(no subject)
Заблудившиеся сани
или
Неисполненное желание
(Новогоднее приключение)
Я разглядел его, что было непросто среди густых хлопьев снегопада. Пушистое белое полотно неспешно опускалось на землю. Снег падал плотными слоями. Под сильными порывами ветра выбивались колючие шлейфы, их поглощал новый слой и рассыпался ватными клочками. В вихрящейся пелене копошилось черное пятно. Оно не приближалось, его контуры менялись на пробивавшемся через снежный вихрь свету от фонарей над входом в «Rewe».
Мне стало любопытно. Я ухитрился, зачерпывая то и дело снег в кроссовки, подобраться ближе. И тут я рассмотрел приземистую фигуру, ростом, пожалуй, не достававшим мне даже до плеча. В первую минуту я подумал про потерявшегося ребенка, что было немудрено в такую невиданную еще во Франкфурте метель. Машинально я бросил взгляд себе на ноги - с какой стати я надел легкие кроссовки, подходившие для весны, в такой снегопад!?
Последняя мысль была о том, что надо непременно переобуться. А затем - затем я уже больше ни о чем не думал. Неверные призрачные очертания и чудные звуки полностью овладели моим внимание. До меня, будто из-за приоткрытой двери, доносилось кряхтенье.
Фигура беспрестанно ерзала, перетоптывалась. У нее появлялись и исчезали руки, раздавалось ворчание, хлопки, осыпались с шорохом комья снега. Невероятная широкополая шляпа, больше походившая на средних размеров обвисший зонтик, увенчивала фигуру .
Под выраставшим поминутно слоями полы шляпы гнулись, стряхивая снежную пыль. Раздавалось из-под шляпы-зонтика бурчанье и снова шуршали опадавшие струйки снега.
Вокруг фигуры вырастал сугроб, в котором она начала утопать. На глазах сугроб вырос ей по пояс. Я пробился к шляпе вплотную и протянул руку : «Вас сейчас совсем засыплет, давайте я вас вытащу…»
Ответа я не услышал и не протянулась ко мне за помощью рука. Все так же доносились топот переминавшихся ног и все так же рос неуклонно сугроб. Все это время я стоял с протянутой рукой.
Я медленно опустил руку, и тут фигура сдвинулась. Высоко задирая ноги в странного вида башмаках, она выбралась наружу. Шляпа недовольно буркнула, задев меня полями. Вразвалку, короткими шажками, оставляя глубокие следы в нападавшем снегу, владелец шляпы просеменил мимо меня.
Недолго оставался я в недвижном раздумье. Заслышав недовольное бормотание у себя за спиной, я повернулся, опять набрав очередную порцию снега в кроссовки. Фигура остановилась в двух шагах передо мной, шляпа по-прежнему покрывалась слоем снега, но уже не таким толстым - ровные белые слои заметно для глаза опускались реже и медленнее.
Поутих и ветер - щеки перестали колоть холодные иголочки. Тяжелые снеговые облака ушли вверх и рассеялись между яркими огоньками, рассыпавшимися по черноте неба.
Протянулась резкая длинная тень по ставшему желтым покрову, устлавшему все вокруг. В этом неверном свете я разглядел сморщенное личико и огромный нос. Передо мной предстало существо, вышедшее из старинных гравюр - Бальдунг Грина, Зебальда Бехама, Дюрера - полных изображений фантастических обитателей лесов и гор. Оно и выглядело точно так же, как должен был выглядеть кобольд или тролль - огромная шляпа, узенькая бородка, волосы, вихрами торчавшие из-под нее. Кафтан с зубчатыми вырезами лоснился в переменчивых желто-голубых бликах. Такого же лоснившегося цвета - переливавшегося всеми оттенками от желтого до красно-голубого - были штаны, заправленные в в короткие сапоги на непомерно высоком каблуке. Глазки, близко сидевшие по обе стороны носа, вонзились в меня - гном (кобольд, тролль) точно ждал, чтобы я последовал за ним. Я так и сделал, и кобольд - ожившая под снегопадом старинная иллюстрации - нетерпеливо звал меня за собой.
