26. Немного графомании на ваш суд
Пожалуйста, предлагайте ваши варианты развития сюжета. Ваше мнение очень важно для нас (в отличие от колл-центра, это правда).
Как сюда попал этот чужестранец - непонятно. Как только он тут появился, все сразу поняли, что он не из наших земель. Одет странно, говорит на неизвестном языке. А одноногий Свартбьерн вообще рассказывал небылицы о его появлении. Именно старый рубака Свартбьерн, которого за что-то невзлюбили Валькирии, был единственным свидетелем этого появления. Вот только все в Нарвалхольме знали о любви старого калеки к медовухе и его слова никто не воспринимал всерьез.
1
Морозным декабрьским вечером я возвращался с работы. Работал дворником по вечерам. На одну стипендию выжить сложно, а так удавалось сводить концы с концами. В съемной комнате меня ждал мой друг и сокурсник, мой тёзка Миша. Мишка - полная моя противоположность, раздолбай, любитель поболтать и заниматься его любимым ничем на досуге, а именно смотреть телевизор и забавные видео в интернете. Я хотел стать программистом, а он учился потому, что было бы не плохо иметь высшее образование. В общем очень разные люди, даже не знаю почему мы сдружились. Возможно, что дружил с ним только я, а он просто пользовался тем, что я помогаю ему в учебе.
Почти в конце моего обычного пути к дому я стал замечать странности. Внезапно на московские улицы стал опускаться густой туман. Не иссякающий поток людей куда-то пропал. С вечно запаркованных дворов исчезли все машины. Московский пригород внезапно вымер и обернулся в непроглядную, кусачую от усилившегося мороза, седую пелену тумана. Почему-то у меня стало закладывать уши, а хруст снега под ногами отдавался эхом от серых однотипных зданий. Звезд на небе уже не было видно, лишь оранжевые фонари тускло сияли бледными шарами у меня над головой. Я понял, что как бы парадоксально это не звучало, что не знаю куда мне идти дальше. Видимость была почти никакая. Туман с каждой секундой набирал густоту. Гул в ушах становился все сильнее и сильнее, даже голова начала немного болеть. Нужно позвонить Мише и сказать, чтобы он меня встретил, подумал я и потянулся в карман за телефоном. После его гулянок я сам часто доводил его до дома, так как он никогда не знал после какой рюмки следовало бы остановиться. Пока я доставал телефон, мое внимание привлек треск, который издавали мои движения. Я посмотрел на руки и увидел маленькие разряды статического электричества от своей куртки. Такие бывают, когда снимаешь шерстяной свитер в темной комнате после зимней прогулки. Каждое мое движение сопровождалось треском статики и маленькими вспышками. «Что тут происходит?» - Сказал я вслух и был атакован своим эхом. С каждым повторением эхо становилось все громче и ниже по звучанию. ПРОИСХОДИТ! ПРОИСХОДИТ! ПРОИСХОДИТ! ПРОИСХОДИТ! ПРОИСХОДИТ! Я зажал уши руками и повалился на снег. Последнее, что я увидел, было то, что фонари стали гаснуть, один за другим. В глазах совсем потемнело.
Сколько я пролежал на снегу я не знаю, но промерз до самых костей. Пришел в себя я от того, что услышал шаги. Кто-то приближался ко мне, по хрустящему снегу хромающей походкой. Когда я открыл глаза, то увидел косматую черную бороду и один водянисто-голубой глаз на лице, изуродованном огромным шрамом, проходившим от лба, через отсутствующий глаз и терявшемся где-то под этой густой бородой.
«Эртхуаливи?» - обдало перегаром страшное лицо незнакомца.
«Чего?» - Растерялся я.
«Ливиливи» - улыбнулся половиной лица бородатый, опирающийся на палку, одноногий бродяга. Как-то странно говорит этот бездомный. Должно быть я потерял сознание и ещё не до конца пришел в себя. Но стоило мне поднять голову и оглядеться, как на меня напал страх. Это была не Москва. Я был на улице какой-то деревни. Маленькие, низкие домики, одетые в округлые снежные шапки. Развешанные рыбацкие сети на длинных жердях. Надо мной четыре огромных, деревянных корабельных остова с вырезанными головами невиданных зверей, из-за которых луна освещала бледной синевой искрящийся снег.
