САРАЦИН
Зарылся в архив и нашёл старый текст. Сдул пыль, усмехнулся - и выложил.
Давно ведь собирался.
Сарацин
Первые сведения о нём я получил на поселковом переговорном пункте. «Ты не поверишь», - кричали мне в трубку одноклассники, - «У нас новый обалденный математик. Это что-то особенное. Его зовут Сарацин». - «Почему Сарацин?» - удивлялся я.
Сарацином его прозвали ученики параллельного класса, в котором он вёл классное руководство. В то время все знали фильм «Семь самураев» - и наш новый математик, по общему мнению, был копией одного из них. Он казался инкарнацией последнего, седьмого самурая - того, который, согласно сюжету, оказался самураем не по рождению - но по духу.
Своим особо хищным профилем - и, главное, узкой римской бородкой, - наш Сарацин, конечно, выделялся на фоне остального педагогического коллектива. А уж самураев с сарацинами путали не только школьники-недоучки: в одном провинциальном краеведческом музее я видел экспонат с табличкой: «ятаган самурайский».
Прозвище, однако, прижилось, - и, казалось, намертво.
Александр Маркович Г. - вот как зовут его, коли на то пошло. Служба в рядах ВС СССР, куда призывали в то время студентов со второго курса, сказывалась на психике большинства будущих специалистов - и сержант Г. сохранил соответствующие званию манеры, окончив Пермский университет и попав к нам по распределению.
В отношении Сарацина наш прежде дружный класс неожиданно раскололся: мужская часть его преимущественно обожала, женская - ненавидела. Сейчас я думаю, что вряд ли наши девочки испытывали к нему столь однозначные чувства: он был брутальный обаятельный хам. И, главное, он был очень независимый тогда, наш Сарацин.
«Мне», - говорил он, - «если честно, насрать на вашу школу. Я оказался здесь под давлением обстоятельств. Я отличный программист, и работу себе найду всегда». Наверное, так бы оно и было.
За словом в карман Сарацин вообще никогда не лез. Девчонки из параллельного класса восхищённым шёпотом делились новостями.
Вот они после уроков моют классную комнату. Их руководитель Сарацин, как всегда, сидит за своим столом, погружённый в какие-то компьютерные программы. «Александр Маркович», - жалуются девочки в надежде на халяву, - «У нас «Пемоксоль» кончилась…» - «А вы хуйните взглядом во-он в тот угол», - флегматично советует им Сарацин, не отрываясь от своего Бейсика не то Фортрана.
Широко цитировалось его обращение к нашей однокласснице: «Коловар-р-рская, мать твою!», - и, уж вовсе легендарное: «Сказал бы я вам, мальчики… Да тут девочки, мать их за ногу!»…
На самом деле Сарацин, конечно, ничего подобного не произносил - но он стал уже мифологическим персонажем, и пожинал плоды.
Мальчикам, к слову, он имел, что сказать.
Раз мы с ним возвращались с обязательной в те годы первомайской демонстрации. Шли тесной мужской компанией, и Сарацин в нашем присутствии вальяжно закурил, что было в те годы невиданной раскованностью. «Александр Маркович, а меня угостите?» - забросил удочку самый смелый из нас. Учитель небрежно достал из кармана пачку «Родопи». Осмелев, за сигаретами потянулись все. «Александр Маркович, а как вы сегодня праздник отметите?» - поинтересовался другой. Сарацин не замедлил с ответом. «Сперва пойду домой, накачу грамм триста коньяку», - развивал он перед нами свои планы, - «Потом возьму пузырь шампанского и поеду по бабам. Хотите со мной?» Отчётливо помню, как дружно мы стушевались.
Его армейские афоризмы вспоминаем мы до сих пор. Как-то, в пылу неизбежной тогда перестроечной дискуссии, кто-то из нас воскликнул: «Александр Маркович, ведь это же демагогия!» - «Демагогия», - назидательно произнёс Сарацин, - «это способ доказать женщине, что мягкий член лучше твёрдого». Прошло много лет, прежде чем мы поняли, что он имел в виду.
