E.И. Кычанов Сирийское несторианство в Китае и Центральной Азии.
Оригинал взят у tiropolk в E.И. Кычанов Сирийское несторианство в Китае и Центральной Азии.
Статья об истории Ассирийской Церкви Востока в Китае и Монголии. Примечание - пояснение по термину "несторианство" см. здесь.
Процессия несторианских (ассирийских) священников в Пальмовое (Вербное) Воскресенье. Картина из христианской церкви в Гаочане. Сейчас находится в музее в Берлине.
Путь христианства несторианского толка на Восток начался из Персии. Персидская церковь сложилась в IV веке. В 410 году на соборе Персидской церкви в Селевкии были приняты правила и определения Никейского собора и примас Персии получил титул католикоса. В 424 год персидская церковь стала автономной, а на своём соборе 486 год она приняла несторианское вероисповедание, [1] .... На Эфесском соборе 431 года несторианство было объявлено ересью. Гонимые в Византии, несториане и расселились главным образом в Персии. С приходом арабов многие христиане из Персии бежали на Восток. [2]
Однако несториане, как известно, проникли в Китай ещё до наступления арабов. Причиной их движения могли быть как преследования со стороны сасанидских властей в Персии, так и те торговые и культурные связи, которые издавна существовали по великому шёлковому пути между Китаем и странами Ближнего Востока (Да Цинь, Фулинь в китайских источниках) через Центральную Азию. Под страной Да Цинь китайские авторы I тыс. н.э. подразумевали Римскую империю вообще, а точнее, её восточные провинции, в особенности Сирию. Да Цинь во второй половине I тыс. н.э. стало также общим наименованием несторианской церкви в Китае. Фулинь объясняют иногда как Эфраим - наименование одного из древнееврейских племён и всей Палестины.
Сирийцы, христиане-несториане из других народов Ближнего и Среднего Востока играли видную роль в торговле Китая с Западом. Поэтому несторианские общины появились, по-видимому, в Китае ещё в VI век Из китайских источников известна семья Map Саргиса (Ma Силицзисы), предки которой прибыли в Китай с Запада и поселились в Линьтао [3] (совр. провинция Ганьсу) в 578 году. Последнюю дату указывает Ёсио Саэки, Ф. Холм предполагал, что первые христианские общины появились в Китае в 505 году. [4]
Во всяком случае очевидно, что появлению официальной несторианской миссии при дворе династии Тан (618-907) в 635 году и её успеху была уже подготовлена благоприятная почва.
О появлении официальных несторианских миссионеров в Китае и об их деятельности на протяжении почти 150 лет мы знаем из первых рук - из «Памятника, [напоминающего] о проповеди светлого учения Да Цинь в Китае», установленного несторианами в столице танского Китая городе Чанъань в 781 году. Этот интересный памятник стал известен европейцам в 1625 году.
Вопрос о месте его обнаружения до сих пор твёрдо не решен: или западное предместье год Чанъань (современный Сиань), поблизости от буддийского монастыря Чунжэньсы, или город Чжоучжи, находящийся примерно в 50 км к западу от Сиань. [5] Точно так же нерешенным остается вопрос и о том месте, где первоначально был установлен этот памятник. [6] По внешнему виду памятник представляет собой обычную китайскую стелу: поставленный стоймя параллелепипед с округлым верхом, украшенным орнаментом, в данном случае с изображением вверху несторианского креста и заголовком надписи, выполненном крупными иероглифами. Текст надписи на китайском и частично сирийском языках был выгравирован на трёх сторонах стелы (лицевой и левой и правой боковых). Памятник был установлен в честь и на пожертвования лица высокого духовного сана Исы (Язедбоузида), автором надписи был «персидский священник» Адам, имевший второе, китайское имя - Цзин Цзин. Памятник неоднократно переводился на европейские языки, [7] русского перевода памятника, насколько нам пока известно, не существует. Все переводы рознятся между собой, особенно в частях, излагающих по-китайски основные принципы христианского вероучения [8] в его позднейшем несторианском истолковании. Далее мы предлагаем читателю русский перевод отрывков из текста памятника, излагающих историю несторианства в Китае с момента прибытия первой официальной миссии (635 год) до времени сооружения памятника (781 год). В своём переводе мы руководствовались двумя показавшимися нам наиболее удачными английскими переводами текста Ёсио Саэки и А. Муля с привлечением китайского оригинала текста, воспроизведенного в книге Саэки.
«Памятник, [напоминающий] о проповеди светлого учения Да Цинь в Китае. Славословие на памятнике, [напоминающем] о проповеди светлого учения в Китае, с предисловием к нему, составленное священником монастыря Да Цинь [9] Цзин Цзином... [10]
Внемлите!.. Когда совершенный император Тай-цзун (627-649) начал своё процветающее царствование в славе и великолепии и просвещенно и мудро правил народом, был в стране Да Цинь некто человек высоких достоинств [11] [епископ] по имени Алобэнь, [12] который по предначертанию лазурного Неба повёз [с собой] каноны истины и, следуя вет-
рам, преодолел все опасности. В девятом году эры царствования Чжэнь-гуань (635) он прибыл в Чанъань. Император отправил своего министра [цзайчэня], князя [гуна] Фан Сюань-лина с почетным караулом в западное предместье встретить гостя и проводить его в императорский дворец. Каноны были переведены в дворцовой [императорской] библиотеке, и [император] ознакомился с сутью учения в своём запретном городе, убедился в его правильности и истинности и издал особый указ о [дозволении] его проповеди. В двенадцатом году эры царствования Чжэнь-гуань (638), осенью в седьмом месяце [15 августа - 13 сентября], был издан [следующий] императорский указ: „Учения не имеют постоянного наименования, мудрецы не имеют одного и того же тела. В разных землях утверждались разные религии, и все люди могут обрести спасение. [Человек] высоких достоинств [епископ] Алобэнь из государства Да Цинь принёс с собой каноны и образа и поднес их в дар в [нашу] столицу. [Мы] внимательно изучили суть его вероучения и [нашли], что оно таинственно, чудесно и спокойно. Обозрев его принципы и наиболее существенные места, [мы] пришли к заключению, что оно покрывает собой всё то, что наиболее важно в жизни. Его язык свободен от путанных выражений, его принципы так просты, что они прочно остаются в памяти. Это учение - спасение для всех живущих, оно благотворно для людей [и потому] может свободно исповедоваться во всей Поднебесной”. Поэтому местные власти построили монастырь [религии] Да Цинь в столичном квартале Инин [13] и приписали к нему двадцать одного монаха. Когда были утрачены добродетели почтенной династии Чжоу, всадник на чёрной колеснице вознесся на Запад. Но добродетель не погибла, и путь истины был снова провозглашён в тот момент, когда династия Великая Тан начала своё правление и свежий ветер блестящей религии достиг Востока и овевает его. Немедленно после этого местным властям было приказано взять подлинный портрет императора и скопировать его на стену монастыря. Божественное искусство проявилось в его многообразных красках, и ослепительная красота осветила ворота света [т.е. общину прихожан]. Священные черты [таким образом охраняли] дарованное [монастырю] великое благословение и осветили церковь навеки....
Великий император Гао-цзун (650-683) почтительно унаследовал дело предков [Он] украсил и прославил истинную веру и основал монастыри светлой веры в каждом округе [страны]. [14] Соответственно он почтил Алобэня, пожаловав ему титул Великого князя веры, защитника государства. Законы [веры] распространились в десяти областях империи, и государство наслаждалось великим миром и согласием. Во многих городах были построены монастыри, и каждая семья обрела счастье и великий свет [спасения].
В годы царствования Шэн-ли (698-699) буддисты, пользуясь прочностью своего положения, подняли голос [против святой веры] в Восточном Чжоу, а в конце годов царствования Сянь-тянь (712) некоторые низшие [даоские] начетчики высмеивали и порочили её в Западном Хао. Но сэн-шоу [архидиакон] Лохань [Абрахам], епископ Цзиле [Кириак] и другие, в том числе знатные из Золотого квартала и видные священники, отказались от всех мирских дел. Все эти люди объединились в восстановлении прочного фундамента принципов [веры] и сплотились в деле упрочения порванных уз.