2
В таверне каждый вечер собирались жители Нарвалхольма, рыбаки, воины, пастухи, пекари, кузнецы. Мужчины и женщины всех возрастов и профессий. Таверна представляла из себя большое помещение с двумя отверстиями в дальних краях крыши, походившей на перевернутую огромную лодку, через эти дыры в крыше на улицу вытягивало дым от обложенного камнями, почти во всю длину помещения, очага. Вокруг огня прямоугольником стояли четыре стола, два коротких и два длинных, они прилегали друг к другу и образовывали прямоугольник. По внешней стороне прямоугольника, образованного столами, стояли лавки. На которых не было свободного места. Также по таверне быстро сновали три женщины, доливали пиво и наполняли огромные посудины мясом, грибами, разливали супы, несли на стол хлеб и печеные овощи. Жена и две дочери хозяина таверны. Жена хозяина Ингтрюд, помимо красоты обладала ещё и не дюжей силой и могла просто поднять и выкинуть из помещения на мороз дерущихся мужиков. Однажды она даже вышвырнула на улицу огромного Сварре, чем отбила у разгоряченных пивом забияк всякое желание драться под взором Ингтрюд. Дочери Ингтрюд, одаренные рыжими и белыми косами Диса и Уна, были завидными невестами, в свои молодые годы обе они могли похвастаться не только округлыми формами, но и хорошим умом. Да и кроме прочего, они были дочери одного из самых богатых жителей Нарвалхольма. Их отец, хозяин таверны и пивовар Бради Пиво, был низкого роста и имел настолько огромный живот, что иногда, особенно если хорошенько выпить, казалось, что он не ходит, а катится, как шар. Удивительно, как его кривые, маленькие ножки могут носить на себе такой огромный груз - брюхо Бради Пиво. Этот вечер в таверне был, как обычно, шумным и хмельным, а пьяных завсегдатаев, как всегда, развлекал своими россказнями одноногий Свартбьерн.
«Да, я же говорю вам, он с Луны!» - переходя на крик доказывал свое Свартбьерн.
«Ага, его туда великаны закинули, а он не удержался и упал! Ха-а-ха-ха-ха!» - Капая пивом с заплетенных в косы рыжих усов рассмеялся Сверре. - «А помнишь, как ты говорил, что разговаривал с псом?» Оглушительный смех Сверре поддержали ещё с двадцать пьяных глоток.
«А помнишь, как ты прямо тут в этой таверне напился так, что пытался соблазнить вон тот щит?» - с визгом рассмеялась, жена рыбака Ванги, краснолицая Сванвейг и ткнула пальцем на висевший на стене ряд щитов.
«А помните, помните, как он с дровенником драться пошел? Палкой своей по поленьям колотил, пока его этими поленьями не засыпало» - Продолжал басить Сварре.
«Облако появилось, а в нем огни! Я прибежал туда, а там он лежит! И снег не примятый, значит не сам пришел, а с луны на облаке прилетел.» - С раскрасневшимся от спора, а может и от выпитого, продолжал бородатый калека.
«Ага! Прибежал он! Когда ты бегал в последний раз? Лет десять назад?» - поддержал рыжего здоровяка, одетый в бледно-желтые сапоги, добытые в последнем вике, Болли.
«Вот не верите вы старику, а он дома у меня. Спит у очага, а то замерз почти на смерть.»
«Тюлененка подобрал, небось. То-то от тебя воняет так.» - Никак не прекращал язвить Болли.
«А пойдем ко мне, Болли. Посмотришь на этого тюлененка. Говорю же, с Луны он. По одежде понятно, что не такая. На ней украшения из белого огня, и он не жжется. Да и ткань странная, не похожа ни на что. Ну и облако с молниями и следов в снегу нет.» - Хитро зыркнул на Болли старый Свартбьерн.
«Не хочу я с тобой никуда идти, тут тепло, еда и выпивка, да и друзья тут.» - Болли заерзал на широкой скамье, раскинул руки, чтобы обнять сидевших рядом друзей, но один из них держал в руке зажаренную козью ногу и пытался понять, какая из них пивной морок: та, что справа или та, что слева. А второй уже смотрел сны лежа на пролитой на стол деревянной кружке. - «Ладно, старик! Но если там не человек, я тебя поколочу.» - Болли показал костлявый кулак и начал выходить из-за стола, перекидывая через скамью яркие, украшенные жемчугом сапоги, которыми очень гордился.
