре божьей. Твою руку или водит кто-то сверху и вдыхает жизнь. Или нет.
P.P.S.
- Слушай, ну скажи честно, - допытывался я после изрядной порции скотча у одного из известнейших на бывшей 1/6 части суши коллекционера современного искусства. - Ты и правда считаешь вот эти работы настоящими?
Мой собеседник (которого я, к слову, очень ценю и уважаю) посмотрел на меня чуть-чуть расстроено и покровительственно похлопал по плечу.
- Понимаешь, Рома, я купил эту коллекцию по частям за полтора миллиона тугриков. А после нескольких выставок, отзывов СМИ и тура по миру продам за десять...
Какое отношение всё это имеет к современному искусству? Терпение, друзья мои, терпение и смирение - вот признаки истинной добродетели.
Ещё Желязны перманентно тренирует мозг. То примется рассуждать про творчество Бертольда Брехта, то цитировать Стивена Спендера. Примерно так же непринуждённо, как многие из нас чешут языки про повышение цен на кефир или английскую премьер-лигу. Заставляет отвлекаться, гуглить, тащить с полки очередные пухлые томики, рефлексировать от собственной дремучести.
Короче. На тот же манер приплетает Роджер некого Миро. Так, походя. Тарелочки, дескать, у персонажа расписаны очень даже в соответствующем стиле. Вот незадача. Вздохнул я, стало быть, тяжко и полез по проторенной дорожке в поисковик. Приобщаться. Открываю и тихонько сползаю под стол.
Здесь стоит вновь отвлечься на лирику.
Мой вкус в изобразительном искусстве давно сформирован и весьма консервативен. Охотно признаю, что в это деле я развит мало. У Стругацких в "Хромой судьбе" есть чудное определение - инфантильный милитаризм. Ну, когда танки прут ромбом, докуда хватает глаз всполохи разрывов и смрадный дым. Всё выпукло и осязаемо. Вот-вот - это по мне, в самый раз.
В Питере, например, у меня есть любимый ритуал. Каждый раз выбираю свободный часик, иду в Русский музей, протоптанной тропинкой тащусь на второй этаж в зал Брюллова. Там минут сорок сижу на пуфике, зырю в пятьсоттысячный раз на "Последний день Помпеи", почёсываясь и разглядывая выпученные глаза лошади, охваченных ужасом горожан и рушащуюся с небес смерть. Снова нахожу в толпе самого великого Карла. После этого покидаю галерею, одобрительно покосившись перед выходом на парочку работ Айвазовского. И всё. В детстве была у нас дома любимая подборка репродукций Карла Брюллова. Девок с сиськами он, помнится, знатно малевал.
С деятелями же современного искусства я общаюсь с огромным удовольствием, искренне горжусь тёплыми отношениями с некоторыми культовыми персонами. Как китайскую речь, слушаю и млею басни про постмодернизм и кэмпизм. Катаю на языке, как монпансье из жестяной коробочки, диковинные слова: кубизм, гиперманьеризм и прочий неоконцептуализм. Охотно подливаю виски собеседнику и делаю умное выражение морды лица. Но стоит общению перейти от рассуждений про космические корабли, бороздящие просторы Большого театра, к достоинствам конкретного произведения, как наступает затыка. Начинает мне мерещиться, что я присутствую на дурном спектакле, где каждый играет голого короля, но признаться в этом не может. Или не в силах различить, где тут произведение искусства "Туалет не работает", а где просто сломанный унитаз. И очень неудобно становится перед визави, а перед собой - ещё больше.
Пообщавшись и нахватавшись отовсюду, пришёл к выводу - ничего концептуально нового в живописи за истекшие полтораста лет не произошло и импрессионизм последнее целостное течение. Есть ныне отдельные гении и талантливые картины, есть вещицы хорошо подходящие для декора интерьеров и заставок на рабочий стол, а в целом современное искусство после Ренуара и Моне - суть ересь и торжество маргинального мировоззрения. Аминь и имхо.
Расставил, значицца, точки над "и" ))
Ну и реальность охотно подпитывает скептические ощущения. Целая череда разнообразных провинциальных и столичных выставок, удивительных по своей беспомощности. Какие-то блеклые персонажи с речами явно клинического свойства. Пафосность, глупость и очевидное жульничество. Всё это слилось в единую неразличимую пеструю ленту.
Со страхом ждал посещения заезжей выставки Марка Шагала, оттягивая визит до последнего.
Теперь, наконец, про Хуана Миро.
Вводная информация впечатляет. Каталонец, живописец, скульптор, дизайнер. Неудавшийся бухгалтер. Учеба в Барселоне, жизнь в Париже, на Майорке и США в поисках укрытия от Франко и бесноватого Адольфа. Приятельство с Пикассо, Хэмом и иными великими. Нужда в первой половине и оглушительное признание ещё при жизни. Расписанные интерьеры парижского отделения Юнеско, Гарвардского университета и отеля "Хилтон", персональные выставки, одноимённый фонд и вилла с мастерской на берегу океана. Большая и красивая любовь через всю жизнь. Что ещё надо, чтобы заворожить и расположить случайного читателя?