Император Сюань-цзун (712-755), называемый „достигшим совершенства в [познании] пути [истины]”, приказал Нинго и другим четырём князьям из правящей династии лично посетить обитель счастья [монастырь] и воздвигнуть там алтари. Таким образом, „освящённые стропила”, которые временно прогнулись, были снова выпрямлены и укреплены, а священные камни фундамента [веры], которые были временно сдвинуты, поставлены на место. В начале эры царствования Тянь-бао (742) он [император] отдал приказ генералу Гао Ли-ши привезти подлинные портреты пяти императоров и поместить их в монастыре и пожаловал [монастырю] сто кусков шёлка. Проявляя наивысшее почтение и благоговение к императорским портретам, мы чувствуем, что хотя мы и крепко держались за императорский лук и меч, но до бороды дракона нам было далеко. Хотя солнечные рога [портреты императоров] испускали ослепительное сияние, милосердные лица государей были [всё же] так ласковы, что их можно было внимательно рассматривать с расстояния менее чем в один фут.
В третий год [той же самой эры царствования, 744] жил в стране Да Цинь священник по имени Цзихэ [Гиваргис - Георгий]. Наблюдая звезды, он решил посвятить себя делу проповеди и, глядя на солнце, он прибыл [в Китай], чтобы засвидетельствовать своё уважение наиболее почитаемому [т.е. императору]. Император приказал архидиакону Лоханю, священнику Пулуню [Павлу] и другим, всего семи человекам, совершать службы, чтобы совершенствовать свои достоинства и добродетели с этим епископом Цзихэ во дворце Синцин. Вслед за тем наименование монастыря, начертанное лично императором, появилось на воротах монастыря и на вывесках [также] были запечатлены письмена дракона [императора]. Монастырь стал посещаться теми, чьи платья были похожи на сияющее оперение зимородка, а все строения [монастыря] засверкали ещё сильнее в лучах солнца. Вывески с надписями рукой императора парили высоко в воздухе, и их пламенный блеск соперничал с сиянием солнца. Дары императорских милостей были громадны, как высочайший пик на высочайших горах на юге, а река его богатой щедрости глубока, как глубины Восточного моря...
Император Су-цзун (756-762), совершенный и просвещённый, перестроил монастыри светлой веры в Линъу и Уцзюнь. Великий дух добрых деяний продолжал помогать ему, и счастливое царствование началось заново. Великое благословение было дано [ему и его народу], и императорскому наследию было гарантировано спокойствие.
Император Дай-цзун (763-779), просвещённый и воинственный, расширил священный трон, который он унаследовал, и вершил дела без усилий. Каждый год в день рождения императора он дарил [священникам] праздничные благовонные курения с тем, чтобы доложить Небу о его заслугах. Он раздавал пищу со своего собственного стола и тем самым радовал братство светлой веры. Небо благословило его великим благословением, и он мог добиться всего и повсюду. Как святой, воплощение изначального пути Неба, он оказывал свое покровительство [светлой вере] и содержал тех, к кому благоволил.
Наш нынешний император Цзянь-чжун, августейший и мудрый в делах, как гражданских, так и военных, [взошёл на престол в 780 год], развил восемь [форм] правления, понизил недостойных и возвысил заслуженных. Он указал девять разделов великой схемы императорского правления и, таким образом, дал новую жизнь и силу своему собственному славному предназначению. [Эти] перемены ведут к пониманию самых сокровенных основек И ничто не препятствует нам с благодарностью молиться за него...
Наш великий покровитель гуанлудафу с рангом, дающим право на золотую печать и пурпурные одежды, помощник военного генерал-губернатора [северных областей] Шофан, инспектор [императорской] экзаменационной палаты, пожалованный пурпурным священническим платьем, священик Исы [Язедбоузид], человек кроткий и от природы расположенный к милосердию. С тех пор как он услышал о пути [веры], он пытался исполнять его. Из града царского дворца [Балха] он в конце концов прибыл в Китай. Слава о его учёности высоко вознеслась при трёх поколениях [императоров Тан], так как он обладал полным знанием и мастерством во всех искусствах. Впервые начав верно служить [одному из тех, кто живёт] в красном дворце [императору], он окончательно вписал своё имя в императорские книги. Когда государственный секретарь, ван области Фэньян, князь Го Цзы-и был назначен руководителем военных действий в северных районах Шофан, император Су-цзун приказал ему [Исы] выступить вместе с князем под его командованием. Хотя [Исы] был так близок с князем, что допускался в его палатку, служащую для ночлега, он вёл себя строго и почтительно и ничем не выделял себя во время похода из среды прочих, а был когтями и клыками князя, глазами и ушами армии. Он раздавал всё своё жалованье и все подарки, получаемые им, не копил богатств для себя и своей семьи. Он подарил монастырю кристалл, который был пожалован ему лично императором, и пожертвовал златотканый ковёр, который был дан ему в знак благоволения самого императора. Он также отремонтировал старые монастыри и заново расширил залы для богослужения. Коридоры и стены [монастырей] были прекрасно украшены, крыши и карнизы, увенчанные разноцветной черепицей, походили на пятицветного фазана в полёте. Позднее, когда он нашёл приют в воротах света [монастыре], он пожертвовал все свои доходы на благотворительные дела. Каждый год он собирал священников четырёх монастырей, и они [совместно] благоговейно совершали службу и ревностно молились пятьдесят дней. Если [к нему] приходили голодные, то они были накормлены, если приходили страдающие от холода, то они были одеты. Больных лечили и возвращали им здоровье, мёртвых погребали на вечный покой. Среди чистых [людей], посвятивших себя служению Богу [дасо], ещё не слышали о таком, но мы видим такого человека среди одетых в белые одежды наставников светлой веры...
Сооружено во втором году эры царствования Цзянь-чжун (781) Великой династии Тан... в седьмой день первого месяца (4 февраля)». Приписка по-сирийски гласит: «В год одна тысяча девяносто второй греческого календаря (1092-311=781) наш господин Язедбоузид, священник и хорепископ Кумдана, императорского города, сын покойного Милиса, священника из Балха, города в Тохаристане, соорудил этот памятник»
Итак, первая несторианская миссия во главе с епископом Алобэнь прибыла в столицу танского Китая в 635 год Судя по надписи, почва для её прибытия была подготовлена давними контактами Китая с Западом. К северу и северо-западу от Чанъань лежали районы с некитайским по преимуществу населением, среди которого значительное место занимали так называемые «ху», выходцы с Запада, в числе которых наряду с согдийцами вполне могли быть сирийцы и христиане-несториане других национальностей. Китайские династии Суй (589-619) и Тан объединили Китай после почти трёхвекового правления некитайских династий в Северном Китае, в районах к северу от р. Хуанхэ и даже южнее её. Северный Китай «привык» к иноземцам с Севера и Запада, их земли лежали рядом, за Великой стеной и даже по ту сторону её, которая была обращена к Китаю. Иноземцы тоже знали Китай, много их испокон веков жило в пределах китайских государств и состояло на службе у китайских императоров, достигая высоких постовек Чужеземная, тюркская кровь текла и в жилах императоров Тан. Связи с иноземцами были постоянными и взаимно плодотворными. Учитывая именно эти обстоятельства, а также отсутствие в Китае единой собственной религии и традиционную веротерпимость китайцев, можно понять, почему миссия Алобэня, о которой, несомненно, знали заранее, получила полную поддержку. Алобэня торжественно встретили в западном предместье столицы и проводили во дворец. Привезенные Алобэнем священные книги были переведены с сирийского на китайский в императорской библиотеке, что свидетельствует ещё раз о том, что сирийцы или иноплеменные христиане-несторианцы знали Китай или были известны в Китае и ранее, ибо нашлись люди, которые сумели перевести эти тексты с сирийского на китайский. Эта нелегкая работа заняла три года, с 635 по 638 год, когда император Тан, ознакомившись с сутью христианского вероучения несторианского толка, разрешил несторианам миссионерскую деятельность в Китае и объявил, что несторианство «может свободно исповедоваться во всей Поднебесной».
Самое любопытное, что кое-что из этих переводов, видимо, сохранилось и до наших дней. Сюда в первую очередь следует отнести текст, озаглавленный по-китайски «Сюй-тин-ми-пш-со-цзин», который был куплен японским профессором Такакусу у одного китайца в 1922 году после знаменитого землетрясения в Токио. Исследователь этого документа проф. Саэки переводит его заглавие как «Канон Иисуса-Мессии» и считает, что текст его был составлен не позднее 638 год лично епископом Алобэнь. [15] Следующий текст - «И-шэнь-лунь» - «Рассуждения о монотеизме» - действительно бесспорно относится к указанному времени, так как датирован 641 год Он был приобретён в Китае в 1916 год японским профессором Томеока. Кроме этого, два несторианских текста на китайском языке были обнаружены известным французским синологом Полем Пельо в Дуньхуане.