3
Когда сознание вернулось ко мне, я был мокрым от пота. Я лежал лицом к бревенчатой стене, увешанной козлиными шкурами, на кровати, застеленной соломой и дурно пахнущими тряпками. Хотел потянуться и снять шапку, но, как только я зашевелился, раздался очень низкий, как из металлической трубы, громкий мужской голос. Говорил он не по-русски, что-то непонятное. Я вздрогнул и в испуге сел на кровать, прижавшись спиной к стене. На меня смотрел рыжий здоровяк в кожаных одеждах. Его волосы были сбриты над левым ухом и свисали на правый бок, заплетены в хвост и едва доставали плеча. Он смотрел на меня с любопытством, а я на него с ужасом.
«А-а-а!» - закричал я.
«А-а-а!» - закричал бородатый детина и стукнул меня очень больно по голове.
«Ой» - я схватился за пылающий от боли лоб. В голове что-то зазвенело.
Здоровяк улыбался. Он встал и достал меч. Я зажмурился, но ничего не происходило. Приоткрыв один глаз, я увидел удивленные глаза рыжего. Он взял меч за лезвие и бросил его на пол. Но заметив, что он упал у кровати, его глаза расширились и он оттолкнул его ногой подальше, его движение напомнило мне движение собаки, они так же закапывают свои пометки на кустах. От этой ассоциации я слегка улыбнулся, здоровяк улыбнулся в ответ. Тут за дверью послышался топот и в помещение вместе с ярким солнечным светом ворвались десяток бородатых воинов в кожаных и меховых одеждах с топорами и мечами.
«А-а-а!» - снова закричал я от страха.
«А-а-а!» - закричали воины. И рыжий наотмашь огрел меня по уху.
«Ай» - схватился я за ухо.
Здоровяк с хвостом на боку, улыбаясь, что-то сказал и рассмеялся. Воины рассмеялись вслед за ним, стали подходить ближе убирая оружие и с любопытством глядя на меня. Они говорили мне что-то, но я ничего не понимал. Тыкали в меня, трогали одежду и бритое лицо. Особое любопытство у них вызвали светоотражающие полосы на моем пуховике. Поначалу они к ним прикасались с осторожностью, но потом трогали всей пятерней, кто-то даже скоблил ногтем.
В ярком свете дверного проема появилась одноногая фигура. Гомон в комнате сразу стих. Подойдя ближе, одноногий старик с черной бородой оперся рукой на кровать, а второй рукой при помощи палки отодвинул от меня послушную толпу воинов. Он присел на край кровати и уставился на меня своим глазом. Я его узнал, это тот самый человек, которого я принял за московского бомжа. Видимо он принес меня сюда. Одноглазый принес мне большую тарелку горячего, очень жирного супа. Понимая, что мы говорим на разных языках, я все же решил наладить контакт. Я взял у него тарелку, прижал свободную руку к груди и опустил голову в знак благодарности. В толпе раздался легкий гул. Старик шикнул на молодежь, и тишина вернулась в людную комнату. Старик указал пальцем себе на нос и сказал - «Свартбьерн». Палкой на указал на одну из воинов - «Сигрун». Затем ещё на одного - «Олаф». Потом на рыжего здоровяка - «Сварре». Тут я понял, что я в каком-то далеком от цивилизации скандинавском обществе. Возможно в Норвегии или Швеции. Там же много островов. Возможно, один из них затерялся от современных людей и обычаев, и я каким-то образом очутился на одном из таких островов. У нас же в Сибири есть староверы. Почему бы таким же людям не быть и в Скандинавии, подумал я. Вот все и встало на свои места. Я указал пальцем на свой нос, как сделал старик, и назвался Миша. Тут я вспомнил о своем друге и похлопал по карманам. Нащупал телефон. Как только дисплей телефона начал святиться, старик с любопытством уставился в него свои глазом. Воинов захватило любопытство, и они столпились надомной. Конечно же телефон не находил сеть, этого и следовало ожидать. Я отправил телефон обратно в карман и принялся за завтрак. Старик встал с кровати и стал выгонять на улицу вооруженных гостей. Сварре поднял свой меч и направился к двери. Он был настолько огромен, что, выходя сгибался почти в двое, хотя остальные просто пригибали голову, чтобы не удариться о горизонтальную балку дверного проема.