Я послушно следовал за кобольдом. Никакого объяснения, откуда он мог взяться, я не искал. Мы пересекли парковку перед «Rewe», потом, никуда не отворачиая, перешли улицу. Стараясь не отставать от быстро двигавшегося моего странного проводника, я только покрутил головой - вокруг было пустынно. Ни единой машины, ни единого прохожего - всех смел накрывший город и мир буран. Ярко горели бесчисленные окна высотных домов на Berkersheimer Weg, да уютный мягкий свет лился из-за занавешенных гардин двухэтажных особняков по ту сторону Bad Homburger Landstraße. Фигурка впереди уже не казалась маленькой, как вначале - она становилась шире и приземистее и неутомимо, переваливаясь с боку на бок, уводила меня прочь от города. Я огляделся вокруг - метель бесследно исчезла, яркие мерцавшие лампады усыпали небо и равнину по ту сторону железной дороги, к которой мы направлялись. Они не пробивало только тьму, окутавшую громаду бастиона Альт-Кёнига, нависавшего над долиной Нидды..
Следы в снегу привели меня на насыпь. На ней что-то чернело совсем неразборчиво. Мой проводник стоял уже там и нетерпеливо махал мне. Услышав недовольное бормотанье, я поспешил. От заблиставшей в этот миг луны будто яркий дневной свет упал на предмет, показав его во всех подробностях - фантасмагорическую карету на полозьях. Под насыпью скучала пара заиндевевших оленей, осененных громадными ветвистыми, отливавшими металлом, рогами. Увидев нас, точнее, моего спутника, олени подняли морды и, вытянув трубочкой губы, издали короткий радостный рев. Кобольд похлопал одного из них по шее и сверкнул из-под шляпы красными огоньками. Я не стал ждать приглашения и ускорил шаги. Спину мне внезапно оттянуло назад. Оказалось, что я нес довольно увесистый рюкзак. Тотчас я вспомнил, что мне через какие-то два часа предстояло лететь в Москву. Подумалось, что с такими незапланированными приключениями самолет улетит без меня. В любом случае суета была уже бесполезна, оставалось только понять, для чего я оказался именно сейчас возле фантастического экипажа. А затем уже добраться до Москвы. Про то, что решается моя судьба, я уже не мыслил - нынешние странные обстоятельства было невозможно переменить. И я обратился лицом к ним.
Фигура под шляпой возилась над санями. Снова раздавалось глухое ворчание, в него вплелись учащенное дыхание и легкое постанывание, такие, когда пытаются сдвинуть тяжесть. Я решительно снял рюкзак. Михаэль - так я назвал для себя кобольда, ну не звать же его было, в самом деле кобольдом! - усердно возился, перетаптываясь нетерпеливо около сооружения, прилаживаясь то с одной, то с другой стороны к коробу саней. Но все было тщетно. Я не был уверен, что Михаэль понимает современный язык. Поэтому я просто присоединился к своему новосу знакомому. Вблизи я наконец я обнаружил, что полозья саней вмертвую застряли под рельсами. Сами сани стояли посередине колеи, а полозья заклинились - каждые под разными рельсами. Михаэль слишком суетился - он пытался вытащить сначала один полоз, потом другой, Ему это не удавалось, он кряхтел, насаживал шляпу еще глубже на голову и снова бросался вытаскивать сани. Понятно, что с такими шараханьями дело бы не сдвинулось с места. Я обошел сани, подтолкнул короб - он чуть проехал вперед. Михаэль все суетился, не обращая на меня внимания. Ясное дело, что сани надо было сильным напором вытолкнуть в сторону - тогда оставалось больше шансов, что полозья выскочат из-под рельсов. Я дотронулся до шляпы Михаеэля. Он недовольно остановился, хмыкнул - я показал ему на сани, мол, надо вместе поднажать. Михаэль не стал упрямиться. Мы оба налегли на стенку. Никакого движения. Снова налегли и стенка короба чуть подалась. Мы стал толькать еще и еще. Сани стали подаваться. Послышалось карябанье металла о металл, когда с силой выдергивают металлический прут из под наваленных листов металлолома. Вдали раздался рев - именно так как гудит приближающийся локомотив. Михаэль заворчал, заохал, я приналег изо-всех сил. Сначала мы оба отшатнулись и с силой ударили ладонями, корпусом в стенку,издавшую гулкий звук. загудевшую от удара. Не знаю, как мне помог Михаэль, но стенка вдруг плавно выскочила из-под ладоней, и мы оба рухнули на шпалы. Сани съехали под насыпь в снег. Раздался снова рев, уже гораздо ближе. По рельсам побежали красные полосы, вспыхнул красный огонек на уровне моих глаз. Он приближался с неверотной быстротой. Мы оба скатились вслед за санями с насыпи. «Где олени??», - меолькнула короткая мысль. Михаэль, зарывшись в снег, рядом со мной будто угадал, стукнул меня легонько по руке и махнул в сторону насыпи. Над нами загрохотало, затряслось, загудели рельсы. Завихрилась вперемешку острые снежные и горячие пылинки. Михаэль весь вжался под свою огромную шляпу.
