Говнодав Сверхмодерна.
Предчувствие, что экспедиция провалится, появилось мгновенно, как только нам назначили её руководителя. Никто не знает, за какие-такие неизвестные заслуги, но возглавил нас Сергей Еревандович Кургинян. Мне сразу стало ясно (ходили в нашей среде определённые слухи про его характер и стремления), что ему это необходимо не ради получения геологоразведочных результатов, а скорее как событие в жизни, социальный эксперимент, попытка порулить коллективом людей. И тут уже неважно куда и зачем - за самкой белого медведя, за сокровищами Александра Македонского или за месторождением какого-нибудь колчедана. Но я совершенно не предполагал всей степени правильности своих подозрений. Которые, кстати, усилились после того, как я узнал, что в экспедиции примет участие много народа, которые не имеют отношения ни к геологии, ни к геодезии, ни к чему-то хоть совсем даже близкому.
Запись из дневника: "Сидели у костра и Кургинян рассказывал про конец света, как нас уничтожат роботы, как человечество разделится на бессмертных и смертных, а потом бессмертные уничтожат смертных. Я так и не понял - а кого тогда роботы уничтожат? Бессмертных?
Вообще я подобного наслышался ещё в пионерлагере "Огонёк", куда меня отправили по путёвке после шестого класса. От Сашки Майтюкова. Он первое время вечерами, начитавшись фантастики, тоже пытался нас увлечь подобными рассказами, но мы предпочитали слушать, хоть и на плохом русском, россказни местного автохтона, Асильбека, выстриженного предками наголо ножницами для стрижки овец. Поэтому его круглая голова бугрилась кочками небрежно оставленных волос, что придавало будущему аксакалу колоритный вид какого-то чуть ли не басмача. Он любил рассказывать про дикого Ваську-дурачка, который жил в пещере, в горе прямо рядом с нашим пионерлагерем и таскал туда тёмными ночами самых красивых девушек, которых хитроумно похищал из самых защищённых мест и впоследствии в пещере же и съедал. В перерывах между людоедскими оргиями, Васька-дурачёк ел змей и лягушек. Милиция его никак не могла поймать - хитрый шайтан умел превращаться в лису и в зайца; всегда успешно скрывался от любой облавы. Конечной целью Васьки-дурачка было пожирание ста красавиц. И тогда, запитав на себя собранные эманации, он станет прекрасным батыром, который покорит весь мир. Эх, Асильбек, Асильбек - а ведь тебе с такой ботвой, сложись всё иначе и не определи парня авторитарные родители на стезю директора автопарка, грозила слава Зюскинда или, на худой конец, Чингиза Айтматова, не меньше.
Так вот, если я в шестом классе не стал слушать "про роботов" от вполне благопристойного и рассудительного Сашки Майтюкова, то почему в зрелом возрасте я буду мучать себя прослушиванием того же самого, да еще и от нашего эклектичного руководителя? Поэтому я, грубо наплевав на обязанность пресмыкаться, пошёл спать с совершенно чистой совестью. Но несколько упорных карьеристов (главным образом "потомственных интеллигентов"), желая потрафить начальству, кажется еще полночи сидели подле Еревандыча и, напрягая всю волю, что бы не уснуть, внимали. Мол, "Ваши мысли - глоток чистого воздуха."
Запись из дневника: "Первые три дня, когда мы по приказу Кургиняна свернули с маршута, я полагал, что это произошло исключительно по его глупости и самонадеянности. Но теперь меня гложут сомнения. Все настойчивее и настойчивее залупляется очевидная истина - он это делает намеренно, хочет поставить коллектив в безвыходное положение, на грань выживания. Ему видно очень интересно - "что тогда будет.""
Запись из дневника: "Прошла неделя, как мы вернулись. И меня совсем не удивило, что пришли люди из "органов" и попросили дать подписку "о неразглашении". Неразглашении того, что происходило в экспедиции. Нет, мы не нашли "философского камня", но видать мы нашли что-то другое, что связано с манипулированием людьми. Поэтому эти дневниковый записи лежат у меня всегда в небольшом тайничке на даче у родителей.
Я так и не знаю, что за женщина была тогда с Кургиняном. Жена? Любовница? Родственница? У неё, как и у Кургиняна, была нерусская фамилия и они всегда спали в одной палатке. Но никогда я не видел, что бы они, например, целовались. Даже в щёчку.
