ЕПИСКОП АНДРЕЙ (УХТОМСКИЙ) О СТАРООБРЯДЦАХ: 1918 г.
О СТАРООБРЯДЦАХ
Речь, произнесенная в Восточно-русском Обществе 8-го февраля 1918 г.
Наши богословы имеют обыкновение полемизировать со старообрядцами по отдельным пунктам их религиозно-обрядового мировоззрения, не вникая в ту общую связь, которой они подчинены, и не замечая того, что душа старообрядцев привязана не к этим пунктам в отдельности, а ко всему их религиозному делу в полной его совокупности. То, что они часто не умеют защитить своих некоторых религиозных положений и терпят поражения, вызывает в них только одну досаду за то, что их как бы уличили, но это нисколько не колеблет их веры в правоту их убеждений. - «Хотя я и не умею тебе сейчас возразить, - думает потерпевший поражение в словесном споре старообрядец, - но это не значит еще, что я не прав, и придет время, когда я сумею тебе ответить». Бывает, что он может найтись что-нибудь возразить богослову-академисту, но в общем весь этот богословский спор души его вовсе не задевает и остается как бы где-то на поверхности, нисколько не колебля всего его стойкого мировоззрения, которое как бы срослось с ним. Вся-то и суть в том, что он верит «нутром», непосредственно, и его мировоззрение неуязвимо для подобных словесных доказательств. За все 200 лет раскола наши отношения со старообрядцами только такими спорами и исчерпывались.
Старообрядцы ищут истины, пересматривают свое религиозное мировоззрение и ищут возможности соединения с Церковью.
Им не до смеха. Истины ищут они серьезно и честно. Единоверцев и их религиозные взгляды я знаю. Называя себя единоверцами, они свидетельствуют о том, что они одной с нами веры, и они стремятся во всех отношениях быть ближе к св. Церкви. И это тем более важно, что в настоящее время идет целый поход против нашей веры, и мы все должны сплотиться для самозащиты…
Какие же средства должны мы принять для исцеления нашей церковной жизни? Говорят, нужно устраивать крестные ходы. Я не раз участвовал в крестных ходах и очень сам люблю их, но крестные ходы - это еще не дело, это лишь молитва перед делом, это - начало дела. Нельзя ограничиться в борьбе со злом одними крестными ходами. Это все равно, что прочитать молитву перед делом, а дальше ничего не делать.
Если мы серьезно хотим взяться за дело, мы должны твердо работать, и в этом труде мы все-таки можем взять пример с единоверческой общины. У единоверцев есть культура, есть понимание Церкви, сплоченной жизни. На Соборе я говорил, что для возрождения нашей Церкви мы должны поклониться всем неверующим и просить их: «Уйдите, ради Бога, от нас!»
В свое время была сделана грубая ошибка, из-за которой церковная жизнь только разрушалась, когда строжайшим образом запрещалось выходить из церковного общества неверующим.
Эти-то неверующие элементы, пребывая в теле церковном, лишь разрушали само тело… Привлечение же в тесный союз с нами единоверцев, людей верующих, которые знают что такое Церковь и церковная дисциплина, может только быть полезным для общецерковного дела. Имея это в виду, я и пригласил в наш Кафедральный Собор единоверцев.
Единоверцы из Уфимской губернии приехали к нам в Уфу и приняли участие в службе по своим старым книгам. Я считаю, что подобные совместные богослужения по старорусскому чину должны как можно чаще у нас совершаться для нашей общей пользы. Я слышал, что некоторым не понравилось их пение, но их пение точно такое, как пение других православных народов. Я, когда услышал это их пение в Уфе, сразу перенесся на Кавказ, где я точно такие же напевы слышал у православных грузин, армян и греков; точно такое же пение раздается на Афоне и в Иерусалиме. Ясно, что источник этого пения - один; все это напевы нашего осмогласника, завещанные нам преподобным Иоанном Дамаскиным.
Я уже сказал, что в то время, когда наши академические богословы смотрели на мировоззрение старообрядцев, как на ошибку, русское правительство относилось к их существованию, как к большому беспорядку; это так называемый фронтовой взгляд на жизнь. Фронтовики требовали, чтобы старообрядцы молчали и не возражали в ответ на требования властей. Фронтовик, по существу дела, равнодушен к существу веры… «Будь про себя кем хочешь, но по виду показывай себя, как все», - думает он. Фронтовик делает вид, что и он во что-то верит, но, в действительности, ему нет никакого дела до истины. Для него истина то, чего требует начальство. Завтра изменится начальство, - изменится и истина; так государственная власть относилась к старообрядцам.