Отлетел грохот, успокоилась земля, мы медленно встали. Михаэль был с ног до головы обсыпан точно мукой. Он дрожал, едва не всхлипывая. «Ничего страшного…», - пытался я его успокоить, но он приседал, трясся и не мог сойти с места. Я не стал ждать, пока он придет в себя. «Где рюкзак??», - я совершенно забыл, что снимал рюкзак, а, главное, где я его бросил. Я кинулся на насыпь. Олени спокойно стояли на той стороне насыпи, будто не проносилась рядом огненная стальная машина, изрыгавшая огонь и грохот. Рюкзак валялся рядом с оленями. «Слава богу…»,
Всплыла другоая мысль - как же добраться до аэропорта. Я уже смирился с опозданием на рейс. За спиной раздалось кряхтенье и топот - Михаэль вскарабкался на насыпь и, как ни в чем не бывало, махнул мне рукой. «Однако он фамильярен…», - я не успел ни удивиться, ни возмутиться. Олени легким толчком стронулись с места и перемахнули на ту сторону. Я стоял в нерешительности. Тогда Михаэль забормотал, ощупал меня острыми глазками, подождал, стоя ко мне вполоборота. Я не заставил себя упрашивать. Олени нетерпеливо фыркали, впряженные в сани. Михаэль сидел, держа в руках постромки. Олени то поднимали, то опускали головы, отражались блики света от рогов. Я влез в сани, оказавшиеся необычно вместительными. Меховая подкладка облегла мягко спину. Хотя сани были открыты, по мне разлилось тепло. Стало уютно и я полностью доверился Михаэлю с его странным экипажем. Дернуло, навстречу нам равномерно покатилась долина.
Мы ехали, казалось, медленно, сани тихо раскачивались. Но долина уже проносилась с невероятной быстротой: вот мелькнул огонек в крайнем доме селенья и вот он исчез во мгле… Качка подчиняла себе, согревала, смежила глаза.. Все исчезло в теплой дреме..
Снова дернуло, и я вывалился из сна…
Мы стояли перед темным вертикальным склоном, терявшимся где-то высоко. Огни, еще совсем недавно щедро рассыпанные, теперь горели лишь редкими точками. Михаэль пропал.
Я осмотрелся, прислушался - раздавался храп оленей, они шумно поднимали головы, иной раз стукались с сухим деревянным звуком рогами друг о друга, от чего сани подергивало. Я высунулся и меня сразу обдал холод. Я решил не вылезать наружу, укутался в меховую накидку. Снаружи раздалось характерное Михаэлево бормотание. К нему добавились посторонние звуки.
Я еще раз выглянул : Михаэль расхаживал вокруг саней, приседал. Вокруг него перебегали, увязая в снегу - я тут только заметил, насколько Михаэль был больше их - новые фигуры. В свете луны их можно было хорошо рассмотреть - такие же широкополые шляпы, такие же куртки и штаны. Руки их были заняты мешками, в которых звякало металлическим.
Михаэль коротко сверкнул в меня глазками. Я вылез, не зная, что у него опять на уме. Но за за помощь с вытаскиванием саней, я рассчитывал на благодарность, каким бы это не казалось нахальством.