И самой первой не выдержала имено она. Хотя может быть, что специально по наказу Кургиняна, она просто спровоцировала нужную ему ситуацию. Женщина обессиленно упала прямо на звериную тропу, по которой мы шли и истерично закричала, что больше никуда не пойдёт, а останется здесь. Пусть, мол, вызывают по рации вертолёт и "заберут нас всех из этого кромешного ада". И тогда сразу же к ней присоединилась ещё одна девушка, которая сказала: "Сергей Еревандович, Вы нас сюда завели, мы больше не можем. Делайте что хотите, но пусть прилетит вертолёт." Кургинян хмыкнул - вроде как согласился. Тогда достали рацию. Рация не работала! Я не удивлюсь, если кто-то её специально вывел из строя. И понятно кто. И этот "кто" торжественно зафиксировал данность: "Надо идти!"
Его подруга идти отказалась. Категорически. Вторая девушка, её "Варварой" (Варя Синичкина) звали, поддержала отказ. И было видно, что в этот момент у неё и вправду что-то сломалось, накатила слабость и она совсем не может идти. Хотя до описываемого эпизода выглядела вполне бодрой, даже бодрее многих. Вот такая случилась психосоматическая загадка.
Кургинян долго с ними пререкался, а все остальные стояли, как чурбаны, не зная что делать. Вскоре Еревандыч распалился и вдруг плюнул в лицо своей знакомой. Смачно так, как верблюд. Воды у нас было мало и потому непонятно - как столько слюны накопил? Женщина легла на бок и захныкала-завыла "нееее-поой-дуууу-у-у...". Мы все опешили. А Кургинян не остановился. Он начал вытирать подошву своего сапога о лицо несчастной, давить на нос, щёки, слегка попинывать Сапог к тому же был весь в дерьме. Не, ну, теперь то я понимаю, что он перед этим специально его измазал, а тогда было не до этого, что бы это заметить, придать значение.
Из всей толпы зрителей нас выбежало трое человек. Огнегривый Юра Кузнецов с топором, а я и большеглазый Людвиг Ван (Это прозвище. У нас был еще и Иероним Фон к нему в пару ))) ) с геологическими молотками. Кургинян же, словно не замечая нас, начал двигать свой говнодав к лицу Вари. Я успел толкнуть его и тот вылетел с тропы в заросли крапивы. Он быстро вскочил, сделал к нам пару шагов и принял "боевую стойку". "Я щас вас всех тут положу!" - заревел изверг фальцетом. Надо сказать, что в этот момент Еревандыч стал один в один похож на профессора Мориарти из советского фильма про Шерлока Холмса, когда тот изготовился к рукопашной схватке со знаменитым сыщиком. Выглядел Еревандыч в таком виде, как бешенный богомол, что довольно комично и мы неожиданно засмеялись (даже Варя ожила), совершенно забыв свои агрессивные намерения. (Интересно, он это тоже репетировал, что бы так вдруг рассмешить? Не решусь однозначно ответить.)
В это время подруга Кургиняна, которая как-то пропала из зоны общего внимания, вдруг оказалась подле Еревандыча - совершенно живенькая, на ногах. Она смотрела не него влюблёнными глазами и твердила: "Спасибо! Спасибо! Идёмте же, товарищи! Вперёд, скорее!". Сейчас понятно, что это была всё игра. Не даром же она потом актрисой стала. Но тогда всё выглядело взаправду. Вроде как получилось, что он её исцелил. И теперь стоял вопрос о прохождении аналогичной процедуры с Варенькой. Что бы целебным говняным сапогом прямо в личико.
Знаете что? Мы этого не допустили. Русский человек лучше погибнет, чем пойдёт к спасению через говно. И мы действительно чуть не погибли. Мы были обречены. Потому что Кургинян сказал: "Ну и подыхайте!" и со всеми остальными деловито отправился дальше. К светлому будущему.
Наша троица соорудила для Вари носилки и мы с черепашьей скоростью стали идти, идти и идти. На пятый день Варя вдруг нам, атеистам, предложила помолиться. А мы и не знали, что она верует в Бога. Да тут вдруг до кучи и выяснилось, что мы, атеисты эти самые, все давно крещёные. Кого втихую бабка с дедом крестили, кого и сами родители "на всякий случай" крестили. Вот такие дела.
Повторяя слово в слово за Варюшей, мы совершили это таинство, неожиданно прошедшее так естественно, словно мы каждый день это делали. И потом всю ночь спали в таком спокойствии, без кошмаров, точно не сомневались в спасении. Да и вправду сказать, честно, - вот с той самой минуточки не сомневались. Потом два дня шли как-то уж совсем легко, даже шутили и балагурили. Сто второе дыхание открылось. И мы спаслись.