В 638 год в западном районе Чанъань, в квартале Инин, с позволения правительства был открыт несторианский монастырь, в котором по предписанию мог проживать двадцать один монах. На одной из стен монастыря был нарисован портрет императора Тай-цзуна, что должно было символизировать высочайшее благоволение к новой для Китая религии.
При преемнике Тай-цзуна императоре Гао-цзуне несторианство продолжало находиться под покровительством правящего дома. Алобэню был пожалован официальный титул «великого князя веры, защитника государства». По сведениям сианьского памятника, несторианские монастыри были учреждены в каждом округе, «во многих городах были построены монастыри», но все исследователи проблемы справедливо полагают, что на деле этого не было и монастырь в квартале Инин в год Чанъань продолжал оставаться не только центральным, но и, возможно, единственным в Китае.
На рубеже VII-VIII ввек, в правление императрицы У-хоу (684-705), несторианству пришлось столкнуться с открытой оппозицией буддистов, а через десять лет - нападками даосов/ Видные священники - архидиакон Лохань (Абрахам) и епископ Цзиле (Кириак), - богатые несториане из «Золотого квартала» были вынуждены приложить все усилия к тому, чтобы не дать несторианству заглохнуть в Китае. Только при императоре Сюань-цзуне (712-715) начался новый подъём несторианства. Возможно, укрепление позиций несторианства было связано с приходом новых миссионеров с Запада, в частности упоминающегося в надписи Цзиле (Кириака). Цзиле, персидский священник, «босы сэн», по крайней мере дважды упоминается в китайских источниках: первый раз в 714 год (второй год Кай-юань), когда чиновник Чжоу Цин-ли представил Сюань-цзуну диковинные приспособления и чертежи, изготовленные Цзиле, [16] и второй раз в 732 год (двадцатый год Кай-юань), когда персидский государь прислал к танскому двору с подарками правителя (шоулин) Паньнами и епископа (дадэсэн) Цзиле. [17] Помимо Цзиле, в эти годы в Китай прибывали с запада, по-видимому, и другие несторианские миссионеры. В «Цзю Тан-шу» сообщается, что в 719 год «дадэсэн», т.е. епископ, прибыл с дарами из Фу-линь (Эфроима). [18]
Таким образом, китайские источники, по-видимому, засвидетельствовали для нас второй тур прибытия несторианских миссионеров с Запада, повлекший за собой, после упадка во времена правления императрицы У-хоу, новый подъём несторианства в Китае. Вновь императорский дом покровительствует западной религии, его представители, князья, лично посещают «обитель счастья» - несторианский монастырь, несториане снова в почёте, и «священные камни фундамента [веры], которые были временно сдвинуты, поставлены на место». В 742 год в монастыре водворяются портреты пяти из семи, считая самого Сюань-цзуна и исключая императрицу У-хоу, танских императоров. В 744 год из Сирии или соседних мест (Да Цинь) прибывает новый миссионер Цзихэ (Гиваргис, Георгий), возможно, как полагает Саэки, [19] поощрённый успехами миссии Цзилэ. И на этот раз несторианам сопутствует успех. Сюань-цзун позволил Цзихэ с семью другими священниками отслужить службу в своём дворце Синцин. Как полагает Ф.С. Дрейк, по-видимому во дворце Сюань-цзуна, на этот раз в восточной части Чанъани, был открыт второй монастырь. [20] Надписи, начертанные августейшей рукой, украсили монастырь, и высочайшее покровительство привело к тому, что этот монастырь стали посещать представители китайской знати, те, «чьи платья были похожи на сияющее оперение зимородка».
При императоре Су-цзуне (756-762) несторианство, возможно, достигло наивысшего успеха в Китае. Были восстановлены или открыты новые монастыри в Линъу (современный Нинся-хуэйский национальный округ) и Уцзюне (в округе Чжоучжи, провинция Шэньси). По подсчётам Ф.С. Дрейка, в Китае в эпоху Тан были следующие несторианские монастыри: два в Чанъани (сирийское наименование Кумдан), Инин и в восточной части города, во дворце Сюань-цзуна, монастыри в Линъу и Уцзюне, церковь в Лояне (сирийское наименование Сараг), второй, восточной столице Тан. Наконец, имеются упоминания о двух монастырях в современной провинции Сычуань, в её столице год Чэнду и на горе Эмэй [21] (к югу от Чэнду). Поскольку в некоторых китайских источниках - «Лян-цзин-синь-цзи», «Чанъань-чжи» - монастырь Алобэня - первый несторианский монастырь в Китае, Инин, назван «монастырь иноземцев из Персии», Ф.С. Дрейк полагает, что упоминаемые также в танских письменных памятниках «персидские монастыри» в двух других кварталах танской столицы Лицюань и Бучжэн могли быть тоже несторианскими. [22] Таким образом, в Китае при самых оптимальных подсчётах, по имеющимся сведениям, могло быть не более десятка несторианских монастырей. Самым характерным является их географическое расположение: пять из них (если предположить, что четыре монастыря были в Чанъани, а один - в Лояне) находились в столицах Тан и, очевидно, обслуживали иноземные торговые колонии, посольства или иноземцев, поселившихся в столицах, рядом с центрами общественной и торговой жизни страны. Четыре остальных были на западе: два - в Линъу и Уцзюне, в районах с преобладающим некитайским населением, два - в Сычуани, тоже в западных областях Китая, где всегда были свои местные контакты с Западом и известный процент некитайского населения, численность которого резко возрастала с каждым километром удаления от Чэнду на Запад и Северо-Запад. По-видимому, во внутренних районах Китая миссионерская деятельность несториан никакого успеха не имела. В этом отношении характерно свидетельство китайского источника («Тан вэнь цуй», гл. 65) о том, что хотя танский двор и позволил проникнуть в страну манихеям, христианам, зороастрийцам, но число «монастырей этих трёх иноземных религий во всей стране не сравнится с числом наших буддийских монастырей в одном маленьком городке». [23] До сих пор проблематичным остаётся вопрос о том, были ли верующие несториане из числа китайцев.
То внимание, которое, по словам памятника, оказывали императоры, их родственники и отдельные сановники несторианским священникам и монастырям, свидетельствует не об их склонности к христианству, хотя в отдельных случаях какую-то личную любознательность в ознакомлении с догматами новой веры вряд ли следует отрицать, а об отражении определённой политической заинтересованности в широких контактах с Западом, в том числе и явно с силами антиарабскими, ибо известно столкновение китайских и арабских интересов, приведшее в середине VIII век к прямому военному конфликту. И поэтому даже в конце VIII век высшие наставники несторианской веры в Китае были лицами не местными, а выходцами с Запада, примером тому служит и сам донатор и устроитель надписи Язедбоузид, выходец из Балха, сделавший в Китае, помимо духовной, и блестящую политическую карьеру, что не удивительно на фоне хорошо известного обилия некитайских сановников и полководцев при дворе Тан.
Несторианство не имело прочных корней в танском Китае, в первую очередь на местной китайской почве, что и привело его, по-видимому, к почти полному краху после гонений на иноземные религии в 845 год [24] и последовавшего затем мощного крестьянского восстания Хуан Чао и гибели Тан. «Ворота света» рухнули, ибо их фундамент оказался непрочным, но отблески «светлой веры» мы находим в Китае и сопредельных районах Центральной Азии ещё по крайней мере несколько столетий.