Вообще, армейские привычки нашего Сарацина иногда шокировали даже мужскую часть класса. Это касается, в первую очередь, знаменитого броска стулом в голову Франту.
Франт, или, согласно классному журналу, Андрей Попков, был наш главный уголовный авторитет. Это был квадратный белобрысый терминатор, пускавший в работу свои пудовые кулаки не задумавшись ни на секунду. Его приводы в милицию уже в те годы никто не считал, а, покинув школу, он тем же летом с корешами подломил чью-то хату и сел уже всерьёз. У Сарацина с Франтом вышло, как бы сказать, недопонимание. Франт всегда сидел на последней парте и подчёркнуто игнорировал учебный процесс. С этим смирились все; но Сарацин с этим смириться не мог. Практиковавшееся Сарацином вышвыривание наиболее зарвавшихся хамов прямо сквозь закрытую дверь не возымело в отношении Франта должного эффекта - и тогда Сарацин провёл показательные стрельбы.
Поводом для демонстрации силы послужило, в общем, очередное рядовое хамство Франта. В ответ Сарацин аккуратно снял за шиворот с передней парты Диму Вариводу и вынул из-под него типовой жёлтый школьный стул. Тут-то мне необычайно повезло: в этот момент я стоял у доски и наблюдал всю сцену словно из правительственной ложи.
Как Сарацин широко размахнулся и коротко крикнул: «Пригнись!». Как класс, будто на учениях, нырнул под парты. Как стул, красиво вращаясь, пересёк сгустившуюся атмосферу классной комнаты - и, разбившись о стену, осыпался жёлтыми щепками на широкую спину успевшего уклониться Франта.
Ещё недели две беспредельщик Франт был очень лоялен к урокам математики.
Таковы были педагогические приёмы Сарацина.
«Александр Маркович, а я тетрадь забыл!» - канючил Лёша Обухов, шестёрка наших классных урок. «Ну, так застрелись», - пожав плечами, советовал Сарацин: и показывал, чем.
Между тем, серая пыль школьных коридоров тихой сапой уже начала разъедать контакты нашего неукротимого Сарацина. Он всё чаще интересовался показателями успеваемости, всё реже писал в тетрадке свои Бейсики-Фортраны. Он уже искренне переживал за свой девятый «А», отказавшийся участвовать в школьном смотре военной песни 23 февраля. Он говорил: «Я служил в Кремлёвском полку! Я три года провёл на плацу! Я бы им такой строевой шаг поставил - ваш военрук кончил бы прямо при детях; а эти мудаки ничего не хотят…».
…А потом наши девочки сдали Сарацина. В отличие от нас, раздолбаев, они оказались консолидированы и юридически подкованы: мама одной из наших одноклассниц была пионервожатой школы. Наши девочки написали, оказывается, коллективное письмо - не то директору школы, не то прямо в ГорОНО, - и Сарацин больше в нашем классе не преподавал.
Но в школе он остался; он работает в ней до сих пор.
Как-то первого сентября мы с моим бывшим одноклассником привели в нашу школу его младшего брата. Мы очень хотели увидеть Сарацина… Мы его увидели. Кажется, он нас не вспомнил.
Из него как будто выкачали воздух. Средняя школа не сломила нашего неистового Сарацина: она просто разжевала его и переварила. Лишь характерный сержантский юмор напоминал прежнего самурая.
Свою знаменитую бородку Александр Маркович сбрил ещё при нас, - и уже много поколений школьников не знают, что он был когда-то Сарацином.
Вы будете смеяться, но Александр Маркович Г. сегодня директор средней школы № 32. Рассказывают, нынешние школьники характеризуют своего директора словом «отстой».
Наш учитель повторил судьбу японской аристократии: он был самураем по рождению, но не вынес участи ронина.
Но я всё не о том. Ведь Сарацин был-таки нашим сэнсэем. Он учил нас чему-то большему, чем математике, провоцируя нас на собственные решения стандартных школьных задач.
«Александр Маркович, каким способом решать это уравнение - по учебнику или вашим методом?»
«Решайте его наиболее эффективным способом, - и забудьте про учебники»…
Праздник цветенья вишни
Кончился слишком быстро.
