Л.Н. Толстой. НЕПРОТИВЛЕНИЕ (Письмо к Енгельгардту. Ч. 1-я). - По кн. "Спелые Колосья", отд. 14-й.
Дорогой N... N...
Пишу вам: "дорогой“, не потому, что так пишут, а потому что, со времени получения вашего первого, а особенно второго письма, чувствую, что вы мне очень близки, и я вас очень люблю.
В чувстве, которое я испытываю к вам, есть много эгоистического. Вы, верно, не думаете этого, но вы не можете и представить себе, до какой степени я одинок, до какой степени то, что есть настоящий Я, презираемо всеми, окружающими меня.
Знаю, что „претерпевший до конца спасён будет, знаю, что только в пустяках дано человеку право пользоваться плодами своего труда, или хоть видеть этот плод, а что в деле божьей истины, которая вечна, не может быть дано человеку видеть плод своего дела, особенно же в короткий период своей коротенькой жизни; знаю всё это и всё-таки часто унываю, и потому встреча с вами и надежда, почти уверенность найти в вас человека, искренно идущего со мною по одной дороге и к одной и той же цели, для меня очень радостна.
Ну, теперь буду отвечать по порядку.
Письма ваши к Аксакову мне понравились, особенно последнее. Доводы ваши неотразимы, но для него не существуют.
Всё, что он говорит, давно мне знакомо. Всё это повторяется в жизни, в литературе, в беседах: всё одно. И именно вот что: „я вижу, что это истина, а это ложь, вот потому-то и потому-то; что это добро, а это зло, потому-то и потому“.
Аксаков и ему подобные видят, что это правда, да- же прежде чем вы сказали мне, они знают правду. Но они живут во лжи, и им для того, чтобы человек, как и всякий другой, с сердцем, любящий добро и ненавидящий зло, и с разумом, имеющим одну цель, - отличать ложь от истины; для того, чтобы человек мог жить во лжи и зле и служить им, он должен был уже прежде закрыть глаза на истину и продолжать делать любимое ему зло.
А ширмы одни и те же у всех: историческое воззрение, объективный взгляд, забота о других и устранение вопроса о своём отношении к добру и истине.
Это делает Аксаков, это делает Соловьёв, это делают все богословы, это делают все государственные люди, политикоэкономы, это делают все, кто живёт противно истине и добру, и которым нужно оправдаться перед самими собой.
Нельзя сказать это яснее, чем это сказано у Иоанна в главе III, в стихах от 19-го по 21.
Из этого я делаю тот вывод, что, по отношению к этим людям, не надо метать бисера, а надо выработать в себе известное отношение к ним, при котором не тратилось бы напрасно сил. Рассуждение же с ними не только праздное дело, но вредное для нашей цели. Они раздражают вас вызовом на что-нибудь лишнее, неточное, и, забывая всё главное из того, что вы сказали, привяжутся к одному этому.
Отношение к ним, которое я стараюсь выработать в себе и советую другим, такое же, как моё отношение к развращённому, пьяному ухарю, который хочет втянуть в свой разврат моего 16-ти летнего сына. Я жалею этого развратника, но не буду исправлять его, потому что знаю, что это невозможно: - он отпетый, и только меня перед сыном поднимет на смех. Не буду тоже удалять моего сына насильно от него, потому что сыну моему неизбежно, не нынче, так завтра, встретиться с ним или с подобным ему; я даже не буду стараться перед сыном разоблачать его гадость. Надо, чтобы сын сам открыл её. Я буду стараться наполнить душу сына своего таким содержанием, чтобы соблазны молодца не захватывали его, а то, потратишь силы, которых и так мало, на метание бисера, да ещё затопчут и растерзают, - не меня и вас, а затушат маленький брежжущий свет среди тьмы.
И вот этим отступлением я прямо, нечаянно, подо- шёл ко второму главному пункту вашего письма.
„Как же раскрывать глаза людям, спасать их от -соблазнов распутников, когда насилие мешает этому?“ „Как добиться осуществления евангельского учения?“ „Не должен ли я заступиться за людей, если они просят меня о помощи, хотя бы пришлось освобождать их силою, если перед моими глазами убивают и мучают людей?“
Освобождать и заступаться за людей силой,- не должно, и не должно потому, что этого нельзя и потому, что пытаться делать добро насилием, т. е. злом - глупо.
Душа моя, пожалуйста, ради Бога истины, которой вы служите, не торопитесь, не горячитесь, не придумывайте доказательств справедливости вашего мнения прежде, чем не вдумаетесь не в то, что я пишу вам, а в Евангелие, и даже не в Евангелие, как слово Христа или Бога и т. п., а в Евангелие, как самое ясное, простое, всем понятное и практическое учение о том, как надо жить каждому из нас и всем людям.