Центральная Азия, в первую очередь районы современной Монголии, были объектами как непосредственной миссионерской деятельности несториан с Запада, ибо Средняя Азия, Иран, Ближний Восток вели свою торговлю с этими районами, так и, возможно, объектом воздействия со стороны несториан из Китая. И здесь несторианство не добилось полного успеха, но «к середине IX век или несколько ранее среди кыргызской аристократии, а затем и среди более широких слоёв получил известное распространение несторианский толк христианства, который, однако, не вытеснил местных шаманских культов». [25]
С.Г. Кляшторный, исследовавший в интересующем нас аспекте Суджинскую надпись одного кыргызского аристократа Бойла Кутлуг Яргана, полагает, что несторианство проникло к кыргызам с Запада от тюрков-карлуков. Карлукские правители, ябгу, покровительствовали христианству, а «тесный союз с карлуками и борьба с уйгурами-манихеями явились ... теми политическими факторами, которые побудили кыргызскую аристократию поощрительно отнестись к миссионерской деятельности несторианских наставников». [26]
Не получив широкого распространения и тем более статута господствующей религии, христианство несторианского толка тем не менее продолжало существовать, очевидно, не без притока свежих сил с Запада, среди народов Центральной Азии и Северного Китая ещё в течение нескольких веков. Несторианские погребения из Семиречья подтверждают «факт существования в XIII-XIV веках н.э. христианского населения с сирийской духовной культурой и обрядностью в местностях к западу от озера Иссык-Куля». [27]
В XII веке несторианство имело кое-какие успехи и в среде некоторых татаро-монгольских племён. Это были кэрэиты, «до них дошёл призыв Иисуса - мир ему! - и они вступили в его веру», [28] о правителе которых Тоорил-хане (Ван-хане) появилась знаменитая средневековая легенда про мифическое христианское государство попа Ивана в глубинах Азии, и найманы. [29] Миссионерская деятельность несториан не прекращалась вплоть до конца XIII века. Прибывший в конце XIII век из Пекина в Рим несторианский священник уйгур (по этнической принадлежности) раббан Саума рассказывал римским кардиналам: «Узнайте, отцы, что многие наши отцы шли в земли монголов, тюрок и китайцев и проповедовали. Теперь многие монголы христиане». [30] «История Map Ябалахи» как раз и интересна тем, что свидетельствует о прочности христианских общин в современном Северном Китае, хотя и не китайских по этнической принадлежности и немногочисленных, но стойко державшихся «старой веры». Однако это не значит, что все эти общины были там и до монгольского завоевания Китая, так сказать, «испокон веков». После монгольского нашествия в составе населения многих районов произошли значительные перемены, связанные с невольным и вольным переселением больших групп людей с Востока на Запад и с Запада на Восток. Уйгурские и иные христианские общины тюркоязычных народов могли появиться в Северном Китае уже после завоевания его монголами из районов Семиречья и Восточного Туркестана. Это обстоятельство особенно важно для понимания роли уйгурских общин, поскольку, как известно, уйгуры добровольно подчинились монголам и были первое время у них в почёте. В изложении раббан Саума и раббан Маркоса, например, страна тангутов представляется страной многочисленных и сильных христианских общин. [31] Однако ни из китайских, ни тем более из тангутских источников мы ничего не знаем о существовании христианских общин в тангутском государстве. Но мы хорошо знаем, что после завоевания тангутского государства Си Ся монголами на его территории произошли значительные изменения в составе населения. [32] Возможно, что именно в это время и произошел приток в города Тангута христианского населения. Сказанное не исключает и того, что христианские общины могли быть на территории тангутского государства, включавшего в свой состав, скажем, танские несторианские монастыри в Линъу, и до уничтожения его монголами. Короче говоря, сведения «Истории Map Ябалахи III» не могут рассматриваться как свидетельство бесспорной непрерывной традиции христианства в Китае со времени династии Тан или даже ранее, но они заставляют нас попытаться отыскать эти следы в местных источниках (например, в китайских, тангутских и иных). А это крайне непросто. Хорошо известно, что несториане в Китае при передаче догмы своего учения широко использовали традиционную китайскую, в первую очередь буддийскую, терминологию. Человеку, работающему с рукописями тех лет, но мало сведущему в буддизме, очень трудно отличить один текст от другого, особенно когда и процент вероятности обнаружения христианских текстов в море буддийских очень мал. Но о возможности таких находок никогда не следует забывать.
По крайней мере в течение шести - семи веков достижения сирийской духовной культуры благодаря несторианству проникали далеко на Восток, вплоть до берегов Тихого океана. И хотя несторианство не сумело укрепиться на китайской и центральноазиатской почве, будучи не в состоянии побороть местные традиционные идеологии и верования - конфуцианство, даосизм, буддизм, шаманство, оно сыграло огромную роль в установлении культурных контактов между Дальним Востоком и Центральной Азией и Ближним Востоком. Происходил обмен достижениями материальной и духовной культуры, многие плоды которого ещё остаются до сих пор безвестными для нас. Упоминания о христианах-несторианах, часто неопределённые, в эпиграфических памятниках, характерные несторианские кресты, вытесанные на надгробиях христианских могил, - вот то немногое, что рассказывает о минувшем. И пусть следы этих культурных контактов малы и не всегда очевидны, важно то, что уже в раннем средневековье Ближний и Дальний Восток поддерживали между собой постоянные торговые и культурные связи, одним из проявлений которых явились несторианские миссии в Китай и Центральную Азию. Они способствовали обмену не только вещей, но и идей, а значит, и тому, чтобы люди ближе и лучше знали друг друга.
Примечания
1. Дворник Фрэнсис. Миссии греческой и западной церкви на Востоке в средние века. - В кн.: XIII Международный конгресс истор. наук, М., 1970, с. 2-3.
2. Sutеr Rufus. The words san-i-fen-shen in the inscription on the nestorian monument at Hsianfu.- Journal of American Oriental Society, 1938, vol. 58, № 2, p. 385. - О персидско-китайских контактах в I тыс. н.э. см.: Shafеr E.H. The golden peachis of Samarkand. A study of T'ang expteries. I. Ecsedy. A middle persian-chinese epitaph from the region of Ch’ang-an (Hsian) from 874, the Chinese inscription. - Acta Orientalia Hung, 1971, t. XIX, fasc. 1-2, p. 149-158.
3. Цзинь ши [История династии Цзинь], гл. 124. Изд. Сыбу бэйяо, Шанхай, 1935, С. 773.
4. Sаеki Y. The nestorian documents and relics in China. Tokyo, 1951, p. 86; Holm F.V. The nestorian monument in China. Chicago, 1909, p. 39.
5. Изложение различных свидетельств места обнаружения памятника и их исследование см.: Drake F.S. Nestorians monasteries of the T’ang dynasty. - Monumenta Serica, 1936-1937, vol. II, p. 294-303; Moule A.C. Christians in China before the year 1550. London, 1930, p. 27-28; Saeki Y. The nestorian documents..., p. 26-33.
6. Saeki Y. The nestorian documents..., p. 33.
7. См. перечень основных переводов: Saeki Y. The nestorian documents.... p. 78-79.
8. См., например: Suter Rufus. The words....
9. Сы - термин, которым обозначался монастырь, учрежденный с ведома правительства и пользовавшийся его поддержкой.
10. Далее по-сирийски добавлено: «Адам, священник и хорепископ, вероучитель Китая». Нам кажется, что правы те исследователи, которые трактуют сирийское раpash как транскрипцию китайского фа-ши (наставник в законе, вере, вероучитель).
11. Шан-дэ, высшие добродетели, достоинства. Полагают, что это был духовный Сан епископа, см.: Drake F.S. Nestorians monasteries. . . , p. 306.
12. Слово, подвергающееся самому различному истолкованию: Ябалаха, раббан, Абрахам и т.д. См.: Saeki Y. The nestorian documents..., p. 84-85.
13. Находился в западной части Чанъани.
14. Никаких исторических фактов, подтверждающих, что это решение было претворено в жизнь, пока не найдено.
15. Saeki Y. The nestorian documents..., p. 6, 114-117.
16. Ван Цинь. Цэ-фу-юань-гуй, гл. 546. Чжунхуа шуцзюй, Пекин, 1960, с. 6548.
17. Там же, гл. 971, с. 11409.
18. Цзю Тан шу, гл. 198. Изд. Сыбу бэйяо, с. 1658.
19. Saeki Y. The nestorian documents..., p. 95.
20. Drake F.S. Nestorians monasteries..., p. 306.
21. Ibid., p. 307, 328-330.
22. Ibid., p. 312-314.
23. Ibid., p. 305.
24. Moule A.C. Christians in China before the year 1550, p. 33.
25. Кляшторный С.ГОД Историко-культурное значение Суджинской надписи. - Проблемы востоковедения, 1959, № 5, с. 167.
26. Там же, с. 168.
27. Коковцов П.К. К сиро-турецкой эпиграфике Семиречья. - Известия имп. Академии наук, 1909, № 1409, с. 773.
28. Рашид-ад-дин. Сборник летописей, т. I, кн. I. М.-Л., 1952, с. 127.
29. Владимирцов Б.Я. Чингис-хан. Пб.-М.-Берлин, 1922, с. 66.
30. История Map Ябалахи III и раббан Саумы. Исследование, перевод с сирийского и примечания Н.ВЕК Пигулевской. М., 1958, с. 13.
31. Там же, с. 66-67.
32. Кычанов Е.И. Очерк истории тангутского государства. М., 1968, с. 315-329.