Было это так. Идём мы в этой таёжной глуши и вдруг из кустов раздаётся строгий голос: "А ну стоять! Покажите ваши документы!" Если кто и подумал из нас, что это была групповая слуховая галюцинация, то сразу так думать перестал. Потому что из кустов вышел молодой парнишка с направленным на нас дулом "калашникова". Он был серьёзен и кажется мог даже застрелить. Документов мы ему не показали, а только рухнули в траву и стали все вместе счастливо смеяться.
Я не знаю, что подумал про нас тот солдатик - одичавшие бичи, сбежавшие из психушки психи, иностранные шпионы... Не важно. Скоро прибежали люди, помогли нам подняться и отвели к лагерю. Это была большая поляна, на которой стояли два вертолёта. А вокруг них проходила, как нам показалось, вакханалия, какой-то шабаш. Ковры, ящики с вином, полуголые комсомолки и пузатые хрюкающие мужики - начальство из местного обкома. Вот так они отрывались вдалеке от строек коммунизма.
Кто-то из них ещё был вменяемым и выслушал нашу историю. Более того, даже знал про "трёх пропавших геологов с бабой", про которых "по рации передали" и потому нам сразу поверили. Только как-то виновато упросили сразу не лететь "в город" - мол, "раз в год отдыхаем", а тут всё нарушится. Мы смиренно вошли в их трудное положение. Особенно воспрявшие духом мужики. Да и то ведь - отличное вино, бабы молодые... И как мы только недавно искренне молились, так уже через сутки, чудодейственно восстановив силы, пустились вместе с "прогнившей номенклатурой" во все тяжкие. Нет, мы не совокуплялись, как свиньи и не видели, что бы даже "партийные бонзы" что-то себе позволяли. Девушки так - антуражем. Только если Юрка одну в порыве страсти в щёчку поцеловал и только. Просто радовались жизни - пели песни, пили вино, стреляли в воздух."
Эпилог.
Запись из дневника: "Варвара вышла замуж за первого секретаря того "весёлого" обкома, родила ему троих детей. Еревандыч, как я понимаю, продолжает свои людоедские эксперименты. Та его подруга стала ему женой и осталась в них ему верной соратницей и соучастницей. Нескольких участников экспедиции я иногда вижу в сводках новостей. Они вполне удачно скачут с разных должностей то в администрации президента, то в правительстве. А я, Юрка и Людвиг Ван продолжаем регулярно, но уже реже и реже, навещать тайгу и горы в поисках тайных кладовых нашей Родины."
Запись из дневника: "Сидели у костра и Кургинян рассказывал про конец света, как нас уничтожат роботы, как человечество разделится на бессмертных и смертных, а потом бессмертные уничтожат смертных. Я так и не понял - а кого тогда роботы уничтожат? Бессмертных?
Вообще я подобного наслышался ещё в пионерлагере "Огонёк", куда меня отправили по путёвке после шестого класса. От Сашки Майтюкова. Он первое время вечерами, начитавшись фантастики, тоже пытался нас увлечь подобными рассказами, но мы предпочитали слушать, хоть и на плохом русском, россказни местного автохтона, Асильбека, выстриженного предками наголо ножницами для стрижки овец. Поэтому его круглая голова бугрилась кочками небрежно оставленных волос, что придавало будущему аксакалу колоритный вид какого-то чуть ли не басмача. Он любил рассказывать про дикого Ваську-дурачка, который жил в пещере, в горе прямо рядом с нашим пионерлагерем и таскал туда тёмными ночами самых красивых девушек, которых хитроумно похищал из самых защищённых мест и впоследствии в пещере же и съедал. В перерывах между людоедскими оргиями, Васька-дурачёк ел змей и лягушек. Милиция его никак не могла поймать - хитрый шайтан умел превращаться в лису и в зайца; всегда успешно скрывался от любой облавы. Конечной целью Васьки-дурачка было пожирание ста красавиц. И тогда, запитав на себя собранные эманации, он станет прекрасным батыром, который покорит весь мир. Эх, Асильбек, Асильбек - а ведь тебе с такой ботвой, сложись всё иначе и не определи парня авторитарные родители на стезю директора автопарка, грозила слава Зюскинда или, на худой конец, Чингиза Айтматова, не меньше.
