Птичке не жалко!
Недавно моему другу Диме некая птичка нагадила на рюкзак. Это навело меня на воспоминания о случае, приключившемся со мной несколько лет назад...
Если не ошибаюсь, я ходил тогда в 6-й класс. Одним из любимых наших с Димой увлечений было катание на велосипедах при любой погоде. Часто он даже давал мне списывать домашние задания по математике, чтобы я быстрее освобождался, и мы хватали наших железных пони, устремляясь рассекать кричевские просторы.
В тот роковой день у меня пробилась камера в колесе, но Дима самоотверженно вызвался возить меня на багажнике.
Было пасмурно, по-белорусски серое осеннее небо что-то бурчало криками ворон. Моросил дождь, сырой воздух холодом бодрил лицо, а машины цвета мокрого асфальта давили влажными шинами мокрый асфальт.
Непоправимое случилось на тротуаре по ул. Советской, близ недавно построенного магазинчика "Всё для ритуальных услуг". Я с молодым интересом рассматривал мир вокруг себя, активно крутя своей милой бело-пушистой головой в разные стороны, уворачиваясь от профиля Диминой попы, как вдруг почувствовал, что что-то не так. Что-то не так было с климатом у меня на макушке. Там появилось что-то, чего раньше не было! Я инстинктивно, но озабоченно пощупал там рукой. Что-то осталось на руке, и - о ужас! - я знал, что это такое.
Я представляю выражение своего лица в тот момент. Столько трагичности не набрали бы лица Отелло, Ромео и Шона Пенна в "21-м грамме" вместе взятых.
Это было Оно.
Я никогда не забуду этот цвет. Для меня теперь он - цвет траура и смерти.
Дрожащим голосом я резко попросил Диму остановиться и направил убийственный, тяжёлый, наполненной наиправеднейшим гневом взгляд в крону облысевшего к грядущей зиме дерева. Эта пернатая тварь уже куда-то улизнула или замаскировалась в ветвях, подло хихикая. Я не умел летать, навыки лазания по деревьям вряд ли бы мне помогли, а убийство, кстати, - грех (грех ли какать на головы людям - уж этого не знаю), и я принял единственно верное трезвое решение - скорее ехать к водной колонке.
Колонка возле детского парка - это моя Голгофа. Пока я раз за разом перемывал голову, каждый раз с ужасом проверяя её состояние рукой, - я произнёс самый проникновенный и философский монолог в своей жизни. Я сокрушался, злился, примирялся, а мою душу атаковали обжигающие риторичностью вопросы:
- Почему мы поехали кататься именно сегодня, именно в это время, именно по этой стороне дороги?
- Почему я не послушал маму и не одел шапку?
- Почему эта птица такая, блин, меткая? Метров с восьми она попала в мою голову диаметром около двадцати см, причём я был движущейся мишенью!
- Может, она целилась в Диму, а попала по мне?
- Платят ли за это страховку?
- Как с этим теперь жить?
- Буду ли я рассказывать об этом случае своим детям?
И наконец самый главный вопрос:
- Зачем птицы гадят на головы людям?
Дима понимающе молчал. Он понимал моё непонимание.
Я заставил Диму поклясться сердцем мамы (это была самая страшная клятва тогда), что он никому об этом не расскажет. Это было даже эффективнее, чем клятва, подписанная кровью. Т.о., до сего дня общественность оставалась в неведении касательно этого аспекта моей биографии: все эти годы я свято хранил тайну, пока инцидент с рюкзаком не всковырнул затянувшуюся в памяти рану, а сам я, повзрослев, не стал находить этот случай скорее комичным, чем трагичным.
Ещё, конечно, я тогда оповестил родителей, отреагировав негодованием на их предательское хихиканье. Папа сказал, что птички какают только на самых счастливых и везучих людей в мире, а мама выдала шампунь, после чего я дважды вымыл голову.
Если кому-то нужна мораль (знаю, есть такие засранцы, которые без неё не хотят читать даже инструкцию к электофену), то с гордостью собственной мудростью и богатым жизненным опытом представляю вам её: верная дружба, примирение с неизбежностью, мужественное принятие ударов судьбы и здоровая доля юмора в отношении к жизни - необходимые вещи для выживания в этом мире.