Почти весь день я провел в гостях у старика. Голова гудела, скорее всего не из-за случившегося ночью, а из-за тяжелой руки рыжего Сварре или как там его. Я пытался показать старику откуда я, нарисовав на память карту Европы углем из его печи на дощатой поверхности стола, за которым мы пытались общаться. Старик был не силен в географии и не понимал ровным счетом ничего из того, что я пытался ему поведать. А может это я просто плохой художник.
«Москва. Миша из Москвы. Россия» - Я указывал пальцем на себя и водил пальцем по нарисованной карте, но одноглазый Свартбьерн не узнавал в моих рисунках ничего знакомого.
«Сусуссараланда?» - вопросительно уставился на меня старик.
«Гардарика? Знаешь Гардагику?» - вспомнил я школьные уроки истории.
«Эхкомаболлир. Хансьомарскилькёртр» - Старик подошел к двери и стал кричать - «Боллир! Боллир, энкхвертгархинумкаллаболлир!» С улицы кто-то отозвался, и старик захлопнул дверь.
Через несколько минут в дом зашел человек. Он выглядел очень хмурым, даже озлобленным. От его появления весь дом старика наполнила тревожная, колючая атмосфера. Гость был одет в тесные кожаные одежды, отчего его и без того костлявая фигура имела ещё более тощий вид. А его длинная, но узкая бородка и конусовидная войлочная шапка делали из его головы вытянутый ромб. Походка его сопровождалась звоном монеток, что украшали его обувь. Они перекинулись парой фраз со Свартбьерном. И старик указал на него пальцем - «Болли». Я ткнул себя в нос - «Миша». Болли оперся на стол обеими руками и навис над моим рисунком.
«Миша» - я снова указал на себя - «Москва» - проводя рукой по столу - «Россия, Гардарика».
Болли почесал под бородой. Колко зыркнул на меня. На старика. И махнул рукой, призывая пойти за ним. Мы со Свартбьерном пошли за гостем на свежий морозный воздух. Болли уже чертил на снегу карту. Ее очертания были мне незнакомы. Верхняя ее часть напоминала спрута. Болли насыпал в центре этого спрута горочку из снега и сжал кулаки. «Ра-ра-ра-ра!» - угрожающе взревел он и затряс сжатыми добела кулаками. Вулкан, - подумал я, - Может это Исландия, Эйяфьядлайёкудль? Но он продолжил рисовать, и я понял, что ошибся. Это точно не Исландия. Потому, что под вулканическим островом был другой остров, гораздо больше. Болли нарисовал на нем лошадь и солнце - «Свартюрмадюр». Слева от вулканического спрута ромбоголовый нарисовал согнутый латинской буквой «S» широкий и длинный остров и нарисовал на нем змею и дерево - «Фйлкорьмар». Справа от спрута Болли нарисовал самый большой остров, а на нем нарисовал голову оленя и молоток - «Стёрлянд». Потом разделил его на три части горизонтальными линиями, олень с молотом остались в верхней части - «Вейдиманлянд». Центральную часть он засыпал снегом и придал ему очертания гор - «Скеглус», а на нижней части нарисовал меч и человечка, держащего в руке отрубленную голову - «Вигерстергилагастридр», посмотрел на меня и провел ножом, которым рисовал, себе по горлу, издавая хрип.
«Нарвалхольм» - Развел руками Болли и воткнул нож в снег чуть ниже вулкана на карте. - «Эйдфяль» указал он пальцем на горку, а потом и на гору на горизонте. Я не знал, что ему показать в ответ. Я не узнавал по его рисунку ничего. Кроме того, что на горизонте вулкан. А деревня называется Нравалхольм. Мне стало совсем не по себе.
Под вечер меня повели в питейное заведение, перевернутый деревянный корабль, который приспособили под помещение, и то, что я там увидел, буквально выбило из-под ног землю. На дальней от входа стене я увидел огромную, размером с небольшой автомобиль, высушенную голову дракона.