Насторожили только две вещи. Гимн свободному искусству, основанного на "вибрациях души" из уст самого мэтра. И очевидная любовь к нему же со стороны фонда Гуггенхайма (ага, правильно, "Жёлтый параллепипед"). Знаю я эти вибрации. А уж про фонд и подавно молчу.
Открываю галерею работ. И понимаю, что меня наебали. Жестоко.
С дебютными картинами всё ещё как-то понятно. Натусовался парень по молодости со всякими ребятами "Следы телеги", 1918 год.
Вот неплохой рисунок для наволочки - "Хижина отшельника", 1924 год. Расцветка немного ядовитая, правда.
А скатёрка на стол вообще нормальная. Не запачкается. "Рождение мира", 1924
С "Голландским интерьером" (1928) тоже всё ясно. После всех этих голландских излишеств и не такая хуйня намерещится. Обращаю внимание, что эта картина находится в музее Гуггенхейма. Ага.
А вот это уже интереснее. Это "Картофель" (1928). Вероятно, по голландской технологии выращен.
Забираю свои слова обратно. С женщинами Хуану не везло по жизни. Хотя может он оперу не любил? "Оперная певица", 1934
А иногда его так плющило, что было уже не до названий - "Без названия", 1963 год.
А на этой работе стоит остановиться отдельно. И произвести клинический разбор. Согласно законам жанра. В оригинале значится "Женщина и маленькая девочка напротив солнца", 1946.
Попробуем прикинуть, что здесь к чему.
1. Говорите мне что угодно, но это хуй. Хуй из которого торчит нос. И иного здесь не может быть.
2. В голове у женщины художник хотел изобразить мозг. Ну, какбэ намекая, что ему небезразличны идеи феминизма и история с оперной певицей была досадная ошибка. Размечтавшись о том, как классно он теперь будет выглядеть в глазах прекрасной половины человечества, Миро допустил ляп. Не заметил, что акварелька не подсохла. Получился - моск. Позже Хуан хотел представить, что всё было заранее запланировано, и подписал, что картина выполнена маслом. Не верьте ему.
3. Раздосадованный маэстро решил отомстить моску и погрузил в него по самые помидоры другой хуй. Идиома "ебать мозг" получила зрелищное подтверждение.
4. Это девочка. Девочка болеет, вместо рук у неё ласты. Хотя, с другой стороны, может её мама путалась с Ихтиандром? Тогда где жабры?
5. Я люблю детей. Поэтому белую кляксу на полотне я признаю йогуртом. Но почему девочка так испуганно прячется от йогурта. Она не любит молочные продукты? Или правда гораздо страшнее? Нет, я не верю, Хуан был не такой. В конце-концов он мог просто неаккуратно чистить зубы над работой и обделался. А чё, креативный ход.
6. Это солнце, а не элемент японского флага, идиоты. Внимательно читайте название картины.
7. Кляксы Роршаха не нужны тому, кто имеет глаза. Это жопа. Красивая женская задница слегка сплюснутая снизу. Ибо она сидит на твёрдом. Твёрдое художник поленился изобразить.
8. Две маленькие сросшиеся вишенки появились на свет из арт-объекта под номером семь. Наивные и лёгкие они порхали и смеялись в открывшемся им прекрасном мире, пока не налетели на гнусную рожу с моском. По траектории ясно видно, что вишенки в ужасе пытались спастись бегством, но уебались о край полтна.
Таков, братья и сёстры, великий и могучий испанский мазилко Хуан Миро.
P.S.
Ценители современного искусства, не успевшие предать меня по ходу повествования анафеме, вероятно, хотят увидеть вывод. Он есть у меня.
Современная живопись, где ценятся подобные творения - профанация. А они там ценятся. Зайдите на любой сайт или в галерею.
Тому удивительнее редчайшие исключения.
Например, я добрался всё же до выставки Шагала. Я шёл туда после Миро. И после ещё многих вещей. Я был очень-очень-очень скептично настроен. Я накопил тонны желчи.
И был буквально снесён его библейскими сюжетами, потерявшись во времени и пространстве.
Всё дело во вкусе и искре божьей. Твою руку или водит кто-то сверху и вдыхает жизнь. Или нет.
P.P.S.
- Слушай, ну скажи честно, - допытывался я после изрядной порции скотча у одного из известнейших на бывшей 1/6 части суши коллекционера современного искусства. - Ты и правда считаешь вот эти работы настоящими?
Мой собеседник (которого я, к слову, очень ценю и уважаю) посмотрел на меня чуть-чуть расстроено и покровительственно похлопал по плечу.
- Понимаешь, Рома, я купил эту коллекцию по частям за полтора миллиона тугриков. А после нескольких выставок, отзывов СМИ и тура по миру продам за десять...