Палестинский сборник. Вып. 26 (89). Филология и история. Л.: 1978. С. 76-85.
Статья об истории Ассирийской Церкви Востока в Китае и Монголии. Примечание - пояснение по термину "несторианство" см. здесь.
Процессия несторианских (ассирийских) священников в Пальмовое (Вербное) Воскресенье. Картина из христианской церкви в Гаочане. Сейчас находится в музее в Берлине.
Путь христианства несторианского толка на Восток начался из Персии. Персидская церковь сложилась в IV веке. В 410 году на соборе Персидской церкви в Селевкии были приняты правила и определения Никейского собора и примас Персии получил титул католикоса. В 424 год персидская церковь стала автономной, а на своём соборе 486 год она приняла несторианское вероисповедание, [1] .... На Эфесском соборе 431 года несторианство было объявлено ересью. Гонимые в Византии, несториане и расселились главным образом в Персии. С приходом арабов многие христиане из Персии бежали на Восток. [2]
Однако несториане, как известно, проникли в Китай ещё до наступления арабов. Причиной их движения могли быть как преследования со стороны сасанидских властей в Персии, так и те торговые и культурные связи, которые издавна существовали по великому шёлковому пути между Китаем и странами Ближнего Востока (Да Цинь, Фулинь в китайских источниках) через Центральную Азию. Под страной Да Цинь китайские авторы I тыс. н.э. подразумевали Римскую империю вообще, а точнее, её восточные провинции, в особенности Сирию. Да Цинь во второй половине I тыс. н.э. стало также общим наименованием несторианской церкви в Китае. Фулинь объясняют иногда как Эфраим - наименование одного из древнееврейских племён и всей Палестины.
Сирийцы, христиане-несториане из других народов Ближнего и Среднего Востока играли видную роль в торговле Китая с Западом. Поэтому несторианские общины появились, по-видимому, в Китае ещё в VI век Из китайских источников известна семья Map Саргиса (Ma Силицзисы), предки которой прибыли в Китай с Запада и поселились в Линьтао [3] (совр. провинция Ганьсу) в 578 году. Последнюю дату указывает Ёсио Саэки, Ф. Холм предполагал, что первые христианские общины появились в Китае в 505 году. [4]
Во всяком случае очевидно, что появлению официальной несторианской миссии при дворе династии Тан (618-907) в 635 году и её успеху была уже подготовлена благоприятная почва.
О появлении официальных несторианских миссионеров в Китае и об их деятельности на протяжении почти 150 лет мы знаем из первых рук - из «Памятника, [напоминающего] о проповеди светлого учения Да Цинь в Китае», установленного несторианами в столице танского Китая городе Чанъань в 781 году. Этот интересный памятник стал известен европейцам в 1625 году.
Вопрос о месте его обнаружения до сих пор твёрдо не решен: или западное предместье год Чанъань (современный Сиань), поблизости от буддийского монастыря Чунжэньсы, или город Чжоучжи, находящийся примерно в 50 км к западу от Сиань. [5] Точно так же нерешенным остается вопрос и о том месте, где первоначально был установлен этот памятник. [6] По внешнему виду памятник представляет собой обычную китайскую стелу: поставленный стоймя параллелепипед с округлым верхом, украшенным орнаментом, в данном случае с изображением вверху несторианского креста и заголовком надписи, выполненном крупными иероглифами. Текст надписи на китайском и частично сирийском языках был выгравирован на трёх сторонах стелы (лицевой и левой и правой боковых). Памятник был установлен в честь и на пожертвования лица высокого духовного сана Исы (Язедбоузида), автором надписи был «персидский священник» Адам, имевший второе, китайское имя - Цзин Цзин. Памятник неоднократно переводился на европейские языки, [7] русского перевода памятника, насколько нам пока известно, не существует. Все переводы рознятся между собой, особенно в частях, излагающих по-китайски основные принципы христианского вероучения [8] в его позднейшем несторианском истолковании. Далее мы предлагаем читателю русский перевод отрывков из текста памятника, излагающих историю несторианства в Китае с момента прибытия первой официальной миссии (635 год) до времени сооружения памятника (781 год). В своём переводе мы руководствовались двумя показавшимися нам наиболее удачными английскими переводами текста Ёсио Саэки и А. Муля с привлечением китайского оригинала текста, воспроизведенного в книге Саэки.
«Памятник, [напоминающий] о проповеди светлого учения Да Цинь в Китае. Славословие на памятнике, [напоминающем] о проповеди светлого учения в Китае, с предисловием к нему, составленное священником монастыря Да Цинь [9] Цзин Цзином... [10]
Внемлите!.. Когда совершенный император Тай-цзун (627-649) начал своё процветающее царствование в славе и великолепии и просвещенно и мудро правил народом, был в стране Да Цинь некто человек высоких достоинств [11] [епископ] по имени Алобэнь, [12] который по предначертанию лазурного Неба повёз [с собой] каноны истины и, следуя вет-
рам, преодолел все опасности. В девятом году эры царствования Чжэнь-гуань (635) он прибыл в Чанъань. Император отправил своего министра [цзайчэня], князя [гуна] Фан Сюань-лина с почетным караулом в западное предместье встретить гостя и проводить его в императорский дворец. Каноны были переведены в дворцовой [императорской] библиотеке, и [император] ознакомился с сутью учения в своём запретном городе, убедился в его правильности и истинности и издал особый указ о [дозволении] его проповеди. В двенадцатом году эры царствования Чжэнь-гуань (638), осенью в седьмом месяце [15 августа - 13 сентября], был издан [следующий] императорский указ: „Учения не имеют постоянного наименования, мудрецы не имеют одного и того же тела. В разных землях утверждались разные религии, и все люди могут обрести спасение. [Человек] высоких достоинств [епископ] Алобэнь из государства Да Цинь принёс с собой каноны и образа и поднес их в дар в [нашу] столицу. [Мы] внимательно изучили суть его вероучения и [нашли], что оно таинственно, чудесно и спокойно. Обозрев его принципы и наиболее существенные места, [мы] пришли к заключению, что оно покрывает собой всё то, что наиболее важно в жизни. Его язык свободен от путанных выражений, его принципы так просты, что они прочно остаются в памяти. Это учение - спасение для всех живущих, оно благотворно для людей [и потому] может свободно исповедоваться во всей Поднебесной”. Поэтому местные власти построили монастырь [религии] Да Цинь в столичном квартале Инин [13] и приписали к нему двадцать одного монаха. Когда были утрачены добродетели почтенной династии Чжоу, всадник на чёрной колеснице вознесся на Запад. Но добродетель не погибла, и путь истины был снова провозглашён в тот момент, когда династия Великая Тан начала своё правление и свежий ветер блестящей религии достиг Востока и овевает его. Немедленно после этого местным властям было приказано взять подлинный портрет императора и скопировать его на стену монастыря. Божественное искусство проявилось в его многообразных красках, и ослепительная красота осветила ворота света [т.е. общину прихожан]. Священные черты [таким образом охраняли] дарованное [монастырю] великое благословение и осветили церковь навеки....
Великий император Гао-цзун (650-683) почтительно унаследовал дело предков [Он] украсил и прославил истинную веру и основал монастыри светлой веры в каждом округе [страны]. [14] Соответственно он почтил Алобэня, пожаловав ему титул Великого князя веры, защитника государства. Законы [веры] распространились в десяти областях империи, и государство наслаждалось великим миром и согласием. Во многих городах были построены монастыри, и каждая семья обрела счастье и великий свет [спасения].
В годы царствования Шэн-ли (698-699) буддисты, пользуясь прочностью своего положения, подняли голос [против святой веры] в Восточном Чжоу, а в конце годов царствования Сянь-тянь (712) некоторые низшие [даоские] начетчики высмеивали и порочили её в Западном Хао. Но сэн-шоу [архидиакон] Лохань [Абрахам], епископ Цзиле [Кириак] и другие, в том числе знатные из Золотого квартала и видные священники, отказались от всех мирских дел. Все эти люди объединились в восстановлении прочного фундамента принципов [веры] и сплотились в деле упрочения порванных уз.
