Кричалка-ненавиделка.
Ах, шарманщик... Уличный музыкант, романтический юноша с клочковатой бородкой, интересной бледностью и взором безумным. Тьфу, бля, заебали.
Да, да, вы, господа уличные музыканты, заебали по самые гланды. Чтоб вы все сдохли в адских муках.
Пушка, Третьяковка, да любой подземный переход -- обязательно сидит какое-нибудь обдроченное чмо в шляпе и под гитару сиплым голосом поет -- хорошо если Цоя (бедный Виктор Робертович) -- а то ведь и уёбка Макаревича, а то и на Луи Армстронга замахиваются. Хрипят, сипят, фальшивят, кривляются, Джими Хендриксов из себя строят, бабло собирают в шляпы, непризнанные, нахуй, немытые, бля, гении, которых в унитазе надо топить, как крысиные какашки, как использованные презервативы, как отстриженные ногти.
Они ещё усилители ставят, чтобы этот больной уёбищный рёв сорвавшихся с цепи обкуренных троглодитов слышало как можно больше народу -- и всякое ходячее провинциальное говно собирается полукругом и втыкает в восторге на эти "творческие" потуги, чуть слёзы не роняет -- "типа, за душу берёт, понимаешь, да?" -- и хлебает всякое говно типа Балтики или Старого Мельника, мешая слёзы умиления с пивной пеной.
Как же они заебали, все эти уличные "музыканты" в блевотных кавычках. Куплю пулемёт недорого. Назначаешь встречу на Третьяковке -- человек опаздывет -- и приходится слушать весь этот пьяный тупой звуковой терроризм, всю эту псевдо-творческую мразь, которая и двух слов связать не может, но до сих пор, как клещ, упырь, вампир, питается настоящим творчеством давно мёртвых людей, и не стыдится его перевирать, извращать, корёжить -- как если лепить статуи Микеланджело из сырого песка и вонючих окурков -- и при этом считать себя "творцами". Тьфу, бля, бвююэ.
Ну ничего. Я верю, что придёт Тилль Линдеманн с шмайсером, и очистит улицы Москвы от непризнанных гениев, и клюквенным соком потечёт Москва-река, и грифы их вонючих гитар будут нелепо торчать на отмелях, а струны глубоко врежутся в их костлявые глотки. А я Линдеманну буду подавать свежие обоймы и брезгливо отряхивать говно из разорванных кишок с носков своих ботинок.
Заебали, гады, заебали!!!
Да, да, вы, господа уличные музыканты, заебали по самые гланды. Чтоб вы все сдохли в адских муках.
Пушка, Третьяковка, да любой подземный переход -- обязательно сидит какое-нибудь обдроченное чмо в шляпе и под гитару сиплым голосом поет -- хорошо если Цоя (бедный Виктор Робертович) -- а то ведь и уёбка Макаревича, а то и на Луи Армстронга замахиваются. Хрипят, сипят, фальшивят, кривляются, Джими Хендриксов из себя строят, бабло собирают в шляпы, непризнанные, нахуй, немытые, бля, гении, которых в унитазе надо топить, как крысиные какашки, как использованные презервативы, как отстриженные ногти.
Они ещё усилители ставят, чтобы этот больной уёбищный рёв сорвавшихся с цепи обкуренных троглодитов слышало как можно больше народу -- и всякое ходячее провинциальное говно собирается полукругом и втыкает в восторге на эти "творческие" потуги, чуть слёзы не роняет -- "типа, за душу берёт, понимаешь, да?" -- и хлебает всякое говно типа Балтики или Старого Мельника, мешая слёзы умиления с пивной пеной.
Как же они заебали, все эти уличные "музыканты" в блевотных кавычках. Куплю пулемёт недорого. Назначаешь встречу на Третьяковке -- человек опаздывет -- и приходится слушать весь этот пьяный тупой звуковой терроризм, всю эту псевдо-творческую мразь, которая и двух слов связать не может, но до сих пор, как клещ, упырь, вампир, питается настоящим творчеством давно мёртвых людей, и не стыдится его перевирать, извращать, корёжить -- как если лепить статуи Микеланджело из сырого песка и вонючих окурков -- и при этом считать себя "творцами". Тьфу, бля, бвююэ.
Ну ничего. Я верю, что придёт Тилль Линдеманн с шмайсером, и очистит улицы Москвы от непризнанных гениев, и клюквенным соком потечёт Москва-река, и грифы их вонючих гитар будут нелепо торчать на отмелях, а струны глубоко врежутся в их костлявые глотки. А я Линдеманну буду подавать свежие обоймы и брезгливо отряхивать говно из разорванных кишок с носков своих ботинок.
Заебали, гады, заебали!!!