Грустно… Ненастный вечер.
2006 г.
Давно ведь собирался.
Сарацин
Первые сведения о нём я получил на поселковом переговорном пункте. «Ты не поверишь», - кричали мне в трубку одноклассники, - «У нас новый обалденный математик. Это что-то особенное. Его зовут Сарацин». - «Почему Сарацин?» - удивлялся я.
Сарацином его прозвали ученики параллельного класса, в котором он вёл классное руководство. В то время все знали фильм «Семь самураев» - и наш новый математик, по общему мнению, был копией одного из них. Он казался инкарнацией последнего, седьмого самурая - того, который, согласно сюжету, оказался самураем не по рождению - но по духу.
Своим особо хищным профилем - и, главное, узкой римской бородкой, - наш Сарацин, конечно, выделялся на фоне остального педагогического коллектива. А уж самураев с сарацинами путали не только школьники-недоучки: в одном провинциальном краеведческом музее я видел экспонат с табличкой: «ятаган самурайский».
Прозвище, однако, прижилось, - и, казалось, намертво.
Александр Маркович Г. - вот как зовут его, коли на то пошло. Служба в рядах ВС СССР, куда призывали в то время студентов со второго курса, сказывалась на психике большинства будущих специалистов - и сержант Г. сохранил соответствующие званию манеры, окончив Пермский университет и попав к нам по распределению.
В отношении Сарацина наш прежде дружный класс неожиданно раскололся: мужская часть его преимущественно обожала, женская - ненавидела. Сейчас я думаю, что вряд ли наши девочки испытывали к нему столь однозначные чувства: он был брутальный обаятельный хам. И, главное, он был очень независимый тогда, наш Сарацин.
«Мне», - говорил он, - «если честно, насрать на вашу школу. Я оказался здесь под давлением обстоятельств. Я отличный программист, и работу себе найду всегда». Наверное, так бы оно и было.
За словом в карман Сарацин вообще никогда не лез. Девчонки из параллельного класса восхищённым шёпотом делились новостями.
Вот они после уроков моют классную комнату. Их руководитель Сарацин, как всегда, сидит за своим столом, погружённый в какие-то компьютерные программы. «Александр Маркович», - жалуются девочки в надежде на халяву, - «У нас «Пемоксоль» кончилась…» - «А вы хуйните взглядом во-он в тот угол», - флегматично советует им Сарацин, не отрываясь от своего Бейсика не то Фортрана.
Широко цитировалось его обращение к нашей однокласснице: «Коловар-р-рская, мать твою!», - и, уж вовсе легендарное: «Сказал бы я вам, мальчики… Да тут девочки, мать их за ногу!»…
На самом деле Сарацин, конечно, ничего подобного не произносил - но он стал уже мифологическим персонажем, и пожинал плоды.
Мальчикам, к слову, он имел, что сказать.
Раз мы с ним возвращались с обязательной в те годы первомайской демонстрации. Шли тесной мужской компанией, и Сарацин в нашем присутствии вальяжно закурил, что было в те годы невиданной раскованностью. «Александр Маркович, а меня угостите?» - забросил удочку самый смелый из нас. Учитель небрежно достал из кармана пачку «Родопи». Осмелев, за сигаретами потянулись все. «Александр Маркович, а как вы сегодня праздник отметите?» - поинтересовался другой. Сарацин не замедлил с ответом. «Сперва пойду домой, накачу грамм триста коньяку», - развивал он перед нами свои планы, - «Потом возьму пузырь шампанского и поеду по бабам. Хотите со мной?» Отчётливо помню, как дружно мы стушевались.
Его армейские афоризмы вспоминаем мы до сих пор. Как-то, в пылу неизбежной тогда перестроечной дискуссии, кто-то из нас воскликнул: «Александр Маркович, ведь это же демагогия!» - «Демагогия», - назидательно произнёс Сарацин, - «это способ доказать женщине, что мягкий член лучше твёрдого». Прошло много лет, прежде чем мы поняли, что он имел в виду.
Вообще, армейские привычки нашего Сарацина иногда шокировали даже мужскую часть класса. Это касается, в первую очередь, знаменитого броска стулом в голову Франту.