4
...
Как сюда попал этот чужестранец - непонятно. Как только он тут появился, все сразу поняли, что он не из наших земель. Одет странно, говорит на неизвестном языке. А одноногий Свартбьерн вообще рассказывал небылицы о его появлении. Именно старый рубака Свартбьерн, которого за что-то невзлюбили Валькирии, был единственным свидетелем этого появления. Вот только все в Нарвалхольме знали о любви старого калеки к медовухе и его слова никто не воспринимал всерьез.
1
Морозным декабрьским вечером я возвращался с работы. Работал дворником по вечерам. На одну стипендию выжить сложно, а так удавалось сводить концы с концами. В съемной комнате меня ждал мой друг и сокурсник, мой тёзка Миша. Мишка - полная моя противоположность, раздолбай, любитель поболтать и заниматься его любимым ничем на досуге, а именно смотреть телевизор и забавные видео в интернете. Я хотел стать программистом, а он учился потому, что было бы не плохо иметь высшее образование. В общем очень разные люди, даже не знаю почему мы сдружились. Возможно, что дружил с ним только я, а он просто пользовался тем, что я помогаю ему в учебе.
Почти в конце моего обычного пути к дому я стал замечать странности. Внезапно на московские улицы стал опускаться густой туман. Не иссякающий поток людей куда-то пропал. С вечно запаркованных дворов исчезли все машины. Московский пригород внезапно вымер и обернулся в непроглядную, кусачую от усилившегося мороза, седую пелену тумана. Почему-то у меня стало закладывать уши, а хруст снега под ногами отдавался эхом от серых однотипных зданий. Звезд на небе уже не было видно, лишь оранжевые фонари тускло сияли бледными шарами у меня над головой. Я понял, что как бы парадоксально это не звучало, что не знаю куда мне идти дальше. Видимость была почти никакая. Туман с каждой секундой набирал густоту. Гул в ушах становился все сильнее и сильнее, даже голова начала немного болеть. Нужно позвонить Мише и сказать, чтобы он меня встретил, подумал я и потянулся в карман за телефоном. После его гулянок я сам часто доводил его до дома, так как он никогда не знал после какой рюмки следовало бы остановиться. Пока я доставал телефон, мое внимание привлек треск, который издавали мои движения. Я посмотрел на руки и увидел маленькие разряды статического электричества от своей куртки. Такие бывают, когда снимаешь шерстяной свитер в темной комнате после зимней прогулки. Каждое мое движение сопровождалось треском статики и маленькими вспышками. «Что тут происходит?» - Сказал я вслух и был атакован своим эхом. С каждым повторением эхо становилось все громче и ниже по звучанию. ПРОИСХОДИТ! ПРОИСХОДИТ! ПРОИСХОДИТ! ПРОИСХОДИТ! ПРОИСХОДИТ! Я зажал уши руками и повалился на снег. Последнее, что я увидел, было то, что фонари стали гаснуть, один за другим. В глазах совсем потемнело.
Сколько я пролежал на снегу я не знаю, но промерз до самых костей. Пришел в себя я от того, что услышал шаги. Кто-то приближался ко мне, по хрустящему снегу хромающей походкой. Когда я открыл глаза, то увидел косматую черную бороду и один водянисто-голубой глаз на лице, изуродованном огромным шрамом, проходившим от лба, через отсутствующий глаз и терявшемся где-то под этой густой бородой.
«Эртхуаливи?» - обдало перегаром страшное лицо незнакомца.
«Чего?» - Растерялся я.
«Ливиливи» - улыбнулся половиной лица бородатый, опирающийся на палку, одноногий бродяга. Как-то странно говорит этот бездомный. Должно быть я потерял сознание и ещё не до конца пришел в себя. Но стоило мне поднять голову и оглядеться, как на меня напал страх. Это была не Москва. Я был на улице какой-то деревни. Маленькие, низкие домики, одетые в округлые снежные шапки. Развешанные рыбацкие сети на длинных жердях. Надо мной четыре огромных, деревянных корабельных остова с вырезанными головами невиданных зверей, из-за которых луна освещала бледной синевой искрящийся снег.
