(no subject)
Нашли мне наконец-то книжку Галича "Поколение обреченных", 72-й год, "Посев". Попала ко мне такая книжечка в руки один раз в жизни, 25 лет назад. Как мы ее берегли!
У моего товарища Кости Патрушева была кассета Галича, досталась от отца. Даже не кассета, а бобина 6 типа. Т.е. та, которая все время рвалась. И приставка «Нота 303-М». И когда Костиной мамы не было дома, мы слушали Галича. Когда пленка рвалась, мы заклеивали ее клейкой лентой или просто пластырем. И впервые я услышал Посвящение Варламу Тихоновичу Шаламову:
«С Севера, острова Жестева, птицы летят…»
Больше я тогда про Шаламова ничего не слышал.
А потом дядя Володя застал нас с Костей за слушанием Галича и с большим скандалом выбросил эту бобину на помойку…
Через много лет мне попал в руки на десятый раз откопированный посевовский сборник Галича «Поколение обреченных». Думаю, что ничем в жизни я так не дорожил, как той маленькой книжечкой.
В то время я уже учился в университете. Шел 85-й год. И мы жили тогда в общаге на Большакова. У нас была печатная машинка «Унис», по-моему, югославская. Юля подкладывала под нее два одеяла, закрывала дверь и садилась перепечатывать сборник. А мы с Салаватом стояли на шухере.
«Унис» брал три копии. Второй экземпляр я переплел и подарил Косте на день рождения. Он даже не сразу поверил.
За эти годы книжка приобрела еще большую актуальность. Удивительно.
Александр Галич
Посвящается Н.Рязанцевой.
" Жалеть о нем не должно,
... он сам виновник всех своих злосчастных бед,
Терпя, чего терпеть без подлости - не можно..."
(Н.Карамзин)
...Быть бы мне поспокойней,Не казаться, а быть!
...Здесь мосты, словно кони -
По ночам на дыбы!
Здесь всегда по квадрату
На рассвете полки -
От Синода к Сенату,
Как четыре строки!
Здесь, над винною стойкой,
Над пожаром зари
Наколдовано столько,
Набормотано столько,
Наколдовано столько,
Набормотано столько,
Что пойди - повтори!
Все земные печали -
Были в этом краю...
Вот и платим молчаньем
За причастность свою!
Мальчишки были безусы -
Прапоры и корнеты,
Мальчишки были безумны,
К чему им мои советы?!
Лечиться бы им, лечиться,
На кислые ездить воды -
Они ж по ночам: "Отчизна!
Тираны! Заря свободы!"
Полковник я, а не прапор,
Я в битвах сражался стойко,
И весь их щенячий табор
Мне мнился игрой, и только.
И я восклицал: "Тираны!"
И я прославлял свободу,
Под пламенные тирады
Мы пили вино, как воду.
И в то роковое утро,
(Отнюдь не угрозой чести!)
Казалось, куда как мудро
Себя объявить в отъезде.
Зачем же потом случилось,
Что меркнет копейкой ржавой
Всей славы моей лучинность
Пред солнечной ихней славой?!
...Болят к непогоде раны,
Уныло проходят годы...
Но я же кричал: "Тираны!"
И славил зарю свободы!
Повторяется шепот,
Повторяем следы.
Никого еще опыт
Не спасал от беды!
О, доколе, доколе,
И не здесь, а везде
Будут Клодтовы кони -
Подчиняться узде?!
И все так же, не проще,
Век наш пробует нас -
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь,
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь
В тот назначенный час?!
Где стоят по квадрату
В ожиданьи полки -
От Синода к Сенату,
Как четыре строки?!
23 августа 1968
У моего товарища Кости Патрушева была кассета Галича, досталась от отца. Даже не кассета, а бобина 6 типа. Т.е. та, которая все время рвалась. И приставка «Нота 303-М». И когда Костиной мамы не было дома, мы слушали Галича. Когда пленка рвалась, мы заклеивали ее клейкой лентой или просто пластырем. И впервые я услышал Посвящение Варламу Тихоновичу Шаламову:
«С Севера, острова Жестева, птицы летят…»
Больше я тогда про Шаламова ничего не слышал.
А потом дядя Володя застал нас с Костей за слушанием Галича и с большим скандалом выбросил эту бобину на помойку…
Через много лет мне попал в руки на десятый раз откопированный посевовский сборник Галича «Поколение обреченных». Думаю, что ничем в жизни я так не дорожил, как той маленькой книжечкой.
В то время я уже учился в университете. Шел 85-й год. И мы жили тогда в общаге на Большакова. У нас была печатная машинка «Унис», по-моему, югославская. Юля подкладывала под нее два одеяла, закрывала дверь и садилась перепечатывать сборник. А мы с Салаватом стояли на шухере.
«Унис» брал три копии. Второй экземпляр я переплел и подарил Косте на день рождения. Он даже не сразу поверил.
За эти годы книжка приобрела еще большую актуальность. Удивительно.
Александр Галич
Посвящается Н.Рязанцевой.
" Жалеть о нем не должно,
... он сам виновник всех своих злосчастных бед,
Терпя, чего терпеть без подлости - не можно..."
(Н.Карамзин)
...Быть бы мне поспокойней,Не казаться, а быть!
...Здесь мосты, словно кони -
По ночам на дыбы!
Здесь всегда по квадрату
На рассвете полки -
От Синода к Сенату,
Как четыре строки!
Здесь, над винною стойкой,
Над пожаром зари
Наколдовано столько,
Набормотано столько,
Наколдовано столько,
Набормотано столько,
Что пойди - повтори!
Все земные печали -
Были в этом краю...
Вот и платим молчаньем
За причастность свою!
Мальчишки были безусы -
Прапоры и корнеты,
Мальчишки были безумны,
К чему им мои советы?!
Лечиться бы им, лечиться,
На кислые ездить воды -
Они ж по ночам: "Отчизна!
Тираны! Заря свободы!"
Полковник я, а не прапор,
Я в битвах сражался стойко,
И весь их щенячий табор
Мне мнился игрой, и только.
И я восклицал: "Тираны!"
И я прославлял свободу,
Под пламенные тирады
Мы пили вино, как воду.
И в то роковое утро,
(Отнюдь не угрозой чести!)
Казалось, куда как мудро
Себя объявить в отъезде.
Зачем же потом случилось,
Что меркнет копейкой ржавой
Всей славы моей лучинность
Пред солнечной ихней славой?!
...Болят к непогоде раны,
Уныло проходят годы...
Но я же кричал: "Тираны!"
И славил зарю свободы!
Повторяется шепот,
Повторяем следы.
Никого еще опыт
Не спасал от беды!
О, доколе, доколе,
И не здесь, а везде
Будут Клодтовы кони -
Подчиняться узде?!
И все так же, не проще,
Век наш пробует нас -
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь,
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь
В тот назначенный час?!
Где стоят по квадрату
В ожиданьи полки -
От Синода к Сенату,
Как четыре строки?!
23 августа 1968