Гномы, а может быть и кобольды - судя по размерам это были именно они - осмотрели меня. У них были такие же сморщенные, пожалуй, даже старческие личики, длинные белые бороды. Выглядели они, скорее, не любопытными, а озабоченными. Я вскоре понял, почему. Михаэль, все так же неразборчиво бубня, показывая изредка на меня, кряхтел, приседал возле полозьев, трогал их. Вслед за ним и кобольды сначала оглядывали меня, но без особого интереса, потом присаживались там же, где и Михаэль, рассматривая что-то в полозьях.
Один из кобольдов куда-то побежал, остальные раскрыли мешки и я увидел крохотные наковальни, молотки, щипцы, напильники. Они выглядели как настоящие, но были настолько миниатюрны, что казалось невозможным что-то с их помощью сделать. Михаэль поднялся на ноги и подошел, переваливаясь, ко мне. Он бубнил, размахивая руками, но голоса его уже звучал не раздраженно, как в первый раз, и даже не озабоченно а успокаивающе. Точно он мне хотел что-то объяснить.
Я все понял - надо было починить полозья. Возможно они потеряли волшебные свойства (вот только какие!? - но я уже заставил себя ничему не удивляться). Кобольды-мастеровые же, которые, как я знал из легенд, жили в горах, как раз осмотривали повреждение и собирались устроить ремонт. Они совещались, жужжа неразборчивао, и глаза Михаэля сверкали колючим блеском.
Мне стало интересно дальнейшее. Стало странно тепло, но склон горы временами обдавало волнами холода. Вернулся недавно убегавший кобольд. Все они, то и дело утопая почти по шляпы в снегу, собрались около саней.
Я, подойдя к переднему краю полозьев, у которых разворачивалась походная миниатюрная мастерская, начал утаптывать снег. Закончив, я пригласил опробовать, удобно ли для работы : «Пусть кто-нибудь пройдется…» Кажется, я произнес вслух, но меня поняли - один из кобольдов споро выбежал на утоптанную мной площадку, походил, смешно попрыгал. Сапоги маленького существа почти не проваливались.
Разложили инструменты, разожгли огонь. Крохотные молоточки тонко зазвенели, колотя по едва различимым деталям. Другой кобольд пилил тонко визжавшей пилой. Разгорался малиновым цветом крохотный горн. Двое кобольдов подтащили форму и из-под горна полилась в форму горячая змейка. Ее выхватывал крохотными руками один из гномов-мастеровых и бросал в снег. Короткое шипение, как у трехмесячного котенка, длилось мгновение, и изготовленную деталь принимал затем мастеровой у тисков.
Чудной формы детали собирались в аккуратную кучку возле полозьев.. Горн погас, и гномы подступили к саням. Михаэль подбежал к ним, схватился за сани, они не шелохнулись. Кобольды пришли на помощь, но и у них не получилось. Сани удалось приподнять, когда мы взялись все вместе, но держать могли только мы с Михаэлем - остальным надо было работать. Я встал под сани и осторожно опустил их передний край себе на спину - они оказались очень тяжелыми. Мастеровые видели, как мне тяжело и спешили закончить свою работу…
Они были такие маленькие по сравнение с тем, над чем они работали, но их движения были искусные, работали они слаженно…
Закончив ремонт, кобольды не ушли. На площадке разожгли костер. Другие гномы прикатили маленькие бочонки. Их подвесили на тонких цепях над огнем. Забулькало, бочонки аккуратно сняли и стали разливать по крохотным кружкам напиток. Мне нашлась самая большая кружка, чуть меньше детской - и необыкновенно жаркий, душистый глинтвейн полился в меня.. Тепло и спокойствие разлились по мне, хотя время от времени кололо беспокойство.
Я потерял счет времени. Иногда отчаяние охватывало меня - от того, что не знал, где я нахожусь, что самолет уйдет скоро или, может быть, уже улетел. Что я никак не могу позвонить, предупредить - я пробовал несколько раз украдкой набрать номер, но, увы, привычный способ связи оказался недоступен… Я решил положиться на волю Провидения. Другого выхода у меня сейчас не было..