Император Сюань-цзун (712-755), называемый „достигшим совершенства в [познании] пути [истины]”, приказал Нинго и другим четырём князьям из правящей династии лично посетить обитель счастья [монастырь] и воздвигнуть там алтари. Таким образом, „освящённые стропила”, которые временно прогнулись, были снова выпрямлены и укреплены, а священные камни фундамента [веры], которые были временно сдвинуты, поставлены на место. В начале эры царствования Тянь-бао (742) он [император] отдал приказ генералу Гао Ли-ши привезти подлинные портреты пяти императоров и поместить их в монастыре и пожаловал [монастырю] сто кусков шёлка. Проявляя наивысшее почтение и благоговение к императорским портретам, мы чувствуем, что хотя мы и крепко держались за императорский лук и меч, но до бороды дракона нам было далеко. Хотя солнечные рога [портреты императоров] испускали ослепительное сияние, милосердные лица государей были [всё же] так ласковы, что их можно было внимательно рассматривать с расстояния менее чем в один фут.
В третий год [той же самой эры царствования, 744] жил в стране Да Цинь священник по имени Цзихэ [Гиваргис - Георгий]. Наблюдая звезды, он решил посвятить себя делу проповеди и, глядя на солнце, он прибыл [в Китай], чтобы засвидетельствовать своё уважение наиболее почитаемому [т.е. императору]. Император приказал архидиакону Лоханю, священнику Пулуню [Павлу] и другим, всего семи человекам, совершать службы, чтобы совершенствовать свои достоинства и добродетели с этим епископом Цзихэ во дворце Синцин. Вслед за тем наименование монастыря, начертанное лично императором, появилось на воротах монастыря и на вывесках [также] были запечатлены письмена дракона [императора]. Монастырь стал посещаться теми, чьи платья были похожи на сияющее оперение зимородка, а все строения [монастыря] засверкали ещё сильнее в лучах солнца. Вывески с надписями рукой императора парили высоко в воздухе, и их пламенный блеск соперничал с сиянием солнца. Дары императорских милостей были громадны, как высочайший пик на высочайших горах на юге, а река его богатой щедрости глубока, как глубины Восточного моря...
Император Су-цзун (756-762), совершенный и просвещённый, перестроил монастыри светлой веры в Линъу и Уцзюнь. Великий дух добрых деяний продолжал помогать ему, и счастливое царствование началось заново. Великое благословение было дано [ему и его народу], и императорскому наследию было гарантировано спокойствие.
Император Дай-цзун (763-779), просвещённый и воинственный, расширил священный трон, который он унаследовал, и вершил дела без усилий. Каждый год в день рождения императора он дарил [священникам] праздничные благовонные курения с тем, чтобы доложить Небу о его заслугах. Он раздавал пищу со своего собственного стола и тем самым радовал братство светлой веры. Небо благословило его великим благословением, и он мог добиться всего и повсюду. Как святой, воплощение изначального пути Неба, он оказывал свое покровительство [светлой вере] и содержал тех, к кому благоволил.
Наш нынешний император Цзянь-чжун, августейший и мудрый в делах, как гражданских, так и военных, [взошёл на престол в 780 год], развил восемь [форм] правления, понизил недостойных и возвысил заслуженных. Он указал девять разделов великой схемы императорского правления и, таким образом, дал новую жизнь и силу своему собственному славному предназначению. [Эти] перемены ведут к пониманию самых сокровенных основек И ничто не препятствует нам с благодарностью молиться за него...
Наш великий покровитель гуанлудафу с рангом, дающим право на золотую печать и пурпурные одежды, помощник военного генерал-губернатора [северных областей] Шофан, инспектор [императорской] экзаменационной палаты, пожалованный пурпурным священническим платьем, священик Исы [Язедбоузид], человек кроткий и от природы расположенный к милосердию. С тех пор как он услышал о пути [веры], он пытался исполнять его. Из града царского дворца [Балха] он в конце концов прибыл в Китай. Слава о его учёности высоко вознеслась при трёх поколениях [императоров Тан], так как он обладал полным знанием и мастерством во всех искусствах. Впервые начав верно служить [одному из тех, кто живёт] в красном дворце [императору], он окончательно вписал своё имя в императорские книги. Когда государственный секретарь, ван области Фэньян, князь Го Цзы-и был назначен руководителем военных действий в северных районах Шофан, император Су-цзун приказал ему [Исы] выступить вместе с князем под его командованием. Хотя [Исы] был так близок с князем, что допускался в его палатку, служащую для ночлега, он вёл себя строго и почтительно и ничем не выделял себя во время похода из среды прочих, а был когтями и клыками князя, глазами и ушами армии. Он раздавал всё своё жалованье и все подарки, получаемые им, не копил богатств для себя и своей семьи. Он подарил монастырю кристалл, который был пожалован ему лично императором, и пожертвовал златотканый ковёр, который был дан ему в знак благоволения самого императора. Он также отремонтировал старые монастыри и заново расширил залы для богослужения. Коридоры и стены [монастырей] были прекрасно украшены, крыши и карнизы, увенчанные разноцветной черепицей, походили на пятицветного фазана в полёте. Позднее, когда он нашёл приют в воротах света [монастыре], он пожертвовал все свои доходы на благотворительные дела. Каждый год он собирал священников четырёх монастырей, и они [совместно] благоговейно совершали службу и ревностно молились пятьдесят дней. Если [к нему] приходили голодные, то они были накормлены, если приходили страдающие от холода, то они были одеты. Больных лечили и возвращали им здоровье, мёртвых погребали на вечный покой. Среди чистых [людей], посвятивших себя служению Богу [дасо], ещё не слышали о таком, но мы видим такого человека среди одетых в белые одежды наставников светлой веры...
Сооружено во втором году эры царствования Цзянь-чжун (781) Великой династии Тан... в седьмой день первого месяца (4 февраля)». Приписка по-сирийски гласит: «В год одна тысяча девяносто второй греческого календаря (1092-311=781) наш господин Язедбоузид, священник и хорепископ Кумдана, императорского города, сын покойного Милиса, священника из Балха, города в Тохаристане, соорудил этот памятник»
Итак, первая несторианская миссия во главе с епископом Алобэнь прибыла в столицу танского Китая в 635 год Судя по надписи, почва для её прибытия была подготовлена давними контактами Китая с Западом. К северу и северо-западу от Чанъань лежали районы с некитайским по преимуществу населением, среди которого значительное место занимали так называемые «ху», выходцы с Запада, в числе которых наряду с согдийцами вполне могли быть сирийцы и христиане-несториане других национальностей. Китайские династии Суй (589-619) и Тан объединили Китай после почти трёхвекового правления некитайских династий в Северном Китае, в районах к северу от р. Хуанхэ и даже южнее её. Северный Китай «привык» к иноземцам с Севера и Запада, их земли лежали рядом, за Великой стеной и даже по ту сторону её, которая была обращена к Китаю. Иноземцы тоже знали Китай, много их испокон веков жило в пределах китайских государств и состояло на службе у китайских императоров, достигая высоких постовек Чужеземная, тюркская кровь текла и в жилах императоров Тан. Связи с иноземцами были постоянными и взаимно плодотворными. Учитывая именно эти обстоятельства, а также отсутствие в Китае единой собственной религии и традиционную веротерпимость китайцев, можно понять, почему миссия Алобэня, о которой, несомненно, знали заранее, получила полную поддержку. Алобэня торжественно встретили в западном предместье столицы и проводили во дворец. Привезенные Алобэнем священные книги были переведены с сирийского на китайский в императорской библиотеке, что свидетельствует ещё раз о том, что сирийцы или иноплеменные христиане-несторианцы знали Китай или были известны в Китае и ранее, ибо нашлись люди, которые сумели перевести эти тексты с сирийского на китайский. Эта нелегкая работа заняла три года, с 635 по 638 год, когда император Тан, ознакомившись с сутью христианского вероучения несторианского толка, разрешил несторианам миссионерскую деятельность в Китае и объявил, что несторианство «может свободно исповедоваться во всей Поднебесной».
Самое любопытное, что кое-что из этих переводов, видимо, сохранилось и до наших дней. Сюда в первую очередь следует отнести текст, озаглавленный по-китайски «Сюй-тин-ми-пш-со-цзин», который был куплен японским профессором Такакусу у одного китайца в 1922 году после знаменитого землетрясения в Токио. Исследователь этого документа проф. Саэки переводит его заглавие как «Канон Иисуса-Мессии» и считает, что текст его был составлен не позднее 638 год лично епископом Алобэнь. [15] Следующий текст - «И-шэнь-лунь» - «Рассуждения о монотеизме» - действительно бесспорно относится к указанному времени, так как датирован 641 год Он был приобретён в Китае в 1916 год японским профессором Томеока. Кроме этого, два несторианских текста на китайском языке были обнаружены известным французским синологом Полем Пельо в Дуньхуане.