Если не ошибаюсь, я ходил тогда в 6-й класс. Одним из любимых наших с Димой увлечений было катание на велосипедах при любой погоде. Часто он даже давал мне списывать домашние задания по математике, чтобы я быстрее освобождался, и мы хватали наших железных пони, устремляясь рассекать кричевские просторы.
В тот роковой день у меня пробилась камера в колесе, но Дима самоотверженно вызвался возить меня на багажнике.
Было пасмурно, по-белорусски серое осеннее небо что-то бурчало криками ворон. Моросил дождь, сырой воздух холодом бодрил лицо, а машины цвета мокрого асфальта давили влажными шинами мокрый асфальт.
Непоправимое случилось на тротуаре по ул. Советской, близ недавно построенного магазинчика "Всё для ритуальных услуг". Я с молодым интересом рассматривал мир вокруг себя, активно крутя своей милой бело-пушистой головой в разные стороны, уворачиваясь от профиля Диминой попы, как вдруг почувствовал, что что-то не так. Что-то не так было с климатом у меня на макушке. Там появилось что-то, чего раньше не было! Я инстинктивно, но озабоченно пощупал там рукой. Что-то осталось на руке, и - о ужас! - я знал, что это такое.
Я представляю выражение своего лица в тот момент. Столько трагичности не набрали бы лица Отелло, Ромео и Шона Пенна в "21-м грамме" вместе взятых.
Это было Оно.
Я никогда не забуду этот цвет. Для меня теперь он - цвет траура и смерти.
Дрожащим голосом я резко попросил Диму остановиться и направил убийственный, тяжёлый, наполненной наиправеднейшим гневом взгляд в крону облысевшего к грядущей зиме дерева. Эта пернатая тварь уже куда-то улизнула или замаскировалась в ветвях, подло хихикая. Я не умел летать, навыки лазания по деревьям вряд ли бы мне помогли, а убийство, кстати, - грех (грех ли какать на головы людям - уж этого не знаю), и я принял единственно верное трезвое решение - скорее ехать к водной колонке.
Колонка возле детского парка - это моя Голгофа. Пока я раз за разом перемывал голову, каждый раз с ужасом проверяя её состояние рукой, - я произнёс самый проникновенный и философский монолог в своей жизни. Я сокрушался, злился, примирялся, а мою душу атаковали обжигающие риторичностью вопросы:
- Почему мы поехали кататься именно сегодня, именно в это время, именно по этой стороне дороги?
- Почему я не послушал маму и не одел шапку?
- Почему эта птица такая, блин, меткая? Метров с восьми она попала в мою голову диаметром около двадцати см, причём я был движущейся мишенью!
- Может, она целилась в Диму, а попала по мне?
- Платят ли за это страховку?
- Как с этим теперь жить?
- Буду ли я рассказывать об этом случае своим детям?
И наконец самый главный вопрос:
- Зачем птицы гадят на головы людям?
Дима понимающе молчал. Он понимал моё непонимание.
Я заставил Диму поклясться сердцем мамы (это была самая страшная клятва тогда), что он никому об этом не расскажет. Это было даже эффективнее, чем клятва, подписанная кровью. Т.о., до сего дня общественность оставалась в неведении касательно этого аспекта моей биографии: все эти годы я свято хранил тайну, пока инцидент с рюкзаком не всковырнул затянувшуюся в памяти рану, а сам я, повзрослев, не стал находить этот случай скорее комичным, чем трагичным.
Ещё, конечно, я тогда оповестил родителей, отреагировав негодованием на их предательское хихиканье. Папа сказал, что птички какают только на самых счастливых и везучих людей в мире, а мама выдала шампунь, после чего я дважды вымыл голову.
Если кому-то нужна мораль (знаю, есть такие засранцы, которые без неё не хотят читать даже инструкцию к электофену), то с гордостью собственной мудростью и богатым жизненным опытом представляю вам её: верная дружба, примирение с неизбежностью, мужественное принятие ударов судьбы и здоровая доля юмора в отношении к жизни - необходимые вещи для выживания в этом мире.