Брат
Мы едим с Петром на операцию. У Петра глаукома, кожаная куртка с неприлично сиреневыми пуговицами и весьма колоритная манера говорить: "эта Америка нужно целовать в попа, как она нам помогла" или "я купил себе швейный машинка, шить наволочка" и все это вперемешку с сутулостью, сухим покашливанием, перевязанным по мошедаяновски глазом и едва уловимым запахом. Запахом, который быстродействующим наркотиком, усыпляет мою непроходящую неприязнь к человечеству и перемешиваясь с воспоминаниями, оседает горькой мякотью к желудку.
Он пахнет моим детством, Красной Москвой, изумрудными запонками, черно-белой фотокарточкой с красивым почерком на спине, дедушкиной серой шляпой с шёлковой изнанкой и разноцветными колодками на кримплене его парадного пиджака. Он пахнет вымирающим поколением и уже растворившейся на нелепых лозунгах эпохой и чем то ещё.
Чем то незнакомым, непонятным, невообразимым, чем то металлическим в живот и в колено, госпиталь и сестра умоляет не говорить что офицер, а фамилию заменить на русскую и Освенцим и шахта и воздух плавится от вшей и с Женей из Тулы под одним куском брезента, два неудачных побега, концентрационный лагерь в Чехословакии и предатель родины, советский лагерь, смерть товарища Сталина и
Через тридцать семь лет к бывшему заключённому Жене постучалась соседка и показала объявление в областной газете. Через две недели, одну телеграмму и коридор в коммуналке, два старика смотрели друг на друга и молча плакали.
А когда пили горькую, Женя все не успокаивался: "ты почему то больше не похож на русского, но кто бы ты ни был Пётр, ты мой брат."
Он пахнет моим детством, Красной Москвой, изумрудными запонками, черно-белой фотокарточкой с красивым почерком на спине, дедушкиной серой шляпой с шёлковой изнанкой и разноцветными колодками на кримплене его парадного пиджака. Он пахнет вымирающим поколением и уже растворившейся на нелепых лозунгах эпохой и чем то ещё.
Чем то незнакомым, непонятным, невообразимым, чем то металлическим в живот и в колено, госпиталь и сестра умоляет не говорить что офицер, а фамилию заменить на русскую и Освенцим и шахта и воздух плавится от вшей и с Женей из Тулы под одним куском брезента, два неудачных побега, концентрационный лагерь в Чехословакии и предатель родины, советский лагерь, смерть товарища Сталина и
Через тридцать семь лет к бывшему заключённому Жене постучалась соседка и показала объявление в областной газете. Через две недели, одну телеграмму и коридор в коммуналке, два старика смотрели друг на друга и молча плакали.
А когда пили горькую, Женя все не успокаивался: "ты почему то больше не похож на русского, но кто бы ты ни был Пётр, ты мой брат."