В 638 год в западном районе Чанъань, в квартале Инин, с позволения правительства был открыт несторианский монастырь, в котором по предписанию мог проживать двадцать один монах. На одной из стен монастыря был нарисован портрет императора Тай-цзуна, что должно было символизировать высочайшее благоволение к новой для Китая религии.
При преемнике Тай-цзуна императоре Гао-цзуне несторианство продолжало находиться под покровительством правящего дома. Алобэню был пожалован официальный титул «великого князя веры, защитника государства». По сведениям сианьского памятника, несторианские монастыри были учреждены в каждом округе, «во многих городах были построены монастыри», но все исследователи проблемы справедливо полагают, что на деле этого не было и монастырь в квартале Инин в год Чанъань продолжал оставаться не только центральным, но и, возможно, единственным в Китае.
На рубеже VII-VIII ввек, в правление императрицы У-хоу (684-705), несторианству пришлось столкнуться с открытой оппозицией буддистов, а через десять лет - нападками даосов/ Видные священники - архидиакон Лохань (Абрахам) и епископ Цзиле (Кириак), - богатые несториане из «Золотого квартала» были вынуждены приложить все усилия к тому, чтобы не дать несторианству заглохнуть в Китае. Только при императоре Сюань-цзуне (712-715) начался новый подъём несторианства. Возможно, укрепление позиций несторианства было связано с приходом новых миссионеров с Запада, в частности упоминающегося в надписи Цзиле (Кириака). Цзиле, персидский священник, «босы сэн», по крайней мере дважды упоминается в китайских источниках: первый раз в 714 год (второй год Кай-юань), когда чиновник Чжоу Цин-ли представил Сюань-цзуну диковинные приспособления и чертежи, изготовленные Цзиле, [16] и второй раз в 732 год (двадцатый год Кай-юань), когда персидский государь прислал к танскому двору с подарками правителя (шоулин) Паньнами и епископа (дадэсэн) Цзиле. [17] Помимо Цзиле, в эти годы в Китай прибывали с запада, по-видимому, и другие несторианские миссионеры. В «Цзю Тан-шу» сообщается, что в 719 год «дадэсэн», т.е. епископ, прибыл с дарами из Фу-линь (Эфроима). [18]
Таким образом, китайские источники, по-видимому, засвидетельствовали для нас второй тур прибытия несторианских миссионеров с Запада, повлекший за собой, после упадка во времена правления императрицы У-хоу, новый подъём несторианства в Китае. Вновь императорский дом покровительствует западной религии, его представители, князья, лично посещают «обитель счастья» - несторианский монастырь, несториане снова в почёте, и «священные камни фундамента [веры], которые были временно сдвинуты, поставлены на место». В 742 год в монастыре водворяются портреты пяти из семи, считая самого Сюань-цзуна и исключая императрицу У-хоу, танских императоров. В 744 год из Сирии или соседних мест (Да Цинь) прибывает новый миссионер Цзихэ (Гиваргис, Георгий), возможно, как полагает Саэки, [19] поощрённый успехами миссии Цзилэ. И на этот раз несторианам сопутствует успех. Сюань-цзун позволил Цзихэ с семью другими священниками отслужить службу в своём дворце Синцин. Как полагает Ф.С. Дрейк, по-видимому во дворце Сюань-цзуна, на этот раз в восточной части Чанъани, был открыт второй монастырь. [20] Надписи, начертанные августейшей рукой, украсили монастырь, и высочайшее покровительство привело к тому, что этот монастырь стали посещать представители китайской знати, те, «чьи платья были похожи на сияющее оперение зимородка».
При императоре Су-цзуне (756-762) несторианство, возможно, достигло наивысшего успеха в Китае. Были восстановлены или открыты новые монастыри в Линъу (современный Нинся-хуэйский национальный округ) и Уцзюне (в округе Чжоучжи, провинция Шэньси). По подсчётам Ф.С. Дрейка, в Китае в эпоху Тан были следующие несторианские монастыри: два в Чанъани (сирийское наименование Кумдан), Инин и в восточной части города, во дворце Сюань-цзуна, монастыри в Линъу и Уцзюне, церковь в Лояне (сирийское наименование Сараг), второй, восточной столице Тан. Наконец, имеются упоминания о двух монастырях в современной провинции Сычуань, в её столице год Чэнду и на горе Эмэй [21] (к югу от Чэнду). Поскольку в некоторых китайских источниках - «Лян-цзин-синь-цзи», «Чанъань-чжи» - монастырь Алобэня - первый несторианский монастырь в Китае, Инин, назван «монастырь иноземцев из Персии», Ф.С. Дрейк полагает, что упоминаемые также в танских письменных памятниках «персидские монастыри» в двух других кварталах танской столицы Лицюань и Бучжэн могли быть тоже несторианскими. [22] Таким образом, в Китае при самых оптимальных подсчётах, по имеющимся сведениям, могло быть не более десятка несторианских монастырей. Самым характерным является их географическое расположение: пять из них (если предположить, что четыре монастыря были в Чанъани, а один - в Лояне) находились в столицах Тан и, очевидно, обслуживали иноземные торговые колонии, посольства или иноземцев, поселившихся в столицах, рядом с центрами общественной и торговой жизни страны. Четыре остальных были на западе: два - в Линъу и Уцзюне, в районах с преобладающим некитайским населением, два - в Сычуани, тоже в западных областях Китая, где всегда были свои местные контакты с Западом и известный процент некитайского населения, численность которого резко возрастала с каждым километром удаления от Чэнду на Запад и Северо-Запад. По-видимому, во внутренних районах Китая миссионерская деятельность несториан никакого успеха не имела. В этом отношении характерно свидетельство китайского источника («Тан вэнь цуй», гл. 65) о том, что хотя танский двор и позволил проникнуть в страну манихеям, христианам, зороастрийцам, но число «монастырей этих трёх иноземных религий во всей стране не сравнится с числом наших буддийских монастырей в одном маленьком городке». [23] До сих пор проблематичным остаётся вопрос о том, были ли верующие несториане из числа китайцев.
То внимание, которое, по словам памятника, оказывали императоры, их родственники и отдельные сановники несторианским священникам и монастырям, свидетельствует не об их склонности к христианству, хотя в отдельных случаях какую-то личную любознательность в ознакомлении с догматами новой веры вряд ли следует отрицать, а об отражении определённой политической заинтересованности в широких контактах с Западом, в том числе и явно с силами антиарабскими, ибо известно столкновение китайских и арабских интересов, приведшее в середине VIII век к прямому военному конфликту. И поэтому даже в конце VIII век высшие наставники несторианской веры в Китае были лицами не местными, а выходцами с Запада, примером тому служит и сам донатор и устроитель надписи Язедбоузид, выходец из Балха, сделавший в Китае, помимо духовной, и блестящую политическую карьеру, что не удивительно на фоне хорошо известного обилия некитайских сановников и полководцев при дворе Тан.
Несторианство не имело прочных корней в танском Китае, в первую очередь на местной китайской почве, что и привело его, по-видимому, к почти полному краху после гонений на иноземные религии в 845 год [24] и последовавшего затем мощного крестьянского восстания Хуан Чао и гибели Тан. «Ворота света» рухнули, ибо их фундамент оказался непрочным, но отблески «светлой веры» мы находим в Китае и сопредельных районах Центральной Азии ещё по крайней мере несколько столетий.
