«Сергей Ервандович, я пришёл к вам тогда на пресс-конференцию в Донецке, чтобы защитить главнокомандующего армии Донецкой народной республики. У меня к вам не было ничего личного
( Read more... )
Захотел проиллюстрировать своё понимание отсылкой на повесть "Иван" Богомолова.
Я вглядывался в скрываемый темнотой полукилометровый плес Днепра, и мне почему-то никак не верилось, что маленький Бондарев с того берега. Кто были люди, переправившие его, и где они? Где лодка? Неужто посты охранения просмотрели ее? Или, может, его спустили в воду на значительном расстоянии от берега? И как же решились спустить в холодную осеннюю воду такого худенького, малосильного мальчишку?.. Наша дивизия готовилась форсировать Днепр. В полученном мною наставлении - я учил его чуть ли не наизусть, - в этом рассчитанном на взрослых, здоровых мужчин наставлении было сказано: «...если же температура воды ниже +15?, то переправа вплавь даже для хорошего пловца исключительно трудна, а через широкие реки невозможна». Это если ниже +15?, а если примерно +5?? Нет, несомненно, лодка подходила близко к берегу, но почему же тогда ее не заметили? Почему, высадив мальчишку, она ушла потихоньку, так и не обнаружив себя? Я терялся в догадках. Между тем охранение бодрствовало. Только в одной вынесенной к самой реке ячейке мы обнаружили дремавшего бойца. Он «кемарил» стоя, привалившись к стенке окопа, каска сползла ему на глаза. При нашем появлении он схватился за автомат и спросонок чуть было не прошил нас очередью. Я приказал немедля заменить его и наказать, отругав перед этим вполголоса и его самого, и командира отделения. В окопе на правом фланге, закончив обход, мы присели в нише под бруствером и закурили с бойцами. Их было четверо в этом большом, с пулеметной площадкой окопе. - Товарищ старший лейтенант, как там с огольцом, разобрались? - глуховатым голосом спросил меня один; он дежурил стоя у пулемета и не курил. - А что такое? - поинтересовался я, настораживаясь. - Так. Думается, не просто это. В такую ночку последнего пса из дома не выгонят, а он в реку полез. Какая нужда?.. Он что, лодку шукал, на тот берег хотел? Зачем?.. Мутный оголец - его хорошенько проверить надо! Его прижать покрепче, чтоб заговорил. Чтоб всю правду из него выдавить. - Да, мутность есть вроде, - подтвердил другой не очень уверенно. - Молчит и смотрит, говорят, волчонком. И раздет почему? - Мальчишка из Новоселок, - неторопливо затянувшись, соврал я (Новоселки было большое, наполовину сожженное село километрах в четырех за нами). - У него немцы мать угнали, места себе не находит... Тут и в реку. полезешь. - Вон оно что!.. - Тоскует бедолага, - понимающе вздохнул пожилой боец, что курил, присев на корточки против меня; свет цигарки освещал его широкое, темное, поросшее щетиной лицо. - Страшней нет, чем тоска! А Юрлов все дурное думает, все гадкое в людях выискивает. Нельзя так, - мягко и рассудительно сказал он, обращаясь к бойцу, стоявшему у пулемета. - Бдительный я, - глухим голосом упрямо объявил Юрлов. - И ты меня не укоряй, не переделаешь! Я доверчивых и добрых терпеть не могу. Через эту доверчивость от границы до Москвы земля кровью напоена!.. Хватит!.. А в тебе доброты и доверия под самую завязку, одолжил бы немцам чуток, души помазать!.. Вы, товарищ старший лейтенант, вот что скажите: где одежа его? И чего он все ж таки в воде делал? Странно все это; я считаю - подозрительно!.. - Ишь спрашивает, как с подчиненного, - усмехнулся пожилой. - Дался тебе этот мальчишка, будто без тебя не разберутся. Ты бы лучше спросил, что командование насчет водочки думает. Стылость, спасу нет, а погреться нечем. Скоро ли давать начнут, спроси. А с мальчишкой и без нас разберутся...
