Нано-дружба в нано-бизнесе. О несправедливой доле соучредителей. ч.1.
Шесть лет назад мы открыли языковую школу «Англия». Втроём: Елена Недоговорова, Ольга Гиль и я. Я давно носился с этой идеей и поделился ей с Леной. И вот однажды она пришла и говорит: «Я разузнала, куда надо сходить, подготовила все документы, написала бизнес-план. Идём?». Но на двух ножках стул не стоит, а на трёх стоит отлично. Поэтому мы позвали нашу подругу Ольгу Гиль, уволились из школы, где преподавали вместе два года и начали работать.
Всё шло славно и мило, несмотря на некоторые недопонимания. Например, как-то мы задумываемся о продвижении школы в гугле и яндексе. Встречаемся с людьми, которые больше в этом понимают, долго и упорно делаем довольно занудную работу. Лена и я. Вдвоём и в воскресенье. В понедельник спрашиваем Олю: «Ты чего не пришла?». А она: «Ну вам надо, вы и делайте». Тогда мы считали это мелочами, которым не стоит уделять внимание, пока несколько лет спустя Оля не решила, что уходит от нас и открывает свою школу, при этом оставаясь учредителем этой. Это ключевой момент, с которого начался конфликт.
Незадолго до этого Лена Недоговорова вышла из состава учредителей «Англии», чтобы поучаствовать в бизнес-конкурсе, по условиям которого участники должны быть безработными. Мы сделали её формально безработной, она поучаствовала, выиграла 300 тысяч рублей и принесла их в наш общий бизнес. Поскольку мы все друзья, в обратную схему возвращаться не стали. Сложная процедура, ходить к нотариусу, в налоговую... Зачем? Поэтому на тот момент, когда Ольга Гиль решила выйти, у неё было формально 50 процентов.
В принципе, это же война: ты уводишь лучших преподавателей, уводишь студентов, но при этом хочешь получать бонусы с этой школы. Нечестно, несправедливо, но куда деваться. Я предложил «Только давай сначала зафиксируем изначальную ситуацию, чтобы у всех было по трети». Ольга отказывается. По сути Лена всё придумала, сделала, а мы её оставим без какой-либо доли в её собственной школе, которую она открыла и которой занималась? Я-то был за справедливость. А это оказывается не так-то важно. И более того, это никого не убеждает. Когда мы спорили, Оля спрашивала: «В чём твой резон? Почему ты хочешь, чтобы я вернула долю?». Я говорю: «Ну Ленка же важное звено нашей компании. Я готов ей вернуть её долю, ну и ты верни». Но она почему-то противостояла: «У меня 50, а ты мне предлагаешь 33? Ты что, с ума сошёл?». Наверное, логично, что 50 процентов от предприятия это лучше, чем 33. Кто добровольно отдаст 20 процентов своей собственности? «А справедливость?», - говорю. «Ну не рассказывай мне тут про справедливость, у тебя наверняка какой-нибудь секретный гадкий план». Жёстко, как мне показалось, но да Бог с ней. Нам с Еленой об этом объявили 1 декабря 2015 года, через месяц Ольга ушла.
Когда уходит один из учредителей, а вместе с ним половина преподавателей, на остальных это действует негативно: коллектив в раздрае, начальство поникшее. Я очень эмоционально реагирую на такие вещи, поэтому меня это выбило из колеи прям совсем. Я потерялся, не знал, что делать: может закончить вообще с этим бизнесом и уйти в леса? Но всё потихоньку шло по накатанной. А летом я получаю от Ольги электронное письмо примерно такого содержания: «Раз ты не хочешь встречаться (хотя никто меня не звал встречаться), то вот моё заявление. Если за три дня мне не выплатят миллион за половину предприятия, оно улетает в прокуратуру». А в заявлении меня обвиняют в мошенничестве.
Надо сказать, что за эти годы я хоть и числился директором, но вообще не вникал ни в какой бизнес. Моя задача была контролировать преподавателей, следить за их работой и методикой, нанимать работников. А что там бухгалтер, какие у нас финансы и как ходить в налоговую, я знать не знал. Потому что есть Лена. И вот Лена уезжает в отпуск, она вне зоны доступа. А я получаю ультиматум.