Центральная Азия, в первую очередь районы современной Монголии, были объектами как непосредственной миссионерской деятельности несториан с Запада, ибо Средняя Азия, Иран, Ближний Восток вели свою торговлю с этими районами, так и, возможно, объектом воздействия со стороны несториан из Китая. И здесь несторианство не добилось полного успеха, но «к середине IX век или несколько ранее среди кыргызской аристократии, а затем и среди более широких слоёв получил известное распространение несторианский толк христианства, который, однако, не вытеснил местных шаманских культов». [25]
С.Г. Кляшторный, исследовавший в интересующем нас аспекте Суджинскую надпись одного кыргызского аристократа Бойла Кутлуг Яргана, полагает, что несторианство проникло к кыргызам с Запада от тюрков-карлуков. Карлукские правители, ябгу, покровительствовали христианству, а «тесный союз с карлуками и борьба с уйгурами-манихеями явились ... теми политическими факторами, которые побудили кыргызскую аристократию поощрительно отнестись к миссионерской деятельности несторианских наставников». [26]
Не получив широкого распространения и тем более статута господствующей религии, христианство несторианского толка тем не менее продолжало существовать, очевидно, не без притока свежих сил с Запада, среди народов Центральной Азии и Северного Китая ещё в течение нескольких веков. Несторианские погребения из Семиречья подтверждают «факт существования в XIII-XIV веках н.э. христианского населения с сирийской духовной культурой и обрядностью в местностях к западу от озера Иссык-Куля». [27]
В XII веке несторианство имело кое-какие успехи и в среде некоторых татаро-монгольских племён. Это были кэрэиты, «до них дошёл призыв Иисуса - мир ему! - и они вступили в его веру», [28] о правителе которых Тоорил-хане (Ван-хане) появилась знаменитая средневековая легенда про мифическое христианское государство попа Ивана в глубинах Азии, и найманы. [29] Миссионерская деятельность несториан не прекращалась вплоть до конца XIII века. Прибывший в конце XIII век из Пекина в Рим несторианский священник уйгур (по этнической принадлежности) раббан Саума рассказывал римским кардиналам: «Узнайте, отцы, что многие наши отцы шли в земли монголов, тюрок и китайцев и проповедовали. Теперь многие монголы христиане». [30] «История Map Ябалахи» как раз и интересна тем, что свидетельствует о прочности христианских общин в современном Северном Китае, хотя и не китайских по этнической принадлежности и немногочисленных, но стойко державшихся «старой веры». Однако это не значит, что все эти общины были там и до монгольского завоевания Китая, так сказать, «испокон веков». После монгольского нашествия в составе населения многих районов произошли значительные перемены, связанные с невольным и вольным переселением больших групп людей с Востока на Запад и с Запада на Восток. Уйгурские и иные христианские общины тюркоязычных народов могли появиться в Северном Китае уже после завоевания его монголами из районов Семиречья и Восточного Туркестана. Это обстоятельство особенно важно для понимания роли уйгурских общин, поскольку, как известно, уйгуры добровольно подчинились монголам и были первое время у них в почёте. В изложении раббан Саума и раббан Маркоса, например, страна тангутов представляется страной многочисленных и сильных христианских общин. [31] Однако ни из китайских, ни тем более из тангутских источников мы ничего не знаем о существовании христианских общин в тангутском государстве. Но мы хорошо знаем, что после завоевания тангутского государства Си Ся монголами на его территории произошли значительные изменения в составе населения. [32] Возможно, что именно в это время и произошел приток в города Тангута христианского населения. Сказанное не исключает и того, что христианские общины могли быть на территории тангутского государства, включавшего в свой состав, скажем, танские несторианские монастыри в Линъу, и до уничтожения его монголами. Короче говоря, сведения «Истории Map Ябалахи III» не могут рассматриваться как свидетельство бесспорной непрерывной традиции христианства в Китае со времени династии Тан или даже ранее, но они заставляют нас попытаться отыскать эти следы в местных источниках (например, в китайских, тангутских и иных). А это крайне непросто. Хорошо известно, что несториане в Китае при передаче догмы своего учения широко использовали традиционную китайскую, в первую очередь буддийскую, терминологию. Человеку, работающему с рукописями тех лет, но мало сведущему в буддизме, очень трудно отличить один текст от другого, особенно когда и процент вероятности обнаружения христианских текстов в море буддийских очень мал. Но о возможности таких находок никогда не следует забывать.
По крайней мере в течение шести - семи веков достижения сирийской духовной культуры благодаря несторианству проникали далеко на Восток, вплоть до берегов Тихого океана. И хотя несторианство не сумело укрепиться на китайской и центральноазиатской почве, будучи не в состоянии побороть местные традиционные идеологии и верования - конфуцианство, даосизм, буддизм, шаманство, оно сыграло огромную роль в установлении культурных контактов между Дальним Востоком и Центральной Азией и Ближним Востоком. Происходил обмен достижениями материальной и духовной культуры, многие плоды которого ещё остаются до сих пор безвестными для нас. Упоминания о христианах-несторианах, часто неопределённые, в эпиграфических памятниках, характерные несторианские кресты, вытесанные на надгробиях христианских могил, - вот то немногое, что рассказывает о минувшем. И пусть следы этих культурных контактов малы и не всегда очевидны, важно то, что уже в раннем средневековье Ближний и Дальний Восток поддерживали между собой постоянные торговые и культурные связи, одним из проявлений которых явились несторианские миссии в Китай и Центральную Азию. Они способствовали обмену не только вещей, но и идей, а значит, и тому, чтобы люди ближе и лучше знали друг друга.
Примечания
1. Дворник Фрэнсис. Миссии греческой и западной церкви на Востоке в средние века. - В кн.: XIII Международный конгресс истор. наук, М., 1970, с. 2-3.
2. Sutеr Rufus. The words san-i-fen-shen in the inscription on the nestorian monument at Hsianfu.- Journal of American Oriental Society, 1938, vol. 58, № 2, p. 385. - О персидско-китайских контактах в I тыс. н.э. см.: Shafеr E.H. The golden peachis of Samarkand. A study of T'ang expteries. I. Ecsedy. A middle persian-chinese epitaph from the region of Ch’ang-an (Hsian) from 874, the Chinese inscription. - Acta Orientalia Hung, 1971, t. XIX, fasc. 1-2, p. 149-158.
3. Цзинь ши [История династии Цзинь], гл. 124. Изд. Сыбу бэйяо, Шанхай, 1935, С. 773.
4. Sаеki Y. The nestorian documents and relics in China. Tokyo, 1951, p. 86; Holm F.V. The nestorian monument in China. Chicago, 1909, p. 39.
5. Изложение различных свидетельств места обнаружения памятника и их исследование см.: Drake F.S. Nestorians monasteries of the T’ang dynasty. - Monumenta Serica, 1936-1937, vol. II, p. 294-303; Moule A.C. Christians in China before the year 1550. London, 1930, p. 27-28; Saeki Y. The nestorian documents..., p. 26-33.
6. Saeki Y. The nestorian documents..., p. 33.
7. См. перечень основных переводов: Saeki Y. The nestorian documents.... p. 78-79.
8. См., например: Suter Rufus. The words....
9. Сы - термин, которым обозначался монастырь, учрежденный с ведома правительства и пользовавшийся его поддержкой.
10. Далее по-сирийски добавлено: «Адам, священник и хорепископ, вероучитель Китая». Нам кажется, что правы те исследователи, которые трактуют сирийское раpash как транскрипцию китайского фа-ши (наставник в законе, вере, вероучитель).
11. Шан-дэ, высшие добродетели, достоинства. Полагают, что это был духовный Сан епископа, см.: Drake F.S. Nestorians monasteries. . . , p. 306.
12. Слово, подвергающееся самому различному истолкованию: Ябалаха, раббан, Абрахам и т.д. См.: Saeki Y. The nestorian documents..., p. 84-85.
13. Находился в западной части Чанъани.
14. Никаких исторических фактов, подтверждающих, что это решение было претворено в жизнь, пока не найдено.
15. Saeki Y. The nestorian documents..., p. 6, 114-117.
16. Ван Цинь. Цэ-фу-юань-гуй, гл. 546. Чжунхуа шуцзюй, Пекин, 1960, с. 6548.
17. Там же, гл. 971, с. 11409.
18. Цзю Тан шу, гл. 198. Изд. Сыбу бэйяо, с. 1658.
19. Saeki Y. The nestorian documents..., p. 95.
20. Drake F.S. Nestorians monasteries..., p. 306.
21. Ibid., p. 307, 328-330.
22. Ibid., p. 312-314.
23. Ibid., p. 305.
24. Moule A.C. Christians in China before the year 1550, p. 33.
25. Кляшторный С.ГОД Историко-культурное значение Суджинской надписи. - Проблемы востоковедения, 1959, № 5, с. 167.
26. Там же, с. 168.
27. Коковцов П.К. К сиро-турецкой эпиграфике Семиречья. - Известия имп. Академии наук, 1909, № 1409, с. 773.
28. Рашид-ад-дин. Сборник летописей, т. I, кн. I. М.-Л., 1952, с. 127.
29. Владимирцов Б.Я. Чингис-хан. Пб.-М.-Берлин, 1922, с. 66.
30. История Map Ябалахи III и раббан Саумы. Исследование, перевод с сирийского и примечания Н.ВЕК Пигулевской. М., 1958, с. 13.
31. Там же, с. 66-67.
32. Кычанов Е.И. Очерк истории тангутского государства. М., 1968, с. 315-329.
Палестинский сборник. Вып. 26 (89). Филология и история. Л.: 1978. С. 76-85.