Я вглядывался в скрываемый темнотой полукилометровый плес Днепра, и мне
почему-то никак не верилось, что маленький Бондарев с того берега. Кто были
люди, переправившие его, и где они? Где лодка? Неужто посты охранения
просмотрели ее? Или, может, его спустили в воду на значительном расстоянии
от берега? И как же решились спустить в холодную осеннюю воду такого
худенького, малосильного мальчишку?..
Наша дивизия готовилась форсировать Днепр. В полученном мною
наставлении - я учил его чуть ли не наизусть, - в этом рассчитанном на
взрослых, здоровых мужчин наставлении было сказано: «...если же
температура воды ниже +15?, то переправа вплавь даже для хорошего пловца
исключительно трудна, а через широкие реки невозможна». Это если ниже
+15?, а если примерно +5??
Нет, несомненно, лодка подходила близко к берегу, но почему же тогда ее
не заметили? Почему, высадив мальчишку, она ушла потихоньку, так и не
обнаружив себя? Я терялся в догадках.
Между тем охранение бодрствовало. Только в одной вынесенной к самой
реке ячейке мы обнаружили дремавшего бойца. Он «кемарил» стоя,
привалившись к стенке окопа, каска сползла ему на глаза. При нашем появлении
он схватился за автомат и спросонок чуть было не прошил нас очередью. Я
приказал немедля заменить его и наказать, отругав перед этим вполголоса и
его самого, и командира отделения.
В окопе на правом фланге, закончив обход, мы присели в нише под
бруствером и закурили с бойцами. Их было четверо в этом большом, с
пулеметной площадкой окопе.
- Товарищ старший лейтенант, как там с огольцом, разобрались? -
глуховатым голосом спросил меня один; он дежурил стоя у пулемета и не курил.
- А что такое? - поинтересовался я, настораживаясь.
- Так. Думается, не просто это. В такую ночку последнего пса из дома не
выгонят, а он в реку полез. Какая нужда?.. Он что, лодку шукал, на тот берег
хотел? Зачем?.. Мутный оголец - его хорошенько проверить надо! Его прижать
покрепче, чтоб заговорил. Чтоб всю правду из него выдавить.
- Да, мутность есть вроде, - подтвердил другой не очень уверенно. -
Молчит и смотрит, говорят, волчонком. И раздет почему?
- Мальчишка из Новоселок, - неторопливо затянувшись, соврал я
(Новоселки было большое, наполовину сожженное село километрах в четырех за
нами). - У него немцы мать угнали, места себе не находит... Тут и в реку.
полезешь.
- Вон оно что!..
- Тоскует бедолага, - понимающе вздохнул пожилой боец, что курил,
присев на корточки против меня; свет цигарки освещал его широкое, темное,
поросшее щетиной лицо. - Страшней нет, чем тоска! А Юрлов все дурное думает,
все гадкое в людях выискивает. Нельзя так, - мягко и рассудительно сказал
он, обращаясь к бойцу, стоявшему у пулемета.
- Бдительный я, - глухим голосом упрямо объявил Юрлов. - И ты меня не
укоряй, не переделаешь! Я доверчивых и добрых терпеть не могу. Через эту
доверчивость от границы до Москвы земля кровью напоена!.. Хватит!.. А в тебе
доброты и доверия под самую завязку, одолжил бы немцам чуток, души
помазать!.. Вы, товарищ старший лейтенант, вот что скажите: где одежа его? И
чего он все ж таки в воде делал? Странно все это; я считаю -
подозрительно!..
- Ишь спрашивает, как с подчиненного, - усмехнулся пожилой. - Дался
тебе этот мальчишка, будто без тебя не разберутся. Ты бы лучше спросил, что
командование насчет водочки думает. Стылость, спасу нет, а погреться нечем.
Скоро ли давать начнут, спроси. А с мальчишкой и без нас разберутся...
Reply
Leave a comment