Так вот, если я в шестом классе не стал слушать "про роботов" от вполне благопристойного и рассудительного Сашки Майтюкова, то почему в зрелом возрасте я буду мучать себя прослушиванием того же самого, да еще и от нашего эклектичного руководителя? Поэтому я, грубо наплевав на обязанность пресмыкаться, пошёл спать с совершенно чистой совестью. Но несколько упорных карьеристов (главным образом "потомственных интеллигентов"), желая потрафить начальству, кажется еще полночи сидели подле Еревандыча и, напрягая всю волю, что бы не уснуть, внимали. Мол, "Ваши мысли - глоток чистого воздуха."
Запись из дневника: "Первые три дня, когда мы по приказу Кургиняна свернули с маршута, я полагал, что это произошло исключительно по его глупости и самонадеянности. Но теперь меня гложут сомнения. Все настойчивее и настойчивее залупляется очевидная истина - он это делает намеренно, хочет поставить коллектив в безвыходное положение, на грань выживания. Ему видно очень интересно - "что тогда будет.""
Запись из дневника: "Прошла неделя, как мы вернулись. И меня совсем не удивило, что пришли люди из "органов" и попросили дать подписку "о неразглашении". Неразглашении того, что происходило в экспедиции. Нет, мы не нашли "философского камня", но видать мы нашли что-то другое, что связано с манипулированием людьми. Поэтому эти дневниковый записи лежат у меня всегда в небольшом тайничке на даче у родителей.
Я так и не знаю, что за женщина была тогда с Кургиняном. Жена? Любовница? Родственница? У неё, как и у Кургиняна, была нерусская фамилия и они всегда спали в одной палатке. Но никогда я не видел, что бы они, например, целовались. Даже в щёчку.
И самой первой не выдержала имено она. Хотя может быть, что специально по наказу Кургиняна, она просто спровоцировала нужную ему ситуацию. Женщина обессиленно упала прямо на звериную тропу, по которой мы шли и истерично закричала, что больше никуда не пойдёт, а останется здесь. Пусть, мол, вызывают по рации вертолёт и "заберут нас всех из этого кромешного ада". И тогда сразу же к ней присоединилась ещё одна девушка, которая сказала: "Сергей Еревандович, Вы нас сюда завели, мы больше не можем. Делайте что хотите, но пусть прилетит вертолёт." Кургинян хмыкнул - вроде как согласился. Тогда достали рацию. Рация не работала! Я не удивлюсь, если кто-то её специально вывел из строя. И понятно кто. И этот "кто" торжественно зафиксировал данность: "Надо идти!"
Его подруга идти отказалась. Категорически. Вторая девушка, её "Варварой" (Варя Синичкина) звали, поддержала отказ. И было видно, что в этот момент у неё и вправду что-то сломалось, накатила слабость и она совсем не может идти. Хотя до описываемого эпизода выглядела вполне бодрой, даже бодрее многих. Вот такая случилась психосоматическая загадка.
Кургинян долго с ними пререкался, а все остальные стояли, как чурбаны, не зная что делать. Вскоре Еревандыч распалился и вдруг плюнул в лицо своей знакомой. Смачно так, как верблюд. Воды у нас было мало и потому непонятно - как столько слюны накопил? Женщина легла на бок и захныкала-завыла "нееее-поой-дуууу-у-у...". Мы все опешили. А Кургинян не остановился. Он начал вытирать подошву своего сапога о лицо несчастной, давить на нос, щёки, слегка попинывать Сапог к тому же был весь в дерьме. Не, ну, теперь то я понимаю, что он перед этим специально его измазал, а тогда было не до этого, что бы это заметить, придать значение.
Из всей толпы зрителей нас выбежало трое человек. Огнегривый Юра Кузнецов с топором, а я и большеглазый Людвиг Ван (Это прозвище. У нас был еще и Иероним Фон к нему в пару ))) ) с геологическими молотками. Кургинян же, словно не замечая нас, начал двигать свой говнодав к лицу Вари. Я успел толкнуть его и тот вылетел с тропы в заросли крапивы. Он быстро вскочил, сделал к нам пару шагов и принял "боевую стойку". "Я щас вас всех тут положу!" - заревел изверг фальцетом. Надо сказать, что в этот момент Еревандыч стал один в один похож на профессора Мориарти из советского фильма про Шерлока Холмса, когда тот изготовился к рукопашной схватке со знаменитым сыщиком. Выглядел Еревандыч в таком виде, как бешенный богомол, что довольно комично и мы неожиданно засмеялись (даже Варя ожила), совершенно забыв свои агрессивные намерения. (Интересно, он это тоже репетировал, что бы так вдруг рассмешить? Не решусь однозначно ответить.)