Кобольды собрали инструменты, но не торопились расходиться. Они оживленно разговаривали друг с другом, то и дело бросали острые взгляды на меня. Каким же я был огромным по сравнению с ними. Вдруг от их группы отошел один из гномов с мешком через плечо и направился ко мне.
Подойдя ко мне - он с таким трудом ставил ноги, видно, мешок был тяжел - он опустил его и что-то проговорил. Подбежал Михаэль, засуетился, стал показывать мне то на мешок, то на своих собратьев. Я нерешительно взялся за мещок - кобольды и Михаэль тотчас же закивали, бороды их смешно дергались.
Мешок оказался нелегким и для меня. «Что они такого туда сунули!? Не золото ли!?», - промелькнула вздорная мысль. И за ней другая : «И как мне это золото везти через границу? Кому его отдавать? На хранение что ли?» Времени для таких праздных размышлений не оставалось - Михаэль уже запрыгнул в сани. Я последовал за ним, успев убедиться, что рюкзак мой никуда не делся. Кобольды отошли в сторону, глядя и показывая рукми на нас. Они мне напомнили виденные мною галереи «Gartenzwerge» - «Садовых гномов» - до чего точно статуэтки передавали их черты. За исключением одного - эти были живыми.
Я настойчиво убеждал себя, что все происшедшее мне не приснилось. Наличие рюкзака, твердую шероховатость которого я ощущал под пальцами, эту уверенность в реальности произошедшего добавляло. Да еще и этот таинственный мешок. Я решил посмотреть его содержимое попозже не раньше, чем доберусь до аэропорта. Там бы и проверил, насколько все было в действительности. Или наваждением.
Мы неслись обратно с такой же необъяснимой скоростью. Так же возникали россыпи огоньков, вспыхивавшие неожиданно из ниоткуда. Я не мог различить, касаются полозья земли или мы несёмся по воздуху - до того был мягкий, не спотыкавшийся ход саней.
В себя я пришел в себя лишь, когда перед мной развернулась панорама аэропорта. Сани бежали все медленнее, с глухим стуком подбрасывало полозья, всхрапывали олени. Потом мы остановились. Михаэль завертел руками - «видно, даже и выходить не собирается - меня выпереть хочет поскорее. Вот же чертов тролль..» , - спокойно подумал я. Впрочем, он же не человек, так что надо ему быть благодарным, что подвез..
И тут шальная мысль смутила меня : «А как же он узнал, что мне вообще в аэропорт надо??» Напрашивалось единственно разумное, но одновременно сводившее с ума : «Неужели существует волшебство??» Мой тяжелый рюкзак доказывал, что я еще не сошел с ума. Машинально я полез во внутренний карман куртки - «Вот и паспорт тут…И билет, который уже можно выкинуть, здесь…И деньги здесь…»
Оленья упряжка стояла посреди такси, легковых автомашин, автобусов и грузовиков перед ярко освещенным зданием. Никто из окружающих не выказал никакого удивления от появления необычного средства передвижения. Я поднял руку, стараясь привлечь внимание Михаэля. Но он, накрытый своей гигантской шляпой, уже суетился с постромками, лихо выворачивал в потоке подъезжавших такси. Ему гудели нетерпеливо, он «подрезал» несколько машин, выворачивавших с парковки, гремя по бетонке металличсеким свежеотремонтированными полозьями саней.
Один раз на его сани, а может, и на него самого, посмотрел удивленно полицейский, остановил жезлом, подошел вплотную, заглянул за спину Михаэля, но, не найдя нарушения, разрешающе махнул рукой. «Неужели никто даже на шляпу не посмотрел??», - удивлению моему не находилось конца : «Ведь таких же шляп не бывает.. Могут же влепить за нарушение обзора…» Но ничего не случилось. Олени, вхмахнув головами, наддали, перешли на размашистый аллюр и исчезли за поворотом дороги, унося, сани с легкой раскачкой.
Еще более необъяснимым оказалось, что на путешествие на санях с оленями я не затратил практически никакого времени, будто все оно мне лишь приснилось. Открыв рюкзак, я обнаружил небольшого размера мешок с уложенной в него таинственной тяжестью. Это меня убедило в реальности приключения. Мешок из старой кожи я решил открыть только по прилету в Москву.