Вследствие такого постоянного гнета государственной власти на церковную жизнь, из этой церковной жизни как-то испарилась самая мысль о церковной дисциплине. В Церкви, даже в храме за дисциплиною наблюдал полицейский урядник… Может ли быть что-нибудь уродливее и ужаснее? Поэтому церковная дисциплина внутренней церковной жизни рассыпалась и перестала быть воспитателем народа в вере. Между тем, вера не может не проявляться в жизни и в её порядке (дисциплине), а порядок не может по своей природе не воспитывать человека, приводить его к вере.
Фронтовики требовали, чтобы русское законодательство окончательно утвердило взгляд на раскол, как на мятеж, в той надежде, что лет через 5 у нас вымрут все секты. На деле же получилось совершенно обратное… Несмотря на притеснение, раскол и секты стали только распространяться. Очевидно, что секты - явления органического порядка и не находятся в ведении духовного начальства. Протопоп Аввакум был признан мятежником против государственного строя, но теперь всем как-то совестно за те преследования, которые он перенес от русской власти, и волей-неволей приходится убедиться в живучести раскола. Кстати небезынтересно отметить ведомство, которое ведает русским расколом и старообрядчеством - это ведомство иностранных исповеданий, как вам нравится? И агенты этой власти, притесняя старообрядцев, сами духовно деморализовались; преследуемые же духовно коснели в своем одиночестве.
Относительно перстосложения у нас не должно быть педантизма. Двоеперстие, как и троеперстие имеют историческое происхождение и основание, и оба могут быть в употреблении по благословению Церкви. В этом отношении пусть каждый так славит Бога, как привык, но горе-то в том, что мы совсем мало привыкли это делать! Горе в том, что само православное духовенство, хотя и уверяет, что совершает богослужение не по старым, а по новым книгам, но своих же обрядов, указанных в этих книгах, не исполняет, а за ним не исполняет их и его паства. Один раз я как-то зашел в Нижнем Новгороде в церковь во время обедни. Певчих - ни одного человека. Они имеют обычай приходить или после Евангелия, или во время Евангелия; потом они пришли, пропели какую-то нецерковную «Херувимскую»; как только пропели запричастный стих, - все к дверям… и когда вынесли св. Дары при возгласе священника: «со страхом Божиим и верою приступите» - в церкви была уже полная пустота. Разве это церковь? Разве это литургия? Это какой-то кафе-шантан, а не Божия служба; пришли в кафе-шантан и когда захотели ушли!..
Или, напр., обычай ставить вместо себя свечи! Сейчас был в монастыре. Народу там было мало, а свечей горело много. Самим молиться некогда, так вот вместо себя свечи поставят, а сами уйдут. Мне по этому поводу припоминается один чувашин в Казанской губернии, который поставил в церковь икону, а сам перестал ходить в церковь, говоря, что ему нечего там теперь делать; теперь там сам Никола Угодник за него Богу молится. Обо мне говорят, что я хвалю старообрядцев и браню наших православных… Но разве то, что я говорю неправда? …
На наше желание, чтобы старообрядцы присоединились к нам, они справедливо могут возразить: «Вы нас приглашаете? Но к кому же нам присоединяться? К вашим архиереям, которые нас не знают и знать не хотят? Или к вашей публике, которая не умеет стоять в церкви, соблюдать посты, уставы церковные?» Согласитесь, что наша обстановка церковная с пением вот таких концертов Бортнянского и Чайковского не может привлечь серьёзно настроенного религиозного человека!
Всякий скандал в нашей церковной жизни не встречает серьёзного отношения и не вызывает заслуженного порицания с нашей стороны.
Так, один сельский батюшка жаловался миссионеру на то, что у него в приходе разрастается сектантство. Спустя некоторое время миссионер спрашивает батюшку, увеличивается ли у него в приходе сектантское движение.
- Сильно увеличивается, - отвечает священник.
- Но чем же оно выражается?
- Да тем, что у нас всё книжки священные читают.
При помощи полиции книги пришлось отобрать, и первая книга оказалась Библия!.. Затем толкования на свящ. Писание Иоанна Златоуста и другие подобные им. Сектантской ни одной книжки не было. Пришлось отобранные книги возвратить по принадлежности. Вот образец фронтового взгляда».
Издание Восточно-русского культурно-просветительного Общества. Уфа. 1918.