В это время подруга Кургиняна, которая как-то пропала из зоны общего внимания, вдруг оказалась подле Еревандыча - совершенно живенькая, на ногах. Она смотрела не него влюблёнными глазами и твердила: "Спасибо! Спасибо! Идёмте же, товарищи! Вперёд, скорее!". Сейчас понятно, что это была всё игра. Не даром же она потом актрисой стала. Но тогда всё выглядело взаправду. Вроде как получилось, что он её исцелил. И теперь стоял вопрос о прохождении аналогичной процедуры с Варенькой. Что бы целебным говняным сапогом прямо в личико.
Знаете что? Мы этого не допустили. Русский человек лучше погибнет, чем пойдёт к спасению через говно. И мы действительно чуть не погибли. Мы были обречены. Потому что Кургинян сказал: "Ну и подыхайте!" и со всеми остальными деловито отправился дальше. К светлому будущему.
Наша троица соорудила для Вари носилки и мы с черепашьей скоростью стали идти, идти и идти. На пятый день Варя вдруг нам, атеистам, предложила помолиться. А мы и не знали, что она верует в Бога. Да тут вдруг до кучи и выяснилось, что мы, атеисты эти самые, все давно крещёные. Кого втихую бабка с дедом крестили, кого и сами родители "на всякий случай" крестили. Вот такие дела.
Повторяя слово в слово за Варюшей, мы совершили это таинство, неожиданно прошедшее так естественно, словно мы каждый день это делали. И потом всю ночь спали в таком спокойствии, без кошмаров, точно не сомневались в спасении. Да и вправду сказать, честно, - вот с той самой минуточки не сомневались. Потом два дня шли как-то уж совсем легко, даже шутили и балагурили. Сто второе дыхание открылось. И мы спаслись.
Было это так. Идём мы в этой таёжной глуши и вдруг из кустов раздаётся строгий голос: "А ну стоять! Покажите ваши документы!" Если кто и подумал из нас, что это была групповая слуховая галюцинация, то сразу так думать перестал. Потому что из кустов вышел молодой парнишка с направленным на нас дулом "калашникова". Он был серьёзен и кажется мог даже застрелить. Документов мы ему не показали, а только рухнули в траву и стали все вместе счастливо смеяться.
Я не знаю, что подумал про нас тот солдатик - одичавшие бичи, сбежавшие из психушки психи, иностранные шпионы... Не важно. Скоро прибежали люди, помогли нам подняться и отвели к лагерю. Это была большая поляна, на которой стояли два вертолёта. А вокруг них проходила, как нам показалось, вакханалия, какой-то шабаш. Ковры, ящики с вином, полуголые комсомолки и пузатые хрюкающие мужики - начальство из местного обкома. Вот так они отрывались вдалеке от строек коммунизма.
Кто-то из них ещё был вменяемым и выслушал нашу историю. Более того, даже знал про "трёх пропавших геологов с бабой", про которых "по рации передали" и потому нам сразу поверили. Только как-то виновато упросили сразу не лететь "в город" - мол, "раз в год отдыхаем", а тут всё нарушится. Мы смиренно вошли в их трудное положение. Особенно воспрявшие духом мужики. Да и то ведь - отличное вино, бабы молодые... И как мы только недавно искренне молились, так уже через сутки, чудодейственно восстановив силы, пустились вместе с "прогнившей номенклатурой" во все тяжкие. Нет, мы не совокуплялись, как свиньи и не видели, что бы даже "партийные бонзы" что-то себе позволяли. Девушки так - антуражем. Только если Юрка одну в порыве страсти в щёчку поцеловал и только. Просто радовались жизни - пели песни, пили вино, стреляли в воздух."
Эпилог.
Запись из дневника: "Варвара вышла замуж за первого секретаря того "весёлого" обкома, родила ему троих детей. Еревандыч, как я понимаю, продолжает свои людоедские эксперименты. Та его подруга стала ему женой и осталась в них ему верной соратницей и соучастницей. Нескольких участников экспедиции я иногда вижу в сводках новостей. Они вполне удачно скачут с разных должностей то в администрации президента, то в правительстве. А я, Юрка и Людвиг Ван продолжаем регулярно, но уже реже и реже, навещать тайгу и горы в поисках тайных кладовых нашей Родины."