2
В таверне каждый вечер собирались жители Нарвалхольма, рыбаки, воины, пастухи, пекари, кузнецы. Мужчины и женщины всех возрастов и профессий. Таверна представляла из себя большое помещение с двумя отверстиями в дальних краях крыши, походившей на перевернутую огромную лодку, через эти дыры в крыше на улицу вытягивало дым от обложенного камнями, почти во всю длину помещения, очага. Вокруг огня прямоугольником стояли четыре стола, два коротких и два длинных, они прилегали друг к другу и образовывали прямоугольник. По внешней стороне прямоугольника, образованного столами, стояли лавки. На которых не было свободного места. Также по таверне быстро сновали три женщины, доливали пиво и наполняли огромные посудины мясом, грибами, разливали супы, несли на стол хлеб и печеные овощи. Жена и две дочери хозяина таверны. Жена хозяина Ингтрюд, помимо красоты обладала ещё и не дюжей силой и могла просто поднять и выкинуть из помещения на мороз дерущихся мужиков. Однажды она даже вышвырнула на улицу огромного Сварре, чем отбила у разгоряченных пивом забияк всякое желание драться под взором Ингтрюд. Дочери Ингтрюд, одаренные рыжими и белыми косами Диса и Уна, были завидными невестами, в свои молодые годы обе они могли похвастаться не только округлыми формами, но и хорошим умом. Да и кроме прочего, они были дочери одного из самых богатых жителей Нарвалхольма. Их отец, хозяин таверны и пивовар Бради Пиво, был низкого роста и имел настолько огромный живот, что иногда, особенно если хорошенько выпить, казалось, что он не ходит, а катится, как шар. Удивительно, как его кривые, маленькие ножки могут носить на себе такой огромный груз - брюхо Бради Пиво. Этот вечер в таверне был, как обычно, шумным и хмельным, а пьяных завсегдатаев, как всегда, развлекал своими россказнями одноногий Свартбьерн.
«Да, я же говорю вам, он с Луны!» - переходя на крик доказывал свое Свартбьерн.
«Ага, его туда великаны закинули, а он не удержался и упал! Ха-а-ха-ха-ха!» - Капая пивом с заплетенных в косы рыжих усов рассмеялся Сверре. - «А помнишь, как ты говорил, что разговаривал с псом?» Оглушительный смех Сверре поддержали ещё с двадцать пьяных глоток.
«А помнишь, как ты прямо тут в этой таверне напился так, что пытался соблазнить вон тот щит?» - с визгом рассмеялась, жена рыбака Ванги, краснолицая Сванвейг и ткнула пальцем на висевший на стене ряд щитов.
«А помните, помните, как он с дровенником драться пошел? Палкой своей по поленьям колотил, пока его этими поленьями не засыпало» - Продолжал басить Сварре.
«Облако появилось, а в нем огни! Я прибежал туда, а там он лежит! И снег не примятый, значит не сам пришел, а с луны на облаке прилетел.» - С раскрасневшимся от спора, а может и от выпитого, продолжал бородатый калека.
«Ага! Прибежал он! Когда ты бегал в последний раз? Лет десять назад?» - поддержал рыжего здоровяка, одетый в бледно-желтые сапоги, добытые в последнем вике, Болли.
«Вот не верите вы старику, а он дома у меня. Спит у очага, а то замерз почти на смерть.»
«Тюлененка подобрал, небось. То-то от тебя воняет так.» - Никак не прекращал язвить Болли.
«А пойдем ко мне, Болли. Посмотришь на этого тюлененка. Говорю же, с Луны он. По одежде понятно, что не такая. На ней украшения из белого огня, и он не жжется. Да и ткань странная, не похожа ни на что. Ну и облако с молниями и следов в снегу нет.» - Хитро зыркнул на Болли старый Свартбьерн.
«Не хочу я с тобой никуда идти, тут тепло, еда и выпивка, да и друзья тут.» - Болли заерзал на широкой скамье, раскинул руки, чтобы обнять сидевших рядом друзей, но один из них держал в руке зажаренную козью ногу и пытался понять, какая из них пивной морок: та, что справа или та, что слева. А второй уже смотрел сны лежа на пролитой на стол деревянной кружке. - «Ладно, старик! Но если там не человек, я тебя поколочу.» - Болли показал костлявый кулак и начал выходить из-за стола, перекидывая через скамью яркие, украшенные жемчугом сапоги, которыми очень гордился.