Франт, или, согласно классному журналу, Андрей Попков, был наш главный уголовный авторитет. Это был квадратный белобрысый терминатор, пускавший в работу свои пудовые кулаки не задумавшись ни на секунду. Его приводы в милицию уже в те годы никто не считал, а, покинув школу, он тем же летом с корешами подломил чью-то хату и сел уже всерьёз. У Сарацина с Франтом вышло, как бы сказать, недопонимание. Франт всегда сидел на последней парте и подчёркнуто игнорировал учебный процесс. С этим смирились все; но Сарацин с этим смириться не мог. Практиковавшееся Сарацином вышвыривание наиболее зарвавшихся хамов прямо сквозь закрытую дверь не возымело в отношении Франта должного эффекта - и тогда Сарацин провёл показательные стрельбы.
Поводом для демонстрации силы послужило, в общем, очередное рядовое хамство Франта. В ответ Сарацин аккуратно снял за шиворот с передней парты Диму Вариводу и вынул из-под него типовой жёлтый школьный стул. Тут-то мне необычайно повезло: в этот момент я стоял у доски и наблюдал всю сцену словно из правительственной ложи.
Как Сарацин широко размахнулся и коротко крикнул: «Пригнись!». Как класс, будто на учениях, нырнул под парты. Как стул, красиво вращаясь, пересёк сгустившуюся атмосферу классной комнаты - и, разбившись о стену, осыпался жёлтыми щепками на широкую спину успевшего уклониться Франта.
Ещё недели две беспредельщик Франт был очень лоялен к урокам математики.
Таковы были педагогические приёмы Сарацина.
«Александр Маркович, а я тетрадь забыл!» - канючил Лёша Обухов, шестёрка наших классных урок. «Ну, так застрелись», - пожав плечами, советовал Сарацин: и показывал, чем.
Между тем, серая пыль школьных коридоров тихой сапой уже начала разъедать контакты нашего неукротимого Сарацина. Он всё чаще интересовался показателями успеваемости, всё реже писал в тетрадке свои Бейсики-Фортраны. Он уже искренне переживал за свой девятый «А», отказавшийся участвовать в школьном смотре военной песни 23 февраля. Он говорил: «Я служил в Кремлёвском полку! Я три года провёл на плацу! Я бы им такой строевой шаг поставил - ваш военрук кончил бы прямо при детях; а эти мудаки ничего не хотят…».
…А потом наши девочки сдали Сарацина. В отличие от нас, раздолбаев, они оказались консолидированы и юридически подкованы: мама одной из наших одноклассниц была пионервожатой школы. Наши девочки написали, оказывается, коллективное письмо - не то директору школы, не то прямо в ГорОНО, - и Сарацин больше в нашем классе не преподавал.
Но в школе он остался; он работает в ней до сих пор.
Как-то первого сентября мы с моим бывшим одноклассником привели в нашу школу его младшего брата. Мы очень хотели увидеть Сарацина… Мы его увидели. Кажется, он нас не вспомнил.
Из него как будто выкачали воздух. Средняя школа не сломила нашего неистового Сарацина: она просто разжевала его и переварила. Лишь характерный сержантский юмор напоминал прежнего самурая.
Свою знаменитую бородку Александр Маркович сбрил ещё при нас, - и уже много поколений школьников не знают, что он был когда-то Сарацином.
Вы будете смеяться, но Александр Маркович Г. сегодня директор средней школы № 32. Рассказывают, нынешние школьники характеризуют своего директора словом «отстой».
Наш учитель повторил судьбу японской аристократии: он был самураем по рождению, но не вынес участи ронина.
Но я всё не о том. Ведь Сарацин был-таки нашим сэнсэем. Он учил нас чему-то большему, чем математике, провоцируя нас на собственные решения стандартных школьных задач.
«Александр Маркович, каким способом решать это уравнение - по учебнику или вашим методом?»
«Решайте его наиболее эффективным способом, - и забудьте про учебники»…
Праздник цветенья вишни
Кончился слишком быстро.
Грустно… Ненастный вечер.
2006 г.