Мы все знаем, что даже если ты абсолютно невиновен, но есть заявление в прокуратуре, для статистики они найдут, до чего докопаться. И ты этого всячески не хочешь, и в принципе неоткуда взять миллион. Вообще. Совсем. Ведь мало того, что летом школа и так сидит на голодном пайке, так ещё и банк, в котором хранились все наши сбережения, на тот момент обанкротился. Мы потеряли 585 тысяч рублей без надежды на возврат. Приходить с ультиматумом, зная всё это - верх подлости, как по мне. Кроме того мы знаем, что всё-всё-всё предприятие максимум стоит тысяч 500. И даже если требовать от него половину, то это 250 тысяч. А если вообще по чесноку, то только 166 за одну треть. Но выбор таков: либо миллион прямо сейчас, либо ты присядешь. После своей угрозы Оля заходила к нам в офис с какими-то мужиками. Понятия не имею, кто это был: может бандиты, а может просто друзья такие у неё. Вероятно, в качестве поддержки или чтобы на меня подействовать.
Путём долгих переговоров я сумел убедить её, чтобы она согласилась на 300 тысяч. Слава богам у моей мамы были деньги, и она мне их беспроцентно ссудила. Я отдал их Гиль, она подписала документы, что не имеет претензий, вышла из доли. Когда всё закончилось, я сходил к юристу, проконсультироваться и спросил, если бы пришла прокуратура, чё бы было. И он сказал: «А ничё бы не было. У тебя всё законно».
Какой-то жесткач, но вроде можно было бы проглотить и пережить. Но буквально месяц назад я узнаю, что, оказывается, Ольга на разных бизнес-встречах рассказывает эту историю совершенно в другом формате. Будто бы два её партнёра готовились её кинуть и оставить ни с чем, но она сходила к бизнес-психологу, проработала эту ситуацию и с её помощью сумела сделать так, что её бывшие партнёры на блюдечке с голубой каёмочкой принесли ей деньги. И сейчас она и её психолог этим хвастаются. Да, у психологов есть правило не называть имён, но это же было совсем не так. И это бесит ещё больше, чем тот факт, что тебя наломали.
Самое смешное, что наше предприятие - микроскопическое, едва различимое на горизонте. Деньги - вообще никакие. По стандартам бывает большой бизнес, средний, малый и микро. Так вот наш не подходит даже под микро. Это такой нано-бизнес.
Не знаю точно, кто это сказал, по-моему первая жена Дональда Трампа. «Если вы думаете, что знаете человека, разведитесь с ним. Вы поймёте, что не имели о нём ни малейшего представления». Это тоже был своего рода развод. В сумме мы проработали вместе шесть лет.
В «Англии» Оля в основном занималась HR. Есть такой термин - human resources (человеческие ресурсы). Читала умные книжки, проводила встречи с персоналом, устраивала вечеринки, но нас с Леной почему-то не приглашала. И иногда до меня доносилось, будто она выбрала для себя роль доброго полицейского. Типа я вот регулярно общаюсь с коллективом и я добрая, а вон там вон сидит злой полицейский - Рома и Лена.
Кроме наших отношений с Олей было ещё миллион-миллион разных ниточек, которые тоже привели к печальным открытиям. Не к тому, как ты раньше видел этот мир. Я-то думал, что здесь друзья, и здесь друзья, а оказывается, нифига подобного. Когда мы зарегистрировали школу, пошли отметить это в «Pastamama». Там была официантка, которая меня знала. Она говорит: «О, школу открыли? Вам, наверное, преподаватели нужны?». И посоветовала нам свою коллегу, которая давно мечтала работать преподавателем. Мы её взяли, и это была одна из наших лучших преподавательниц. Она много ездила, то в Америку учиться, то волонтёром на олимпиаду, то ещё куда-нибудь. Но каждый раз возвращалась и была классной. Недавно она уехала в Америку, вышла замуж, у нас в это время случился «развод». Так вот, вернувшись в Томск, она почему-то не зашла к нам поздороваться. А туда зашла. Странность вот в чём: тогда, в «Pastamama», я говорил, что, конечно, надо её взять! Ну и что, что у девчонки нет диплома по языковой подготовке, что она психолог. Ну какая нам разница? А Оля говорила: «Нафига нам официантка в преподавателях?».
По иронии судьбы Олина школа называется «Друзья». Видимо у человека какое-то особое представление о дружбе.