3
Когда сознание вернулось ко мне, я был мокрым от пота. Я лежал лицом к бревенчатой стене, увешанной козлиными шкурами, на кровати, застеленной соломой и дурно пахнущими тряпками. Хотел потянуться и снять шапку, но, как только я зашевелился, раздался очень низкий, как из металлической трубы, громкий мужской голос. Говорил он не по-русски, что-то непонятное. Я вздрогнул и в испуге сел на кровать, прижавшись спиной к стене. На меня смотрел рыжий здоровяк в кожаных одеждах. Его волосы были сбриты над левым ухом и свисали на правый бок, заплетены в хвост и едва доставали плеча. Он смотрел на меня с любопытством, а я на него с ужасом.
«А-а-а!» - закричал я.
«А-а-а!» - закричал бородатый детина и стукнул меня очень больно по голове.
«Ой» - я схватился за пылающий от боли лоб. В голове что-то зазвенело.
Здоровяк улыбался. Он встал и достал меч. Я зажмурился, но ничего не происходило. Приоткрыв один глаз, я увидел удивленные глаза рыжего. Он взял меч за лезвие и бросил его на пол. Но заметив, что он упал у кровати, его глаза расширились и он оттолкнул его ногой подальше, его движение напомнило мне движение собаки, они так же закапывают свои пометки на кустах. От этой ассоциации я слегка улыбнулся, здоровяк улыбнулся в ответ. Тут за дверью послышался топот и в помещение вместе с ярким солнечным светом ворвались десяток бородатых воинов в кожаных и меховых одеждах с топорами и мечами.
«А-а-а!» - снова закричал я от страха.
«А-а-а!» - закричали воины. И рыжий наотмашь огрел меня по уху.
«Ай» - схватился я за ухо.
Здоровяк с хвостом на боку, улыбаясь, что-то сказал и рассмеялся. Воины рассмеялись вслед за ним, стали подходить ближе убирая оружие и с любопытством глядя на меня. Они говорили мне что-то, но я ничего не понимал. Тыкали в меня, трогали одежду и бритое лицо. Особое любопытство у них вызвали светоотражающие полосы на моем пуховике. Поначалу они к ним прикасались с осторожностью, но потом трогали всей пятерней, кто-то даже скоблил ногтем.
В ярком свете дверного проема появилась одноногая фигура. Гомон в комнате сразу стих. Подойдя ближе, одноногий старик с черной бородой оперся рукой на кровать, а второй рукой при помощи палки отодвинул от меня послушную толпу воинов. Он присел на край кровати и уставился на меня своим глазом. Я его узнал, это тот самый человек, которого я принял за московского бомжа. Видимо он принес меня сюда. Одноглазый принес мне большую тарелку горячего, очень жирного супа. Понимая, что мы говорим на разных языках, я все же решил наладить контакт. Я взял у него тарелку, прижал свободную руку к груди и опустил голову в знак благодарности. В толпе раздался легкий гул. Старик шикнул на молодежь, и тишина вернулась в людную комнату. Старик указал пальцем себе на нос и сказал - «Свартбьерн». Палкой на указал на одну из воинов - «Сигрун». Затем ещё на одного - «Олаф». Потом на рыжего здоровяка - «Сварре». Тут я понял, что я в каком-то далеком от цивилизации скандинавском обществе. Возможно в Норвегии или Швеции. Там же много островов. Возможно, один из них затерялся от современных людей и обычаев, и я каким-то образом очутился на одном из таких островов. У нас же в Сибири есть староверы. Почему бы таким же людям не быть и в Скандинавии, подумал я. Вот все и встало на свои места. Я указал пальцем на свой нос, как сделал старик, и назвался Миша. Тут я вспомнил о своем друге и похлопал по карманам. Нащупал телефон. Как только дисплей телефона начал святиться, старик с любопытством уставился в него свои глазом. Воинов захватило любопытство, и они столпились надомной. Конечно же телефон не находил сеть, этого и следовало ожидать. Я отправил телефон обратно в карман и принялся за завтрак. Старик встал с кровати и стал выгонять на улицу вооруженных гостей. Сварре поднял свой меч и направился к двери. Он был настолько огромен, что, выходя сгибался почти в двое, хотя остальные просто пригибали голову, чтобы не удариться о горизонтальную балку дверного проема.