Если в моих глазах мать засекает своего ребёнка, что мне делать?
Поймите, что вопрос в том, что мне следует делать, т. е., что хорошо и разумно: а не в том, какое моё будет первое побуждение при этом. Первое побуждение при личном оскорблении, - это отместка; но вопрос в том, - разумно ли это?
И точно такой же вопрос о том, разумно ли употреблять насилие против этой матери, которая сечёт ребёнка.
Если мать сечёт своего ребёнка, то, что мне больно и что я считаю злом? То ли, что ребёнку больно, или то, что мать, вместо радости любви, испытывает муки злобы?
И я думаю, что зло в том и в другом.
Один человек не может делать ничего злого. Зло есть разобщение людей. И потому, если я хочу действовать, то могу только с целью уничтожить разобщение и восстановить общение между матерью и ребёнком.
Как же мне поступать? Насиловать мать?
Я не уничтожу её разобщения (греха) с ребёнком, а только внесу новый грех, разобщение со мною.
Что же делать?
Одно, - поставить себя вместо ребёнка, - это не будет неразумно.
То, что пишет Достоевский, и что мне очень противно, мне говорили схимники и митрополиты, именно, что воевать можно, что это защита: „душу положить за братьев“, я всегда отвечал: защищать грудью, подставляя себя, - да, но стрелять людей из ружей, - это не защищать, а убивать.
Вникните в учение Евангелия и вы увидите, что коротенькая четвёртая заповедь: "не противься злу злом, не отвечай на зло“, есть, не скажу главное, но есть смыкающее звено всего учения, и то самое, которое старательно обходили и обходят все учения лжехристианские, и то самое положение, непризнание которого послужило основой всему тому, что вы так справедливо ненавидите.
Не говоря уже о Никейском Соборе, наделавшем столько зла и основанном на этом самом непонимании учения Христа, т. е., на насилии во имя добра и Христа, в апостольские времена, уже у Павла в деяниях, зарождается это насилие во имя добра и нарушает смысл учения.
Как часто бывало мне грустно в беседах моих с попами и революционерами, смотрящими на евангельское учение, как на орудие достижения целей внешних. И те и другие, люди крайних полюсов, с одинаковой яростью отрицали это основное положение учения Христа. Первым нельзя гнать, душить разноверов, благословлять побоища, казни; вторым нельзя насилием разрушать существующий безобразный беспорядок, называемый порядком.
Очевидно, попы и власти не могут себе представить даже жизни людской без насилия. Точно так же и революционеры. По плодам узнаете дерево: не может дерево доброе приносить плоды насилия. Учение Христа не может служить ни тому, чтобы душить, ни тому, чтобы сковыривать; и потому и те, и другие, извращая учение, сами лишают себя той единственной силы, которую даёт вера в истину, во всю истину, а не в частичку её.
„Поднявшие меч - мечом погибнуть“, -- это не предсказание, а утверждение всем известного факта.
„Если свет твой -- тьма“, если то, что ты считаешь добром, не добро, а зло, то каково же будет зло твоей жизни и дел?
„Нельзя служить немножко Богу, и немножко дьяволу“, и Евангелие не такая глупая книга, как нам её расписали попы. Всякое положение, сказано там, не на ветер, а так, что оно органически связано со всем учением. Так и заповедь о непротивлении злу насилием проходит через всё Евангелие и без неё учение Евангелия, для меня, по крайней мере, всё распадается. Мало того, что оно выражено много раз так ясно и прямо, что нельзя его скрип; мало того, что всё описание жизни и дел Христа есть приложение этой заповеди; мало того, Ев. Иоанн выставляет Каиафа непонимающим этой истины, и, вследствие непонимания её, во имя блага народа, губящий жизнь Христа; в Евангелии указано прямо на то, что противление злу насилием есть самый страшный и опасный соблазн, которому подпадают не только ученики Христа, а чуть было не подпал и он сам.
Но мало того, мне теперь кажется, что если бы и не было Христа и его учения, я бы сам открыл эту истину,- так она мне теперь кажется проста и ясна, и я уверен, такой же покажется и вам.
Мне так ясно теперь, что допусти я для себя малейшее насилие во имя исправления огромнейшего зла, другой на основании того же допустить и для себя маленькое насилие, и третий, и четвертый, - и миллионы маленьких насилий сложатся в то ужасное зло, которое царствует теперь и давит нас.
Вот если вы исполнили мою просьбу и дочли до сих пор спокойно, воздерживаясь от доказательств в под- тверждение вашего мнения, а следили за изложением моего, то, надеюсь, вы согласитесь, что есть сильные доказательства и для противного вам мнения, и надеюсь, ещё более согласитесь со мной, когда прочтёте изложение, которое посылаю вам.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)