Заехал вчера Мишу Брусиловского навестить, а там Виталий Михайлович Волович.
И я долго разговаривал с этими мудрыми и светлыми людьми. Они вспомнили много интересного. И рассказали, какие серьезные проблемы были у художников.
Когда очередной художник попадал в вытрезвитель, оттуда приходила строгая бумага: "Начальнику Союза Советских Художников!..." На что бедный Александр Гаврилович Вязников писал отчаянные письма в Академию, в Ленинград, и жаловался, что из Академии художники уже выходят алкоголиками. И действительно, вспомнили многих спившихся и погибших от алкоголя коллег.
Между делом, рассказали несколько разных историй, из которых я запомнил следующую:
в Академии, в 50-х, учился талантливый художник Юркин. У него не было обеих ног. А еще учился художник Шруб, фронтовик и человек храбрый. И вот, у художника Юркина весной случилась любовь, и какая-то нелепая размолвка. И он, на своей колясочке, поехал топиться. А художник Шруб догадался и побежал за ним бегом. Но опоздал. Юркин сумел перевалиться через парапет и упал в Неву. Шел лед, и он сразу утонул. А Шруб, подбежав к парапету, не раздумывая и не снимая сапог и гимнастерки, прыгнул в ледяную воду, и ныряя раз за разом, Юркина нашел и вытащил. И откачал!
Юркин потом жил в Свердловске. А Шруб жил в Тобольске. Ему дали маленькую комнатку на территории Тобольского Кремля. И всем художникам очень нравилось писать ему письма, потому что на адресе значилось: "Тобольск. Кремль. Шрубу"!
Но я не об этом.
Когда я повез Виталия Михайловича домой, мы с ним заговорили о смерти. И он сказал: "Для меня страх смерти - это страх недоделанной работы". Мне кажется, я понимаю, о чем он говорит.
Когда очередной художник попадал в вытрезвитель, оттуда приходила строгая бумага: "Начальнику Союза Советских Художников!..." На что бедный Александр Гаврилович Вязников писал отчаянные письма в Академию, в Ленинград, и жаловался, что из Академии художники уже выходят алкоголиками. И действительно, вспомнили многих спившихся и погибших от алкоголя коллег.
Между делом, рассказали несколько разных историй, из которых я запомнил следующую:
в Академии, в 50-х, учился талантливый художник Юркин. У него не было обеих ног. А еще учился художник Шруб, фронтовик и человек храбрый. И вот, у художника Юркина весной случилась любовь, и какая-то нелепая размолвка. И он, на своей колясочке, поехал топиться. А художник Шруб догадался и побежал за ним бегом. Но опоздал. Юркин сумел перевалиться через парапет и упал в Неву. Шел лед, и он сразу утонул. А Шруб, подбежав к парапету, не раздумывая и не снимая сапог и гимнастерки, прыгнул в ледяную воду, и ныряя раз за разом, Юркина нашел и вытащил. И откачал!
Юркин потом жил в Свердловске. А Шруб жил в Тобольске. Ему дали маленькую комнатку на территории Тобольского Кремля. И всем художникам очень нравилось писать ему письма, потому что на адресе значилось: "Тобольск. Кремль. Шрубу"!
Но я не об этом.
Когда я повез Виталия Михайловича домой, мы с ним заговорили о смерти. И он сказал: "Для меня страх смерти - это страх недоделанной работы". Мне кажется, я понимаю, о чем он говорит.