Почти весь день я провел в гостях у старика. Голова гудела, скорее всего не из-за случившегося ночью, а из-за тяжелой руки рыжего Сварре или как там его. Я пытался показать старику откуда я, нарисовав на память карту Европы углем из его печи на дощатой поверхности стола, за которым мы пытались общаться. Старик был не силен в географии и не понимал ровным счетом ничего из того, что я пытался ему поведать. А может это я просто плохой художник.
«Москва. Миша из Москвы. Россия» - Я указывал пальцем на себя и водил пальцем по нарисованной карте, но одноглазый Свартбьерн не узнавал в моих рисунках ничего знакомого.
«Сусуссараланда?» - вопросительно уставился на меня старик.
«Гардарика? Знаешь Гардагику?» - вспомнил я школьные уроки истории.
«Эхкомаболлир. Хансьомарскилькёртр» - Старик подошел к двери и стал кричать - «Боллир! Боллир, энкхвертгархинумкаллаболлир!» С улицы кто-то отозвался, и старик захлопнул дверь.
Через несколько минут в дом зашел человек. Он выглядел очень хмурым, даже озлобленным. От его появления весь дом старика наполнила тревожная, колючая атмосфера. Гость был одет в тесные кожаные одежды, отчего его и без того костлявая фигура имела ещё более тощий вид. А его длинная, но узкая бородка и конусовидная войлочная шапка делали из его головы вытянутый ромб. Походка его сопровождалась звоном монеток, что украшали его обувь. Они перекинулись парой фраз со Свартбьерном. И старик указал на него пальцем - «Болли». Я ткнул себя в нос - «Миша». Болли оперся на стол обеими руками и навис над моим рисунком.
«Миша» - я снова указал на себя - «Москва» - проводя рукой по столу - «Россия, Гардарика».
Болли почесал под бородой. Колко зыркнул на меня. На старика. И махнул рукой, призывая пойти за ним. Мы со Свартбьерном пошли за гостем на свежий морозный воздух. Болли уже чертил на снегу карту. Ее очертания были мне незнакомы. Верхняя ее часть напоминала спрута. Болли насыпал в центре этого спрута горочку из снега и сжал кулаки. «Ра-ра-ра-ра!» - угрожающе взревел он и затряс сжатыми добела кулаками. Вулкан, - подумал я, - Может это Исландия, Эйяфьядлайёкудль? Но он продолжил рисовать, и я понял, что ошибся. Это точно не Исландия. Потому, что под вулканическим островом был другой остров, гораздо больше. Болли нарисовал на нем лошадь и солнце - «Свартюрмадюр». Слева от вулканического спрута ромбоголовый нарисовал согнутый латинской буквой «S» широкий и длинный остров и нарисовал на нем змею и дерево - «Фйлкорьмар». Справа от спрута Болли нарисовал самый большой остров, а на нем нарисовал голову оленя и молоток - «Стёрлянд». Потом разделил его на три части горизонтальными линиями, олень с молотом остались в верхней части - «Вейдиманлянд». Центральную часть он засыпал снегом и придал ему очертания гор - «Скеглус», а на нижней части нарисовал меч и человечка, держащего в руке отрубленную голову - «Вигерстергилагастридр», посмотрел на меня и провел ножом, которым рисовал, себе по горлу, издавая хрип.
«Нарвалхольм» - Развел руками Болли и воткнул нож в снег чуть ниже вулкана на карте. - «Эйдфяль» указал он пальцем на горку, а потом и на гору на горизонте. Я не знал, что ему показать в ответ. Я не узнавал по его рисунку ничего. Кроме того, что на горизонте вулкан. А деревня называется Нравалхольм. Мне стало совсем не по себе.
Под вечер меня повели в питейное заведение, перевернутый деревянный корабль, который приспособили под помещение, и то, что я там увидел, буквально выбило из-под ног землю. На дальней от входа стене я увидел огромную, размером с небольшой автомобиль, высушенную голову дракона.
4
...